— Пора, барин, — сказал Никита, входя в библиотеку. — Карета готова, вещи уложены.

— Спасибо, — сказал Корф. — Да, я оставил на столе в кабинете распоряжения для тебя на первое время. Пожалуйста, постарайся следовать им.

— Разумеется, барин…

— Никита, Никита, — покачал головой Корф. — Я давно уже не барин тебе. Ты свободен и можешь просто звать меня по имени-отчеству, как и положено управляющему. Ну, вот и все, идем, Анна!

— А не слишком ли быстро и как далеко вы собрались? — послышался знакомый, раздраженный голос.

В библиотеку, сильно припадая на больную ногу и с вызовом стуча тростью об пол, вошел князь Долгорукий.

— Вы опоздали, Петр Михайлович, — холодно сказал Корф, взяв Анну под руку. — Мы уезжаем.

— Уж не в свадебное ли путешествие? — со злостью поинтересовался князь Петр.

— Это вас не касается, — ответил Корф. — Позвольте нам пройти.

— Нет, не позволю! Вы бежите, не выполнив своих обещаний. Вы — лжец и плут! — вскричал, не помня себя, Долгорукий.

— Не вам судить меня, — стараясь сохранить спокойствие, сказал Корф. — Я ждал до окончания вами же установленного срока, но более не намерен сидеть взаперти, как будто я — приговоренный к казни. Я не совершил ничего предосудительного и хочу, наконец, жить независимо от ваших претензий и угроз.

— Значит, хотите жить? — недобро рассмеялся князь Петр. — Тогда вам придется доказать это, отвоевав право на жизнь в единоборстве со мной.

— Я не стану стреляться с вами, князь, — устало сказал Корф.

— Тогда вы женитесь на Лизе!

— О, нет! — простонала Анна и покачнулась. — Все опять начинается сначала…

— Успокойся, дорогая, — поддержал ее Корф. — Все будет так, как мы решили. И, если князь Петр не остынет, то я сам охлажу его чрезмерный родительский пыл.

— Что вы можете знать об отцовских чувствах?! — побагровел Долгорукий. — Вы, никогда не любивший и не уважавший своего отца?! Вы своим поведением медленно убивали его, обрекая на крестные муки! Вы бесконечно тянули из него деньги, а он только и делал, что обивал пороги тех, от кого зависела ваша судьба и карьера, ибо ваша невоздержанность на язык и неоправданные поступки стали притчей во языцех!

— Да как вы смеете! — побелел Корф, и Анна поняла: сейчас он сорвется, и тогда пощады не будет никому.

— Еще как смею! — не унимался князь Петр. — Вы прикинулись понимающим, слушали меня, а сами подлым образом бежите, так и не оправдавшись перед Лизой и навсегда оставляя мою Настю в невольничьей крепости! Это гадко, это низко, это недостойно дворянина! Я презираю и ненавижу вас! И жалею, что когда-то считал вас другом!

— Ах, вот в чем дело, — Корф выдавил из себя утробный и пугающий смех, — это все из-за Полины… Знаете, я уже готов убить эту вашу Настю, лишь бы перестать слышать о ней. И пусть меня осудят за настоящее преступление, а не за то, что вы приписываете мне. Но, в отличие от вас, князь, я все же держу свое слово. Никита, принеси со стола в кабинете бумаги, что я оставил тебе для исполнения.

— Владимир, — прошептала Анна, пока Никита уходил, — я прошу тебя, будь выдержанным, смири гордыню. Умоляю, заклинаю тебя: ради нашей любви, ради нашего будущего…

— Разве может быть будущее с лжецом и негодяем? — Корф отсутствующим взглядом посмотрел на нее сверху вниз, и Анна поняла, что это конец, — ненависть полностью овладела им.

— Прошу вас, Владимир Иванович, — вернувшийся Никита подал бумаги Корфу, но тот остановил его.

— Отдай князю, это было оставлено для него.

Долгорукий с удивлением принял от Никиты пакет на свое имя и вскрыл его. Потом вскрикнул и уставился на Корфа.

— Надо понимать, что вы довольны прочитанным? — криво усмехнулся Корф.

— Да-да, — закивал Долгорукий.

— Я действительно не дождался вас, но я никогда не смог бы отнять у кого-либо надежду на счастье. Прежде, возможно, — да, но я изменился. Любовь изменила меня, и я не посмел отнять у вас то, что принадлежит вам по праву. Не смущайтесь, берите… Это вольная для Полины. Или Анастасии — называйте ее, как хотите, мне это безразлично.

— Владимир, я так признателен вам … — начал князь Петр.

Корф отмахнулся.

— Я, как видите, выполнил свое обещание. Теперь прошу вас выполнить свое и прислать ко мне секунданта.

— О чем вы? — растерялся князь Петр.

— Я намерен драться с вами и в честном поединке отстоять свое достоинство и доброе имя моего рода, которое вы неоднократно за последние дни подвергали оскорблениям и издевательствам. А если вы ищете повода избежать дуэли, то я не дам вам его, — Корф, не позволяя Анне и Никите помешать ему, резким и ловким движением, как будто набрасывал петлю на дикого рысака, швырнул перчатки в лицо Долгорукому.

— Что ж, — кивнул князь Петр, с трудом наклоняясь и поднимая перчатки, — я принимаю вызов, и сегодня к вам явятся с условиями и предложением места дуэли…

— Владимир! — в ужасе вскричала Анна, едва Долгорукий вышел из библиотеки. — Что ты делаешь, опомнись! Мы собирались уехать и начать новую жизнь…

— Если ты торопишься, то можешь уезжать, — равнодушно пожал плечами Корф. — Я же намерен довести дело до дуэли и убить этого самовлюбленного мерзавца.

— Владимир, но это ведь Петр Михайлович! Он играл с нами в детстве, качал нас на руках!..

— Он все забыл, а я должен помочь ему вспомнить все. Говорят, когда человек умирает, вся его прежняя жизнь проносится у него перед глазами.

— Ты не сделаешь этого!

— Сделаю, — холодно кивнул Корф, — и с превеликим удовольствием.

— Ты пугаешь меня… — вздрогнула Анна.

— Разве ты не знала, с кем имеешь дело?

— Я надеялась…

— Надежда умирает последней, а сначала умрет князь Петр.

— Владимир, — решительным тоном сказала Анна, — последний раз я прошу тебя — остановись!

— А что будет потом? — хмыкнул Корф. — Ты тоже предъявишь мне ультиматум, и, в конце концов, я должен буду стреляться и с тобой?

— Нет, мы не станем стреляться, — покачала головой Анна. — Просто слово «мы» перестанет для нас существовать. Только и всего…

— Вот видишь, ты уже ставишь мне условия…

— Никаких условий — я просто уезжаю. Немедленно.

— И куда ты пойдешь? Что ты умеешь делать? Как ты будешь жить и на что?

— Можешь не волноваться за меня, я не пропаду! — она дрожала.

— Ой ли? — криво усмехнулся Корф.

— Боже, — горестно вздохнула Анна, — я думала, ты изменился… Я даже перестала бояться тебя, твоей непредсказуемости и вспыльчивого характера. Но теперь вижу — это были всего лишь мечты и иллюзии, которым не суждено сбыться.

— Какая неожиданность! — не удержался от ехидной реплики Корф.

— Никита, окажи мне любезность, — Анна обернулась к молчаливо и растерянно созерцавшему эту сцену Никите, — сними вещи барона с кареты, оставив мои, и отвези меня в Петербург.

— Счастливого пути! — крикнул Корф, глядя, как она выходит из библиотеки, а потом схватился руками за голову и застонал в безысходной тоске: — Господи, спаси и помилуй мя, Господи!..

ЧАСТЬ 2

ИЩИТЕ И ОБРЯЩЕТЕ

Глава 1

Друзья познаются в беде

— Какая ты счастливая, Наташа! — вздохнула Лиза. — Через несколько дней у тебя свадьба. И ты выходишь замуж за того, кого любишь. А для меня день свадьбы превратился в кошмар, и я даже не хочу о нем вспоминать. У тебя же все будет по-другому — любимый жених, согласие родителей и настоящее свадебное путешествие.

— О, если бы все было так просто! — грустно улыбнулась Наташа.

Девушки сидели в комнате Лизы и проводили время за шитьем крестиком. Занятие интересное, легко отвлекающее от посторонних мыслей и требующее сосредоточенности и спокойствия.

— Не понимаю, о чем ты? — удивилась Лиза. — Андрей предан тебе и, несмотря ни на что, стремится к этому браку. Он любит тебя и боится тебя потерять.

— Дело не в Андрее, — покачала головой Наташа. — Это я не уверена, что поступаю правильно, отправляясь с ним под венец.

— Как ты можешь так говорить? — Лиза воткнула иголку в материю и отложила шитье в сторону. — Неужели ты все еще не простила ему истории с Татьяной?

— Татьяна здесь совершенно не при чем, — успокоила ее Наташа, тоже убирая шитье. — Впрочем, не совсем так. То, что случилось между Андреем и Татьяной, заставило меня по-новому взглянуть на наши с ним отношения. И я невольно поймала себя на мысли, что не желаю этого брака. Но не из-за ревности — я вдруг поняла, что мои чувства к Андрею лишены любовного флера.

— Как это понимать? — растерялась Лиза.

— Я только сейчас осознала, что по-настоящему мы и не были никогда влюблены друг в друга. Вернее, я не была. То, что я испытывала к Андрею, больше походило на крепкую дружбу, на родственную привязанность. С ним как-то сразу стало легко — говорить о важном или шутить, у нас много общего во взглядах на жизнь и в отношении к людям.

— Господи, — всплеснула руками Лиза, — да о таком родстве душ в семье можно лишь мечтать!

— А я мечтаю о любви! — разочаровала ее Наташа. — Я еще ни к кому не испытывала настоящей страсти или… Или хотя бы того странного наваждения, что посетило меня, когда Александр Николаевич увлекся мной.

— Ты любишь наследника? — ужаснулась Лиза.

— Нет, о нет! — спохватилась Наташа. — Я говорю не о конкретном человеке, а о чувстве, которое мне не удалось изведать, но которое влечет и манит меня.

— Чувство?! — с сарказмом усмехнулась Лиза. — Что тебе оно даст? Посмотри на меня. Я была влюблена в Корфа — романтически, страстно. Я натворила столько глупостей и подошла к самому краю. И что получила взамен?