Кристина Додд - Беда на высоких каблуках

– Я такая бестолковая женщина, – сказала Брэнди. – Я забыла попросить мистера Бартолини купить мне флакончик моего любимого лака для ногтей, когда он будет выходить. Это «Л'Ореаль лоллипоп пинк». У него такой красивый цвет, и он пахнет, как конфета! Мне так правится этот лак! Вы не могли бы задержать мистера Бартолини, пока он не ушел?

– Одну минуту. – Мистер Берч переключил телефон в режим ожидания.

Брэнди барабанила пальцами по столу и злилась на себя. Заглядывать под кровать, звонить консьержу и прикидываться беспечной, безмятежной леди с праздными заботами – глупее не придумаешь! Но ей не терпелось докопаться до правды. Она должна была знать, ушел ли Роберто. Она должна была знать, солгал ли он ей.

Когда консьерж вернулся на линию, он вел себя чуть осторожнее.

– Тут проходил один мужчина, – сказал он, – но мы не уверены, что это мистер Бартолини. Его лицо было закрыто шарфом и надвинутой шляпой. И он вышел через кухню.

– Он хотел взять что-нибудь перекусить. Я ему велела принести еду в комнаты. Наверно, он очаровывал какую-нибудь несчастную повариху, чтобы выпросить печенье. – Брэнди понизила голос: – Признаюсь вам, мистер Берч, я вижу в этом несправедливость. Мистер Бартолини может не переставая жевать и при этом оставаться очень худым!

– Это правда.

Мистер Берч, похоже, снова расслабился.

– Если его здесь нет, значит, он должен быть где-то… Ах, если бы я могла найти номер его сотового!

– Мистер Бартолини встречался с тремя мужчинами за отелем.

– Да, он собирался пойти что-нибудь выпить, – весело сказала Брэнди. Если бы мир был справедлив, ей должны были присудить награду Американской академии киноискусств за лучшую роль в номинации «Самая снисходительная и радужная». Но на самом деле сейчас ей подошла бы роль «Самой взбешенной и разочарованной». – Наверное, с итальянскими парнями?

– Не рискну строить предположения на этот счет, – ответил мистер Берч в том же шутливом тоне.

– Темноволосые, темноглазые и все говорят по-итальянски?

– Я полагаю, да.

– Великолепно! У меня есть номер сотового Грега. Я позвоню ему и через него отловлю Роберто. Большое вам спасибо, мистер Берч!

Брэнди быстро положила трубку, потом в сердцах швырнула телефон. Пролетев через всю комнату, легко коснувшись поверхности стола и ударившись в стену, он отскочил на ковер. Антенна хрустнула и сломалась. Но Брэнди этот маленький акт вандализма казался недостаточным. Она бы с радостью растоптала телефон, чтобы от него остались одни осколки.

Роберто клялся ей, что не станет похищать «Блеск Романовых». Обещал, что вообще больше не будет ничего красть и начнет жить по закону. Ради нее. Он сказал, что сделает это ради нее.

Но вместо обещаний он, подонок, оттрахал ее до бесчувствия и оставил спящей, а сам ушел делать то, что клялся никогда не делать.

Отец правильно назвал ее фанатичкой и проституткой.

Но этого еще мало. Она была глупая. Очень глупая. Прав был отец. Потому что, имея его и Алана в качестве примеров того, как могут вести себя мужчины, она по-прежнему верила Роберто.

Брэнди приложила руки ко лбу.

Может, она действительно тупица? Ведь она знала, что Роберто международный вор. Знала, что он крадет драгоценности у женщин и что он обольщает их. Обольщает взглядом своих роскошных глаз и словами, произносимыми с его неотразимым итальянским акцентом. Тогда чему она удивляется? Тому, что он точно таким же способом подкатил к ней, а потом сбежал?

Сейчас у нее не было тех болезненных ощущений под ложечкой, но болело сердце.

Она ненавидела Роберто. Да, она ненавидела его.

Но по велению суда и ее босса она несла ответственность за Роберто Бартолини. Это была ее работа – следовать за ним по пятам. Если она хочет выплатить долг своему отцу, а она его выплатит, видит Бог, ей нужно держаться за свое место у «Макграта и Линдоберта».

Но как найти Роберто?

Брэнди взглянула на его ноутбук и прошла к письменному столу. Она должна это сделать.

Одно касание клавиатуры – и компьютер был выведен из спящего режима. Но на засветившемся экране не было ни одной иконки с ярлыком «Планы ограбления» или чего-то подобного.

Нельзя сказать, что, учась на юридическом, Брэнди ничему не научилась на своем дряхлом компьютере, подверженном вирусным атакам. Она знала несколько секретов, как отыскивать коды.

Устроившись в кресле, Брэнди проработала несколько уровней дешифровки паролей, и – да! – на экране появился файл, содержащий самый краткий, самый скудный из всех планов ограблений.

У нее не было времени. Ни на экипировку. Ни на программу действий.

Если все шло по графику, то сейчас Роберто находился в Чикагском художественном институте и доставал из витрины «Блеск Романовых». Вокруг огромного бриллианта были расставлены мириады ловушек и сирен.

В случае если что-то не заладится, Роберто будет мертв.

При этой мысли пальцы Брэнди словно примерзли к клавиатуре.

Может, в этот самый момент Роберто уже лежит в море собственной крови, в окружении охранников, агентов спецслужб и полиции. А те радуются, что поймали его. Роберто будет там один, и больше никто никогда не услышит его голос, не увидит его улыбку. Они вызовут коронера, чтобы положить мертвое тело в мешок и…

Брэнди не заметила, как оказалась на ногах.

Она не могла это допустить. Мысль о том, что Роберто погибнет, что она никогда его не увидит и что в памяти людей он останется лишь известным преступником, которого застрелила полиция, была ей ненавистна.

Да, можно было ненавидеть Роберто, но она и любила его тоже.

– Проклятие! – прошептала Брэнди. Она пробежала остальную часть графика.

В нем значилось, что бриллиант должен быть доставлен Моссимо в «Собачью голову» в течение часа сорока пяти минут. Если бы она успела перехватить Роберто, может быть, ей удалось бы заставить его сдать бриллиант полиции. Конечно, ему придется признаться в преступлении, но в этом случае суд будет к нему снисходителен.

Роберто должен сдать бриллиант, даже если ей придется заставить его сделать это под дулом пистолета.

Брэнди выдвинула ящик письменного стола и достала пистолет.

«Целься в самую крупную часть…» – вспомнила она слова Роберто.

Она будет целиться в его глупую голову.

Но времени оставалось не много.

Брэнди подошла к окну и заглянула на улицу. Парни Фоссера были уже там, ожидая, когда она выйдет. Хуже того, там были следившие за ними агенты ФБР. Нужно было каким-то образом отделаться от Джозефа с Тайлером. Но конспиратор из нее был неважный.

Брэнди взяла телефон и позвонила человеку, на которого она всегда могла положиться.

На фоне смеха и музыки она услышала голос матери.

– Тиффани?

– Привет, дорогая, у тебя все хорошо? – Чувствовалось, что внимание Тиффапи чем-то занято.

– Не совсем.

На глазах Брэнди навернулись слезы.

– Что случилось? – Теперь внимание Тиффани было полностью отдано дочери.

– Мамочка, мне нужна твоя помощь.

– Дорогая! – Тиффани в длинном черном пальто влетела в апартаменты. Ее светлые волосы были спрятаны под пушистой шапкой, лицо закрыто солнцезащитными очками. – Я не могу поверить, что Роберто так обошелся с тобой. Это возмутительно! – Она заключила Брэнди в объятия.

– Он у меня еще пожалеет, – пообещала Брэнди. Она включила телевизор и настроила на местный канал.

В новостях пока ничего не сообщалось. Значит, Роберто был еще жив.

Ну что ж, она заставит его пожалеть и об этом тоже. Тиффани тащила за собой чемодан на колесиках.

– Ты привезла вещи? – спросила Брэнди, жестом показывая на чемодан.

– Да, – ответила Тиффани и посмотрела на дочь. – А ты замечательно справилась с макияжем и волосами. Ты так удачно все придумала, Брэнди. Я очень рада, что ты подключила меня к этому плану!

– Никто другой его, наверное, не смог бы понять, – сказала Брэнди.

Тиффани так и не сняла солнцезащитные очки, и это было странно, потому что сама она считала, что человек должен соблюдать основные правила приличия – снимать в помещении головной убор и темные очки. Хотя очки способствовали ее маскировке, сейчас, в темное время суток, они были ей не нужны.

Тиффани сняла пальто и швырнула его на кресло. Затем присела на корточки возле чемодана и откинула пряжки замочков.

– Ты просила, чтобы я привезла что-нибудь подходящее для маскировки, но, дорогая, когда я подбирала одежду, я исходила из соображений удобства и элегантности.

– Хорошо, мамочка. По мне, что бы ты ни привезла, все будет прекрасно. – Брэнди опустилась рядом с матерью.

Тиффани достала из чемодана шерстяные шоколадного цвета широкие брюки от Калвина Кляйна, в тон им кашемировый свитер и коричневые туфельки на шпильке.

– Это лучшее, что я могла выбрать, – с озабоченным видом сказала она. – Правда, такие каблуки носили в прошлом сезоне, но это мои любимые туфли. К тому же, я считаю, они выглядят такими боевитыми. Ты не находишь?

– Все правильно, мамочка. Одно я знаю твердо – может, я не смогу в них бегать, но бег и так не мой конек. Однако если что-то у меня хорошо получается, так это прохаживаться на каблуках и улыбаться мужчинам – они сразу теряют рассудок. А сейчас я как никогда нуждаюсь в любом пополнении своего арсенала, чтобы успешно завершить операцию с бриллиантом и не сесть в тюрьму. – Брэнди ухмыльнулась, ожидая, что мать оценит ее решительный настрой.

– Конечно, ты с этим справишься, – сказала Тиффани, но у нее задрожали губы.

– Ты сломала ноготь?

– Нет. – У Тиффани перехватило дыхание. У нее тряслись пальцы, когда она убирала волосы с лица. – Зачем тебе думать об этом?

– Мамочка, – Брэнди осторожно сняла с нее темные очки, – что случилось?

– Со мной? – сказала Тиффани. – Ничего! В данный момент я беспокоюсь о тебе. – Однако глаза ее говорили о другом.