— Я искал всю ночь, ее нигде нет.

— Исправнику сообщили?

— Нет, маман решила ничего не предпринимать. Она боится огласки, потому что считает, что это побег.

— Побег? — насупился Забалуев. — Вашей матушке мудрости житейской не занимать! И, пожалуй, я соглашусь с нею — наверняка, девчонка прячется сейчас где-нибудь да посмеивается над нами. Вот, дескать, как ловко я всех вас тут вокруг пальца!

— Вы забываетесь! — так горячо вскричал Андрей, что Забалуев поспешил отойти от него. — Я начинаю задумываться, отчего Лиза так противилась вашему браку? Имейте в виду, сударь, если я узнаю, что причина ее побега — ваше недостойное поведение, вы будете иметь дело со мной!

— Ах, молодость, — самодовольно улыбнулся Забалуев. — Смею вас уверить — ничего подобного не произойдет. Моей вины в том, что у вашей сестры плохой характер, нет. Но я надеюсь его исправить…

— Что вы хотите этим сказать?

— Любовью, — сладко проговорил Забалуев. — Любовью и вниманием. Вы позволите?

Андрей отступил, давая ему возможность пройти в дом. Забалуев кивнул и прямиком бросился в гостиную.

— Мария Алексеевна! — воскликнул он без церемоний, едва успев закрыть дверь за собой. — Тут такие новости! Барона Корфа отравили!

— Как это может быть? И кто мог это сделать? — княгиня неимоверно округлила глаза и откинулась на спинку дивана.

— Подозревают управляющего, — подбежал к ней Забалуев и стал нашептывать на ушко. — Яд подсыпали в графинчик с бренди — на это много смелости да смекалки не нужно. А Карл Модестович — подлец еще тот! Я его знаю! Ходят слухи, что он воровал у барона!

— Да полно вам, Андрей Платонович! Карл Модестович трусоват, а человек, способный на убийство, должен быть умным, дерзким, умеющим просчитывать каждый шаг!

— Однако доподлинно известно, что он люто ненавидел барона!

— И не он один, и было за что, прости меня Господи! Уж я-то знаю!

— Мария Алексеевна, — с пафосом начал Забалуев, — думаю, был ли барон хорошим или плохим — нам теперь обсуждать недосуг. Его уже нет, и мы должны быстро завершить наше дело с поместьем. Если мы предпримем необходимые усилия…

— Не гоните лошадей, Андрей Платонович, — осадила его Долгорукая. — Сначала пусть Лиза объявится.

— Я понимаю, как вам тяжело — пропала ваша дочь…

— И ваша невеста, Андрей Платонович, — с недоброй усмешкой напомнила княгиня.

— Да, да, конечно, — заторопился подтвердить Забалуев, — и моя невеста. И я тоже места себе не нахожу. И как бы вам, и как бы мне ни было тяжело — будущее не за горами.

— Завтра приезжайте, Андрей Платонович.

— Завтра — похороны. Разве вы не собираетесь к Корфам выразить свои соболезнования?

— Я никуда не поеду.

— Но как же приличия?

— Мне сейчас не до приличий!

— Княгиня! — воскликнул Забалуев. — Под подозрением все, кто был в тот вечер в доме, кто пил с ним!

— Это вы что же, намекаете, что я убила барона? — озлилась Долгорукая.

— Нет, конечно, нет! Но люди…

— Довольно, Андрей Платонович! — Долгорукая встала с дивана — прекрасная и величественная. — Если вы намерены и дальше продолжать в том же тоне…

— Нет-нет! — испугался Забалуев. — Я сам… сам передам ваши сожаления Владимиру!

— Буду вам благодарна, — холодно кивнула княгиня.

Забалуев попятился под ее взглядом и опрометью выскочил из гостиной. «Ох, и женщина! — его обуяла мелкая дрожь. — С такой на узкой дороге да ввечеру — упаси Боже! А я-то, я-то! Чуть все дело не испортил! Она мне, как воздух нужна — имение же, вот только что не на блюдечке! Осторожней стоит быть, осторожнее!».

* * *

Лиза бежала по лесу, не разбирая дороги. Она ничего не видела вокруг — в глазах стояла наглая улыбка Забалуева и его рука, занесенная для удара. «Я буду разговаривать с вами в таком тоне, которого вы заслуживаете!» Господи, неужели она заслужила все это? Тот, кто был ей дорог и любим, предал ее чувства. Тот, кого ей прочили в мужья, оскорбил ее. Пощечина врезалась ей в память, как его пальцы — в кожу щеки. Лиза растирала слезы — она словно ослепла и потеряла слух. В ушах звенело, ветки осины скользили по лицу, ей не хватало воздуха и силы постепенно оставляли ее.

Скоро она устала настолько, что и сама поняла — вернуться обратно без посторонней помощи ей будет очень трудно. Лиза убедила себя остановиться и огляделась. Она шла по краю болота — места здесь были почти непроходимые и глухие. И Лиза вдруг растерялась — не от испуга, а от беспомощности что-либо изменить в своей жизни. Потому что куда ни кинь — везде топь, что в лесу, что дома…

Неожиданно вдали ей померещился огонек. Лиза привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть его за буреломом. Нет, не показалось! Лиза вздохнула с облегчением и решительно направилась на этот свет.

Деревянный дом, в который она пришла, оказался жилищем Сычихи. Дверь была не заперта, и Лиза без страха открыла ее. В комнате, слабо освещенной свечой на окне, стояла тишина, и только неясное бормотание доносилось из дальнего угла. Лиза приблизилась почти на ощупь и увидела, что Сычиха лежит на кровати, разметавшись в тяжелом забытьи.

— Он оставил меня… Оставил… Он оставил меня… Я змею видела… Это знак! Беда пришла… Беда!

— Что случилось с вами? Кто вас оставил? — Лиза как-то сразу забыла все свои переживания и боли — до такой степени тронул ее горестный голос Сычихи.

— А? Что? Кто здесь?! — вскрикнула Сычиха, приходя в себя. — Лизонька…

— Это я. Вам плохо?

— Ничего, — тихо сказала та, поднимаясь и набрасывая на плечи раскидистую, точно крылья, черную вязаную шаль. — Сон приснился дурной, а много ли надо, чтобы расстроиться? Да ты садись. К столу, к столу, я сейчас чай заварю, тебя отпою. Да рассказывай, что приключилось? Платье порванное, лицо исцарапанное. Долго по лесу бродила?

— Я заблудилась… Ходила-ходила, если бы не набрела на вашу избушку, все — пропала бы.

— И впрямь — счастье! В наших лесах сгинуть можно, — Сычиха подошла к печке, проверила — теплая еще, потом сняла с плиты железный туесок и налила в чашу какого-то настоя. — Ты выпей, сил наберешься.

— Странный вкус, — удивилась Лиза, но напиток пригубила. Он оказался бодрящим и мягким.

— Не бойся, — улыбнулась Сычиха, глядя, как Лиза мелкими глоточками отпивает из кружки. — Рецепт старинный, целебный. Еще здоровее будешь… А теперь говори.

— Наш сосед барон Корф пригласил всех на спектакль. А я… вдруг почувствовала себя неважно, решила домой вернуться — и заблудилась в темноте.

— Ты только мне правду рассказывай, — покачала головой Сычиха. — Иначе за тебя твоя щека заговорит. А придумывать я и сама мастерица…

— Мой жених… — Лиза смутилась, она чувствовала: щека опухла и мешала говорить, — господин Забалуев ударил меня. Я и убежала в лес, не разбирая дороги. А когда опомнилась — кругом темный лес.

— Это ведь только часть правды?

— Владимир… — кивнула Лиза. — Помнишь, вы гадали мне на картах, что я выйду за него замуж? Он разлюбил меня. Вот и выходит — не правду карты сказали…

— Нет, милая, я тебя не обманывала. Я тебе суженого обещала, и ты выйдешь за него. Все будет хорошо… Хорошо…

— Спасибо, мне нужно идти, — засобиралась Лиза. Она вдруг почувствовала легкое головокружение, приятное и теплое. — Меня дома ждут. Вы покажете мне дорогу к дому?

— Никуда ты не пойдешь, — ласково заговорила Сычиха, глядя ей прямо в глаза. — Не пойдешь. Никуда не пойдешь!

— Мне домой пора, — сквозь наступавшую на нее дремоту сопротивлялась Лиза. — Меня ждут. Меня уже ищут…

— Тебя еще не ищут, но будут искать. А ты останешься здесь! И не волнуйся — ты будешь счастлива! Ты выйдешь замуж за суженого, не сейчас, но выйдешь! Я должна тебя научить, объяснить…

— Пустите меня! — Лиза оттолкнула от себя Сычиху и поняла, что руки стали слабыми и словно ватными.

— Хорошо. Иди, — улыбнулась та.

— Что со мной? — Лиза попыталась встать со скамьи, и ее закачало. — Чем вы меня напоили?

— Эти травы — целебные. Они придадут тебе сил. Но сначала ты должна поспать…

— Мамочка… — прошептала Лиза, погружаясь в сладкое забытье.

— Спи родная, спи…

Лиза упала на руки Сычихе. Колдунья подхватила ее и помогла добраться до кровати. Она бережно уложила ее голову на подушки, поправила руки, чтобы не падали, и зашептала, наклонившись низко-низко, к самому лицу:

— Встану, благословясь, выйду, перекрестясь, умоюсь росою, пойду из дверей в двери, из ворот в ворота, выйду в чисто поле, во зеленое поморье, сомкну злодеям глаза, замкну им уши-уста ключом. Брошу тот ключ на дно болота. Никому тот ключ не достать, никому ей жизнь не погубить! Да будет так!

И приснился Лизе дивный сон.

Пары кружились, скользя по паркету, как лодки по тихой глади морской. Раз, два, три… Раз, два, три… Вальс завораживал и увлекал. Его волшебный ритм пьянил и заставлял сердце погружаться в прекрасные мечты. Вальс — чародей, вальс — соблазнитель. Вальс — это легкие пузырьки шампанского в твоем бокале, который подает тебе ОН…

Лиза не видела его лица, но понимала: он прекрасен, воплощение изящества и благородства. Его рука — на ее талии, пальцы чуть-чуть дрожат, потому что и он потрясен — они созданы друг для друга.

— Сколько света! — услышала Лиза свой голос.

— Это оттого, что вы — здесь.

— Я не хочу, чтобы наш танец кончался!

— У нас впереди — целая вечность.

— Я так счастлива!

— Вы счастливы, потому что свободны.

— Мне так легко, что, кажется, я могу летать!