Обижаться, требовать извинений? Неинтересно. Можно, к примеру, молча смотреть на него с каменным лицом… и пусть по щеке скатится одна слезинка! Она хихикнула и заснула, так и не решив, как будет себя вести.

На следующий день появился смущенный Игорек. С того дня, как подцепил ее бампером на Невском, он не был у них ни разу. Радостно сказав: «Привет, Игорек!» — Даша поцеловала его в дверях. Она не вложила в этот поцелуй ничего, кроме привычного удовольствия видеть его, и, целуя в щеку, как обычно, ощутила ответную благодарность за свою радость.

Они поужинали на кухне с Олегом и Маргошей, потом к Даше зашла подруга, и они вместе пили чай и дружно гнали Маргошу делать уроки. Потом Олег с Игорьком до поздней ночи упоенно советовались, как улучшить дела фирмы. У них накопилось множество тем, требующих самого подробного обсуждения, ведь они не виделись больше месяца.

Даша вышла к ним еще раз, как всегда, поздно вечером, и они втроем пили чай, тихо и очень по-домашнему. Потом она поцеловала Игорька в дверях на прощание, и оба постарались не вспоминать, что Даше пусть ненадолго, но все-таки удалось выдавить из него капельку любви.

В июле они большой компанией в несколько пар с детьми собирались отдыхать в Испании. Игорек поочередно привел к Даше двух девушек, беленькую и черненькую, и спросил:

— Тебе которая больше понравилась? Кого берем с собой?

— Черненькую, — подумав минуту, решила Даша. — Она, кажется, с Маргошей подружилась! Берем черненькую.

И они взяли с собой черненькую.

В Испании взрослые и дети поселились в соседних домиках.

— Я совершила страшную ошибку! — сказала Даша Олегу. — Надо было взять беленькую!

Взрослый дом был светлым, просторным и гулким. Черненькая девушка Игорька так старательно кричала по ночам за тонкой перегородкой, что через несколько дней только совершенно равнодушный к окружающим Игорек не замечал витающего в воздухе злобного раздражения супружеских пар.

Даше пришлось улучить момент, когда на кухне никого не было, и строго сказать, зажав Игорька в углу:

— Слушай, уйми свою детсадовку! Пусть прекратит свои кошачьи концерты!

— Она иначе не может! — довольно ухмыляясь, похвастался Игорек.

— Сможет как миленькая, — буркнула в ответ Даша и показала ему кулак. — Еще один кошачий вопль, и я поменяю вас на девочек. Уйдешь с ней в детский домик прямо посреди ночи!

Игорек остался во взрослом доме, вечерами все сидели на большой веранде, пили вино, и ночных криков больше никто не слышал.

Однажды вечером из комнаты Игорька раздался жуткий вопль. Вбежавший к нему Олег увидел злобно дрожащего Игорька, подступающего с кулаками к плачущей черненькой.

— Ты украла у меня сто долларов! — Он уже не помнил себя от ярости.

— Я не украла! Я накопила сдачу! — рыдала черненькая, размазывая тушь со слезами. — Ты оставлял сдачу на столе… и чаевые… а я брала… и накопила!..

— Ты понимаешь, сука, какие это деньги! Сто долларов! — в бешенстве орал миллионер, потрясая пачкой мятых долларовых купюр.

Назавтра в ювелирном магазине Игорек благосклонно наблюдал, как черненькая, искоса поглядывая на него, упоенно рылась в золотых цепочках.

— Смотри, мама, — кивнула на них Маргоша, — наш миллионер вообще-то не жадный, только сумасшедший!


5 ноября 94-го г.

…Дашка, я взяла билеты, будем семнадцатого декабря. Ура!..

Марина и Гошка.


В декабре, когда с пяти вечера сумерки уже наплывают на город, полночь кажется принадлежащей ночи, а не дню.

В первом часу ночи Даша, зевая, вышла на кухню, где увлеченно шептались Олег с Игорьком, и недовольно сказала:

— Поезд дальше не пойдет, просьба освободить вагоны! Игорек удивительно послушно поднялся и уже с лестничной площадки крикнул Олегу:

— Не забудь, завтра в четыре!

— В четыре, в четыре! — Даша подтолкнула его. — Пока! — Ей хотелось поскорей лечь спать.

Завтра утром прилетает Женька. Он приезжал за деньгами каждые три месяца и подолгу жил в Питере.

Дома у Даши опять роились его барышни, неуклонно становившиеся все моложе и моложе. Теперь она не радовалась им, а раздражалась.

Однажды Даше приснилось, что Женька привел к ней в дом Маргошину одноклассницу и заставил ее пить с ней кофе и беседовать о жизни. Даша светски поинтересовалась у Женькиной девушки, как дела в школе, а барышня заплакала и убежала. «Ты что, не могла сделать вид, что она взрослая?!» — сердился во сне Женька…

— Ты потихоньку становишься Гумбертом, — упрекала она Женьку.

— А ты потихоньку перестаешь быть Мумзелем и становишься ворчливой тетенькой! Скоро только старая партийная кличка Мумзель будет напоминать о твоем славном прошлом! — огрызался он в ответ.

Даша обиженно бормотала:

— Нет, я не тетенька! Я не перестаю быть Мумзелем!

На следующий день вместе с Игорьком и Женькой они заехали за Маргошей в школу. Переминаясь в нетерпении и поглядывая на часы, Даша наблюдала за школьной дверью.

— Все ее одноклассники, кажется, уже вышли. Где же она?

— Красится, наверное, в туалете! Или пиво пьет с мальчишками! — лениво произнес Игорек.

Наконец из школьной двери с задумчивым лицом вывалилась Маргоша. Она не любила, когда ее встречали, но сейчас, увидев встречающую ее за школьной оградой компанию, Маргоша просияла и, потряхивая рыжими кольцами волос, бросилась к ним.

— Маргоша! Шапка! — крикнула Даша.

— Даша! Нервы! — с той же интонацией произнес Женька.

— Опять ты с голой головой? Где твоя шапка, чудовище?!

— Мама! Меня сегодня Петька Васильев целый день обзывал евреем! — Маргошино личико жалко скривилось.

— Он оскорбил этим не тебя, а только себя самого, — беспомощно-правильно ответила она, чувствуя, что больше всего ей хочется убить этого Петьку, из-за которого в Маргошиных глазах появилось хорошо знакомое недоумение собственного детства.

…Как хорошо, что Маргоша ничего не таит в себе! Даша в детстве предпочитала справляться со своими обидами сама, потому что больше всего на свете боялась Сониного беспомощного ужаса. У Даши же, если кто-нибудь Маргошу обижал, появлялся жаркий блеск в глазах, готовность вцепиться в обидчика бульдожьей хваткой, поэтому Маргоша совершенно не боялась ее расстроить…

Даша почувствовала, что она надувается яростью, как воздушный шар.

— Вот так, Мумзель, в этой стране всегда найдется какой.нибудь Петька! — удовлетворенно произнес Женька и погладил Маргошу по голове. — Надо было уезжать!

— Где? — Игорек взял Маргошу за плечо, вцепившись в нее яростным взглядом. — Где, я тебя спрашиваю?!

Маргоша испуганно показала на мальчика в яркой куртке, закидывающего портфель в «вольво» в нескольких шагах от них.

— Эй, мужик, подожди! — крикнул Игорек.

Секундой позже он вытащил из машины мужчину в сером кашемировом пальто, украшенном светлым пушистым шарфом, коротко встряхнул и, легко придерживая за шарф, спокойно и размеренно произнес:

— Если… твой сын… еще раз… раскроет свой поганый рот… если вон та девочка на него пожалуется… ты даже не представляешь, мужик, что я с тобой сделаю.

Не сводя с отца Петьки Васильева неподвижного взгляда, Игорек аккуратно поправил ему измятый шарф.

— Все! У меня в три часа очень важная встреча в банке! — вернувшись к своей машине, сказал Игорек. — А потом мне будет нужен Олег. Пусть позвонит около четырех, не забудешь? Пока!

— А мы пойдем в кафе, ладно, мама? — приплясывала довольная быстрым отмщением своему врагу Маргоша. — Я буду мороженое и колу!

…Вечером Даша пришла домой и, поставив на кухонный стол сумку с продуктами, увидела записку, написанную Маргошиной рукой: «Срочно просил позвонить Игорек. Сказал, очень срочно!!!»

Зазвонил телефон. Она бросилась в прихожую с запиской в одной руке и связкой сосисок в другой. Хватая трубку, Даша выронила связку, и сосиски толстенькой розовой лентой улеглись на полу. Обеими руками подгребая к себе сосиски, она взяла записку в зубы и невнятно сказала «алло!». Услышав голос Олега, Даша выплюнула записку и быстро затарахтела:

— Мы собирались сегодня в гости, ты помнишь? Ты купил вино и цветы? Нет? Ну вот, я же просила тебя! Да, тебя срочно просил позвонить Игорек, но ты можешь позвонить ему из дома или из гостей…

— Даша, он умер.

— Кто умер? Олег молчал.

— Да что за шутки наконец?! — возмутилась Даша.

— Я сам ничего не понимаю, мне позвонили из больницы, я сейчас туда поеду. Я думаю, что Игорек жив, просто ему стало плохо…

— А что тебе сказали?

— Сказали, умер…

Даша зачем-то тщательно разгладила на коленях скомканную записку.

Олег перезвонил через полчаса и неуверенным голосом сказал, что все оказалось правдой, Игорек действительно умер.

Весь вечер звонил телефон.

— А что, это правда… что говорят… Игорь умер,? — осторожно спрашивали ее.

— Я ничего не знаю, — отвечала Даша.

Поздно вечером, плеснув себе водки и вина Маргоше, она неуверенно спросила:

— Будем пить за его память?..

— Мамочка, давай подождем! Это неправда! — укоризненно посмотрела на нее Маргоша.

…Вечером в «Новостях» прошел иронический сюжет: «Роскошная машина, по всей видимости, принадлежащая не менее роскошному бизнесмену, осталась стоять брошенной поперек дороги у больницы. Что же все-таки случилось с роскошным владельцем машины, неизвестно!»

…Дома Игорек почувствовал себя так странно, что, испугавшись, отменил встречу с банкиром и попросил единственного оказавшегося в этот час дома соседа с первого этажа отвезти его в больницу. В этой больнице дежурил сегодня его бывший одноклассник маленький Саша Чернов, которому они с Олегом обычно доверяли свои немудреные болезни.

Сидя за рулем, сосед с удовольствием рассматривал приборную панель джипа и вдруг услышал, как Игорек сквозь стон сказал с заднего сиденья:

— Эй, если впилишься куда-нибудь, за ущерб машины ответишь?