– Нет, если бы это было так, линия сердца была бы короткой и изогнутой и начиналась бы возле указательного пальца.

– Но этот человек, моя настоящая любовь, он, по крайней мере, будет богат?

Ох, ну конечно. Уиллу следует избавиться от этой женщины. Эйва внимательно изучила ее ладони, как будто искала ответ.

– Ваша линия судьбы, вот она, очень тонкая и пересекает линию жизни, начинаясь у основания большого пальца. Обычно это означает, что вам необходима поддержка со стороны родителей.

– Или же со стороны мужа.

– Но только не тогда, когда линия любви прерывается, – терпеливо объяснила Эйва. – Своего будущего мужа вы пока что не встретили.

Через несколько секунд после этого сообщения мисс Болдуин ушла, причем на ее безупречном фарфоровом лбу появились мелкие морщинки. Эйва чувствовала себя ведьмой из «Макбета», творящей бесчинства с помощью потусторонних сил и пользующейся чужими слабостями, однако нельзя сказать, чтобы ее мучили угрызения совести. Уилл должен быть благодарен ей за то, что она спасла его от этой поверхностной и тщеславной пираньи.

В комнату постучали, и следом за этим сразу же повернулась дверная ручка. Эйва ожидала увидеть мистера Прайса, но на пороге стоял Уилл.

– Мадам Золикофф, – преувеличенно официальным тоном сказал он, четко выговаривая слова. – Я хотел бы, чтобы вы мне погадали.

Он зашел в комнату и закрыл за собой дверь. Его пронзительные серые глаза сияли, отчего казалось, что он вот-вот пустится в пляс, движимый лавиной горячего желания. Понимал ли он, что с ней происходит? Видел ли, какое действие на нее производил?

Эйва наконец выдохнула (при появлении Уилла у нее перехватило дыхание).

– Я не гадаю людям, которые мне не верят.

Он скрестил руки на груди.

– Даже тем, кто хорошо за это платит?

– Особенно им. Эти господа в любом случае остаются разочарованными, сетуя на пустую трату денег и времени.

– Я и так потерял вечер впустую. Какая разница, если я потеряю еще пять минут?

Большая, учитывая то, с каким трудом ей удавалось держать себя в руках.

– Уверена, что ваша мисс Болдуин очень хотела бы побыстрее вернуться домой.

– Она не моя мисс Болдуин. К тому же она может подождать. Я хочу поговорить с вами.

– Двести долларов.

Из горла Уилла вырвался сдавленный хрип.

– Что, простите?

– Плата за мое гадание. Прямо сейчас оно обойдется вам в двести долларов.

На губах Эйвы появилась слабая улыбка. Слоан ни за что не заплатит ей столько. Пропыхтит что-нибудь вроде «напрасная трата денег», вихрем вылетит отсюда, и больше она его никогда не увидит.

На мгновение Уилл замер, пристально глядя ей в глаза, а затем его рука медленно скользнула в карман жилета. Он извлек оттуда длинный кожаный бумажник, раскрыл его и вытащил пачку банкнот. Не торопясь, Уилл аккуратно отсчитал две хрустящие купюры и положил их на деревянный столик перед Эйвой. Двести долларов.

Губы мужчины изогнулись в холодной улыбке хищника, и между ними блеснули ровные белые зубы.

– Договорились.


– Но вы оплатили только гадание, – сказала Эйва уже без акцента.

Уилл с радостью отметил, что спектакль с мадам Золикофф закончен – по крайней мере, пока они находятся наедине.

– Разумеется, – ответил он, слегка наклонив голову. Слоан уселся на стул напротив Эйвы и вытянул ноги. – А что еще я мог купить на эти деньги?

Он, конечно, знал ответ на свой вопрос. Он хотел бы купить ее. Однако эту упрямую женщину нельзя было купить, уговорить, запугать или каким-либо иным способом подчинить своей воле – характерная черта, которая одновременно злила его и вызывала у него уважение.

– Чего вы хотите, Уилл?

Рассеянно барабаня пальцами по краю стола, он раздумывал, с чего начать. На самом деле ему очень многое хотелось обсудить с этой женщиной…

– Вы меня ударили.

Брови Эйвы удивленно поползли вверх, и он поспешил пояснить:

– Ну, во время сеанса. Вы стукнули меня по затылку.

– Я этого не делала. Должно быть, вы рассердили духов – скорее всего, своим высокомерием.

Уилл в ответ насмешливо ухмыльнулся. С этой женщиной постоянно приходится быть начеку.

– Эйва, что вы делаете здесь сегодня вечером?

– Если вы до сих пор этого не поняли, боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

– Не дерзите. Я бы ни за что не пришел сюда, если бы знал, что встречу вас. Мне бы не хотелось мешать вам во время работы.

Эйва высокомерно посмотрела на него – она и раньше по разным поводам бросала на него этот взгляд.

– Вы мне не мешаете. А ваша мисс Болдуин не проинформировала вас о том, что вас ожидает сегодня вечером?

– Еще раз повторяю: она не моя мисс Болдуин. Она сказала, что мы пойдем на какой-то званый ужин, вот и все. Я знаю, что вы ей гадали.

– Да, гадала.

Развивать эту тему Эйва нарочно не стала, хотя и прекрасно понимала, к чему он клонит и чего от нее ждет.

– Мне было бы очень любопытно узнать, что вы ей сказали.

Эйва положила руки перед собой на потертый деревянный столик.

– А я считаю, что вас это не касается.

Значит, касается, и непосредственно.

– Только не говорите мне, что вы рассказали ей о…

Плечи Эйвы вздрогнули, на лице отразился ужас, и Уилл почувствовал, что у него отлегло от сердца. Она не поделилась с мисс Болдуин никакими личными подробностями.

– Нет, что вы. Честно говоря, ее интересовали всякие глупости. О любви и будущем муже.

– И что же судьба ей уготовила?

Соблазнительные губы Эйвы изогнулись в лукавой ухмылке – той самой, от которой у него закипала кровь. Как же ему хотелось поцелуем стереть это коварное выражение с ее лица!

– Ах, Уильям! Вы переживаете, как бы я не снизила ваши шансы ее завоевать?

Шарлотта не могла быть уверена в том, что он рассматривает ее в качестве будущей жены, поэтому ее вопросы должны были носить обобщенный характер – фривольные фантазии дебютантки. А это означало, что мадам Золикофф никак не могла повлиять на конечный результат – и слава богу. И все же Уиллу не нравилось, что он до сих пор не знает, что именно они обсуждали.

– Нет, конечно! Мисс Болдуин дебютантка и поэтому рассчитывает в скором времени выйти замуж. Само собой разумеется, эту девушку интересует ее судьба.

– И еще деньги, – буркнула Эйва. – Которых у вас, похоже, куры не клюют. Так что вы с ней идеально подходите друг другу.

Что-то в ее тоне насторожило его… Боже правый.

– Поверить не могу – вы ревнуете!

– Это смешно. Я не завидую женщинам, которые проводят с вами время. По мне, так пусть заполучат вас хоть все разом.

Одна ложь наслаивается на другую. Интересно, ответит ли она ему хоть раз прямо и откровенно?

– Да неужели?

Эйва решительно кивнула, и Уиллу внезапно захотелось, чтобы она призналась в том, что лжет. Ни одна женщина не могла целоваться так же, как Эйва, отдаваясь этому всем телом и душой. По крайней мере, Уилл убедился в этом на собственном опыте.

– А теперь я хочу услышать ваше предсказание, – произнес он и положил на стол руки ладонями кверху.

Эйва судорожно сглотнула и потупилась, заставляя его ждать. А ведь он уже больше часа томился в мучительном предвкушении того момента, когда она к нему прикоснется. И если это единственный способ добиться желаемого, то так тому и быть.

– Ну же, давайте, я щедро за это заплатил.

– Ладно. – Эйва шумно выдохнула и взяла его за запястья.

Как только она к нему прикоснулась, тело Уилла содрогнулось. Пульс забился часто-часто, а все нервные окончания стали сверхчувствительными.

Эйва поджала губы и сделала вид, будто внимательно изучает его ладони.

– Я вижу, что вы упрямы и заносчивы. Вас с детских лет баловали, и поэтому вы убеждены, что всегда правы. Умрете вы несчастным, одиноким стариком, среди денег и прислуги. – Она отпустила его руки и откинулась на спинку стула.

Слоан мог бы решить, что она совершенно спокойна, если бы не судорожно трепетавшая жилка у основания ее шеи. Эйву настойчиво тянуло к нему, и она отчаянно боролась с собой.

Уилл постарался сдержать довольную улыбку.

– Хорошенькую картину вы мне нарисовали за две сотни долларов.

– Обсудите ее со своей половиной, – огрызнулась Эйва, поправляя рукава на запястьях и стараясь не встречаться с ним глазами.

– Я тоже хотел бы погадать вам по руке.

Она резко подняла голову, устремив на Уилла слегка испуганный взгляд.

– Что?

– Вашу ладонь. – Он поманил ее пальцем. – Давайте, я хочу прочесть, что там у вас написано.

– Нет. Вы недостаточно квалифицированны, чтобы это понять…

Уилл подался вперед и двумя руками поймал ее правую ладонь. Эйва затаила дыхание. Между ними снова проскочил электрический разряд, и по нервам волной прокатилось острое ощущение – клокочущее желание, от которого вот-вот закипит кровь.

К счастью, Эйва была слишком потрясена, чтобы сопротивляться, поэтому Уилл, пользуясь моментом, начал гладить большими пальцами мягкую кожу ее ладони. Рука женщины едва заметно задрожала. Потрясающе.

Кончиком пальца Уилл провел по самой длинной линии на ее ладони.

– У вас хорошо выражена линия жизни. Это означает, что вы умны и трудолюбивы. На вас лежит много обязанностей, но вы блестяще с ними справляетесь. Вы находчивы и изобретательны.

– Э-э-э… длинная линия жизни означает совсем не это. Вы выдумываете.

Уилл взглянул в ее растерянные глаза.

– Это мой собственный способ гадания. Так что перестаньте умничать и перебивать. – Устроившись на стуле поудобнее, он продолжил: – А вот линия любви. – Уилл медленно провел пальцем по нежной, чуть розоватой коже вдоль тоненькой складки, словно старался запомнить ее в мельчайших деталях.

Наверное, так оно и было. Уиллу и вправду хотелось знать о теле Эйвы как можно больше, хотелось наслаждаться им, пока не наступит пресыщение. Хотелось удовлетворить свою одержимость, свою навязчивую идею, а затем вернуться к жизни, какую он вел до того, как в ней появилась мадам Золикофф: к спокойной предсказуемости, которую никто не мог нарушить, бросив ему достойный вызов.