— Папенька, а вы надолго? Вы навсегда вернулись? — вторил ей один из братьев.

— Вот непоседы, — укоряла детей Глафира, мягко выдворяя их в спальную. — Соскучились страшно, Полечка даже плакала на днях…

— Так зачем же их с отцом разлучать? — миролюбиво сказал Репнин. — Пусть посидят с нами, на отца полюбуются! Дети нашей беседе не помеха.

— Так-то оно так, — кивнула Глафира, — да все же и вы, и отец с дороги. Устали, надо отдохнуть. Сашенька, Полечка, Миша, Анюта, солнышко мое, Ванечка, отправляйтесь к себе, папа с вами позже поиграет.

Закрыв за детьми дверь, Глафира снова обернулась к гостям.

— Слышу, чайник уже вскипел, а я до сих пор с вами не познакомилась…

— Это князь Михаил Репнин, прекрасной души человек! — поспешил с объяснениями Забалуев. — А это… Это Елизавета Долгорукая, княгиня, я когда-то знавал ее родителей.

— Очень приятно, — Глафира сердечно расцеловалась с явно смущенными гостями. — Да вы не стесняйтесь, у нас все по-простому. Мы звания невысокого, из мелкопоместных. Я все больше, как видите, дома сижу с детишками. А у Андрюши служба разъездная — ему приходится много путешествовать.

— Дело-то, наверное, хлопотное у вас, Андрей Платонович? — с едва уловимой иронией поинтересовался Репнин.

— Мне грех жаловаться! — ответила за мужа общительная Глафира, ставя на стол фарфоровый чайничек и три небольшие сервизные чайные пары. — Отчасти я причиной тому. Я была завидной невестой, когда Андрюша за мной ухаживал. Папенька мой был богат, да только разорился через полгода после нашей свадьбы. Пришлось Андрюше самому улаживать все семейные дела.

— Наверное, нелегко вам пришлось, Андрей Платонович? — тихо спросила бледная Лиза.

— Грех жаловаться, — перекрестилась на образа Глафира. — Андрюша меня ни разу не попрекнул. А что живем скромно, разносолов не держим, так разве в этом счастье? Я за Андреем Платоновичем, как за каменной стеной. Дай Бог каждой такого мужа! Сейчас варенье принесу.

— Какая чудесная у вас жена, Андрей Платонович! — с угрозой в голосе сказал Репнин, едва Глафира отлучилась в сенцы. — И почему вы нас раньше не познакомили?

— Ради Бога, умоляю, не выдавайте меня! — картинно вскричал громким шепотом Забалуев, порывисто бросаясь к гостям, как будто намеревался упасть перед ними на колени. — Глафиру пощадите, сердцем она больная, не выдержит! Детей пощадите!

— Что же вы раньше о них не вспоминали? — с ненавистью спросила Лиза.

— Все ради детей, ради детей!

— Как же трогательно, Андрей Платонович! Я просто готов сейчас упасть вам в объятия и зарыдать, — усмехнулся Репнин. — Или все же стоит подать на вас в суд за двоеженство?

— Тише, тише! Ради Бога, тише! — умолял Забалуев.

— Зачем вы мучили меня? — воскликнула Лиза.

— Виноват! Кругом виноват!..

— Значит так, Андрей Платонович, — решительным тоном сказал Репнин, — выбирайте: можете поехать с нами, а можете остаться здесь и дожидаться исправника. Впрочем, еще вы можете пуститься в бега, но, учитывая уже имеющиеся прегрешения, в случае, если вас поймают, на снисхождение вам рассчитывать уже не стоит. Итак, я жду. Что вы выбираете? Хотите сами покаяться перед семьей Елизаветы Петровны или желаете громкого скандала?

— Нелегкий выбор вы мне предлагаете, сударь… — прикусил губу Забалуев. — Совсем нелегкий.

— Обманывать было легче? — с раздражением поинтересовалась Лиза.

— По крайней мере, значительно приятней, — попытался по привычке нахамить Забалуев и осекся под взглядом Репнина. — Шучу я, шучу…

— А вот и варенье! — в комнату вернулась Глафира.

— Не стоит, душа моя, — остановил ее Забалуев. — Дело в том, что княжна и Михаил Александрович не смогут остаться у нас, им сейчас же надо ехать дальше.

— Какая жалость! — всплеснула руками Глафира. — А я думала, вы погостите! Я ведь все время с детками. Нет, они у нас славные. Но так порой хочется поговорить с приятными людьми. У батюшки моего прежде каждый божий день гости бывали. Неужели так необходимо ехать?

— Совершенно необходимо, — закивал Забалуев. — Более того, душа моя, вынужден огорчить тебя — мне тоже придется отправиться с ними.

— Как же так?! Только приехал — и опять? — Глафира подошла к Забалуеву и обняла его.

— Увы! У нас с князем вскрылось одно очень серьезное дело, без моего участия не разобраться. Ничего, душа моя, ничего! Раньше уеду — раньше вернусь обратно! Приношу свои извинения… Пойду, поцелую детей на сон грядущий, и сразу в путь.

Забалуев и Глафира рука об руку отправились в детскую, а Лиза с Репниным вышли на крыльцо.

— Забалуев — такой любящий отец, кто бы мог подумать? — с сомнением покачал головой Репнин.

— Но это значит — я отныне ему не жена? Не правда ли, Миша? — Лиза с надеждой посмотрела на него.

— Я рад за вас, — кивнул он и вдруг порывисто обнял Лизу и поцеловал. Но потом ужаснулся содеянному и отступил от нее. — Простите меня за этот порыв, сам не знаю, как вышло…

— Не упрекайте себя, князь, я тоже потеряла голову… от счастья, когда поняла, что скоро стану свободна.

— На вашем месте, Лизонька, — вкрадчивым тоном сказал вышедший к ним на крыльцо Забалуев, — я бы не торопился праздновать.

— К чему вы клоните, Андрей Платонович? — нахмурился Репнин.

— Я вот о чем сейчас подумал, вы могли бы извлечь из всей этой ситуации немало пользы, особенно для вашего батюшки, Елизавета Петровна.

— О какой пользе вы говорите? — с подозрением уставился на него Репнин.

— Я возьму на себя вину за фальшивые деньги… А взамен вы сохраните тайну моего двоеженства. И, если вы согласитесь, я сам буду ходатайствовать о расторжении нашего брака. Признаться, Елизавета Петровна, мне тоже наскучило быть вашим мужем.

— Славно придумали, Андрей Платонович, — покачал головой Репнин. — Только пахнет ловушкой.

— Михаил Александрович, умные люди всегда сумеют договориться, и при этом все останутся в выигрыше, — усмехнулся Забалуев.

Лиза вопросительно взглянула на Репнина.

— Я все же думаю, — сказал он, — сначала нам стоит вернуться в имение и сообщить обо всем вашим родителям, Елизавета Петровна, а потом мы примем решение, которое устроит нас всех.

— Уверен, что вы, как человек разумный, — поддакнул Забалуев, — поймете всю выгоду этой сделки…

* * *

— Ни за что! Я не верю ему! Ни минуты не сомневаюсь, что это очередной обман! — вскричала Долгорукая, когда Лиза и Репнин вернулись домой, и вся семья собралась обсуждать предложение Забалуева в кабинете князя Петра.

Андрей только что приехал от судьи, внеся залог за отца, и теперь председательствовал на этом импровизированном совете, так как князь Петр чувствовал себя плохо — ныла старая рана, усиливая потрясение от пережитого. Долгорукий сидел в кресле за столом, остальные, в виду важности момента, стояли вокруг него. Дело было серьезное и спешное, рассиживаться и затягивать принятие решения было невозможно.

— Думаю, он полагает, что в создавшемся положении нам не стоит быть излишне щепетильными? — нахмурился Андрей, внимательно выслушав Репнина, изложившего суть проблемы.

— Как-то неловко вступать в сговор с этим мошенником, — поддержал его настроения князь Петр.

— Папенька, прошу вас, примите предложение Забалуева! — воскликнула нетерпеливая и доверчивая Соня. — Лиза, и ты попроси!

— Тебе не стоит растрачивать на меня весь свой пыл, — ответила ей Лиза. — Я многое бы отдала, лишь бы папеньку оставили в покое.

— А что вас смущает, князь? — обратилась к Репнину Долгорукая.

— Видите ли, я, как и вы, сомневаюсь в благородных намерениях господина Забалуева, а посему намерен все же идти до конца и доказать его участие в убийстве цыгана. А в том, что обвинение выдвинуто не против того человека, я уверен. И поэтому мне представляется, что быть судимым за производство фальшивых денег для Забалуева — просто подарок судьбы. Должны ли мы потворствовать этому негодяю? И еще — у меня нет уверенности, что он выполнит свое обещание о разводе.

— Вполне здравые рассуждения, — согласно кивнула Долгорукая.

— И что же нам делать? — князь Петр растерянно оглядел всех.

— Насколько я знаю, свидетелем по делу о фальшивках в суде будет выступать наш старый знакомый, Карл Модестович. Я тотчас поеду к нему и попытаюсь договориться.

— Это весьма сомнительный вариант, — покачал головой Андрей.

— Я уверен, что сумею убедить управляющего Корфов, — настаивал Репнин.

— Не знаю, не знаю… — пожал плечами князь Петр. — А что ты, душечка, думаешь обо всем этом?

— По мне — так нечего церемониться с этим лжецом и двоеженцем! — разгорячилась Долгорукая. — Мало того, что втерся обманом в нашу семью, так еще и придумал эту историю с фальшивыми деньгами!

— Но, маменька, — попыталась возразить ей правильная Соня, — ведь это Карл Модестович на вас показал…

— Управляющий? Да он никогда до этого сам не додумался бы! Нет-нет! У него был умный советник.

— Я согласен с княгиней, — кивнул Репнин. — И потом, кто еще, кроме Забалуева, имел возможность проникнуть в ваш дом и подкинуть деньги? Ведь не печатали же вы их сами, Мария Алексеевна!

— Господь с вами, Михаил Александрович! — возмутилась Долгорукая.

— Исходя из всего выше сказанного, я должен заключить, что мы отвергаем предложение господина Забалуева? — Андрей внимательно обвел глазами родных.

— Не смею настаивать, — снова взял слово Репнин, — но лучшего способа избавиться от Забалуева раз и навсегда у нас нет и не будет!

— Князь, вы еще не стали нам родственником, — с интересом поглядывая на него, заметила Долгорукая.