Анна взглянула на Альбера, и тот решительно пришел ей на помощь:

— Хотите услышать ответы, задавайте вопросы мне, — с вызовом сказал он, становясь перед Анной лицом к собравшимся в кабинете де Танжери людьми. — Я несу ответственность за эту женщину, и я уполномочен вести все ее дела.

— Как вам будет угодно, месье Корнель, — согласился Сен-Дени, переглянувшись с другими участниками этой встречи и получив их молчаливое согласие. — Итак, мы хотели бы знать, какие причины привели мадам Жерар в Форт-Рояль.

— Я уже говорил об этом лейтенанту Денару, — высокомерно отвечал Альбер. — И уверен, что его вы уже успели расспросить о сути нашего дела с мадам Жерар.

— Конечно, мы так и сделали, — криво усмехнулся де Танжери, вступая в разговор. — Но дело как раз в том, что никакого месье Жерара не было среди членов экипажа захваченной бунтовщиками «Массалии».

— Жерар — это мой сценический псевдоним, — быстро сказала Анна, опасаясь, как бы Альбер из желания выгородить ее, не придумал бы что-то такое, чего она в дальнейшем не смогла бы объяснить.

— Мадам — актриса? — понимающе протянул Сен-Дени. — Ну, тогда понятно, почему ваш супруг носил другое имя. Но вы, надеюсь, назовете его нам?

— Антуан Левассер, — нашелся Альбер, вспомнив имя одного из членов экипажа, о трагической гибели которого ему рассказал его знакомый, Жюль Вердье. Его «Жаннетта» взяла на борт в порту Сен-Пьер. — Вы можете узнать о нем подробнее у месье Вердье, одного из старших офицеров на «Массалии», который сейчас находится здесь, в Форт-Рояле. Он живет…

— Мы знаем, где искать месье Вердье, — кивнул Сен-Дени.

— Тогда не сочтите за труд вызвать его сюда, — предложил Альбер, полагая, что собравшиеся в кабинете де Танжери господа не решатся ночью поднимать Жюля с постели, и у него будет время предупредить его.

— Мы уже сделали это, — кивнул де Танжери, — и только что говорили с месье Вердье. — И он не смог вразумительно рассказать нам о супруге помощника капитана.

— Это вполне объяснимо, — как можно спокойнее сказал Альбер, пожимая плечами, — ведь месье Левассер не желал, чтобы его сослуживцы знали о профессии его супруги. Насколько мне известно, он не одобрял увлечения своей жены театром.

— Что похоже на правду, — вынужден был признать Сен-Дени и обернулся к начальнику тюрьмы. — Что скажете, господин капитан?

— Не думаю, что это она, — покачал головою тот.

— А вы хорошенько разглядели ту женщину, что вызвала вас из дома? — настаивал Сен-Дени. — Посмотрите повнимательнее, ведь мадам Жерар — актриса, она запросто могла сыграть перед вами роль.

— Нет-нет, — настаивал на своем начальник тюрьмы. — Они разного роста, и потом та женщина была явно моложе. И вообще в ее облике мне почудилось нечто знакомое, а мадам Жерар я вижу в первый раз.

— Что же… — начал Сен-Дени, но будущий тесть Альбера прервал его:

— А есть ли у мадам алиби на вчерашнюю ночь?

— Вы пытаетесь оскорбить меня, месье де Танжери? — нахмурилась Анна, но Альбер взял ее за руку и тихо сказал:

— Молчите, и что бы ни последовало за тем, — молчите. Доверьтесь мне и не говорите больше ни слова.

— Итак? — не успокаивался де Танжери.

— У мадам есть алиби, — самодовольно и несколько развязно заявил вдруг Альбер. — И это алиби — я!

Анна в ужасе взглянула на него, но Альбер опять заслонил ее собою, дабы выражение лица не выдало ее.

— Вы хотите сказать, что провели эту ночь в обществе мадам? — поразился Сен-Дени.

— Да, — подтвердил Альбер. — И я надеюсь на вашу порядочность, господа, Уверен, этот разговор останется между нами и только в стенах этой комнаты.

— И после этого вы считаете себя вправе претендовать на роль мужа моей дочери?! — побагровел де Танжери.

— Ах, оставьте эти политесы, господин барон! — легкомысленно воскликнул Альбер, по-прежнему закрывая Анну от глаз допрашивавших ее людей. — Как будто вам неведом один домик на Пляс Пигаль, куда вы просили меня как-то отвезти вас втайне от супруги и дочери! И потом все мы — взрослые люди, так что не стоит прикидываться ханжами, а то вдруг вы еще убедите меня в том, будто счастье вашей дочери волнует вас больше, чем капитал моего отца и мое положение в столице.

— Вы наглец! — вскричал де Танжери. — И ваша связь с актрисой…

— Я открыл вам правду лишь для того, чтобы спасти жизнь мадам Жерар, а не позволять вам покушаться на ее доброе имя и ее честь! — Альбер взял Анну под руку и бросил полный высокомерия взгляд на собравшихся. — Мы уходим, Анни. Нам здесь больше нечего делать. Полагаю, эти господа уже осознали свою ошибку и перестанут преследовать вас. А вы, господин барон, надеюсь, как можно скорее за будете все те оскорбления, которые изобретали сейчас, в противном случае, мне будет неловко видеть вас за завтраком…

Церемонно раскланявшись, Альбер вывел почти бесчувственную от переживаний Анну в холл и громко велел подать ему закрепленную за ним в доме де Танжери коляску.

— Простите, что пришлось подвергнуть вас такому унижению, — прошептал он, склоняясь к самому лицу Анны, которая была белее полотна. — Но я избрал единственный способ избавить вас от этой экзекуции и от опасности быть разоблаченной.

— Альбер! — Анна подняла на молодого человека широко открытые глаза. — Вы тоже полагаете, что я могу быть в этом замешана?

— Я думаю, что вы более благоразумны, чем иногда хотите показать. Но, как бы то ни было, сейчас нет времени выяснять правду. Не знаю, что еще может прийти в голову этим людям, а потому настоятельно советую вам днями уехать отсюда. Я знаю, что в порт скоро войдет пассажирский пароход, который отправится на Гаити, откуда ходят большие британские суда через Атлантику. У вас больше нет причин оставаться в Форт-Рояле. Те, кто мог что-то прояснить вам в судьбе вашего супруга, бежали, а все эти, хотя и нелепые подозрения, создают опасную возможность — не найдя истинных виновников случившегося, господа блюстители порядка и нравственности захотят найти козла отпущения. И я не желаю, чтобы им стали вы. Вы должны покинуть остров.

— О, Альбер! — промолвила Анна. — Вы даже не знаете, как близки к истинному положению вещей!..

— О чем вы? — не сразу понял тот, но расспросить не успел — подали коляску. — Уверен, вы не станете возражать против того, что бы я проводил вас до гостиницы!

— Благодарю вас, мой друг, — кивнула Анна и, поддерживаемая Альбером, села в коляску.

Но когда он легко и весело вскочил на подножку следом за ней, Анне опять показалось, что за одной из колонн дома мелькнула чья-то тень. «Наверное, это Владимир, — подумала Анна. — Беспокоится обо мне…»

Кучеру Альбер велел ехать, не торопясь — он не хотел, чтобы со стороны их отъезд выглядел, как бегство, но, доехав до гостиницы, сразу не ушел — поднялся вместе с Анной в номер, объясняя свое поведение беспокойством за нее. Однако в его заботливости Анне почудилось еще что-то, кроме прежней внимательности и братской заботы.

— Альбер, — Анна с укоризной взглянула на молодого человека, — это, верно, шампанское так взволновало вас?

— Простите, — смутился тот. — Мое желание так заметно?

— Увы, — кивнула Анна. — И не обижайтесь, я не хотела бы потерять в вас друга.

— Но разве нельзя соединить и то, и другое? — с надеждой в голосе прошептал Альбер.

— Возможно все, но не в моем случае, — покачала головой Анна. — Это было бы нечестно по отношению к моему мужу.

— Но ведь он… — поразился Альбер.

— Он жив, — улыбнулась Анна. — Да-да, я видела его и говорила с ним. И ваши слова о моем отъезде для меня не просто рекомендация. Мой муж ждет меня сейчас на берегу, чтобы мы могли уехать и оставить позади эти дни лишения и разлуки.

— Вот как… — растерялся Альбер. — Но как это могло случиться? Как он нашел вас?

— Он был на балу, под маской, — пояснила Анна. — Он узнал меня, и теперь уже ничто не сможет помешать нам уехать домой. Вы разочарованы? Вы надеялись, что мои разговоры о муже — это всего лишь оправдания женщины, любящей путешествия и опасности? Поверьте, Альбер, я не стремилась к трудностям, и преодоление их не доставляет мне никакой радости. Но теперь я счастлива и спокойна. И желаю вам того же. Кстати, как завершилась ваша размолвка с Селестиной?

— Она опять принимает мои ухаживания… И, хотя мне кажется, что все не так просто, между нами вновь установились добрые отношения, которые позволяют мне надеяться, что я уеду с Мартиники не один. Не знаю, что сказал ей тот человек, но она не заговаривает и не вспоминает о нем.

— Это прекрасное начало, — одобрила его Анна. — А сейчас разрешите мне собраться. Ночь на исходе, и пора торопиться.

— Я провожу вас, — решительно сказал Альбер и, видя, как испугалась Анна, продолжил: — Вам нечего опасаться, кроме неожиданностей, от которых я намерен вас уберечь. Я давно понял истинную цену вашего чувства к мужу и могу только завидовать такой любви. Не гоните меня! Позвольте до конца исполнить те обязанности, что я взял на себя после нашей первой встречи, — оберегать мадам Жерар и содействовать ей.

— При одном условии, — смягчилась Анна, — муж не должен видеть вас, а вы его.

— Я лишь провожу вас как можно ближе к месту вашей встречи и подожду, пока вы отплывете…

Анна еще раз пристально взглянула на него, но не ощутила даже и тени тревоги — Альбер был искренен, как всегда, и Анна успокоилась. Она переоделась в одно из своих самых простых и скромных платьев, которое было удобно в дороге, и, помня указания Владимира, собрала в темный платок все важные документы и вещи, которые всегда возила с собой. Потом она вернулась в гостиную, где в напряжении расставания сидел Альбер, и улыбнулась: «Пора!»

Альбер протянул руку, чтобы взять у нее узелок с вещами, и вид у него при этом был такой жалкий, что Анна разрешила ему помочь ей. Альбер подхватил ее вещи, а саму Анну под руку, и они тихо, стараясь никого не разбудить, вышли из номера и направились по коридору к выходу из гостиницы.