Элизабет не переставала осыпать его поцелуями, долгими и страстными. Прижавшись спиной к дереву, она слегка вздрогнула и впилась зубами в шею Майлса. Майлс поднял Элизабет, вскинул ее ноги себе на пояс, юбка сбилась и путалась между ними, но никому из них не пришло в голову снять одежду до конца. Поддерживая Элизабет за ягодицы, Майлс приподнял ее и с безудержной силой, сравнимой с мощью падающего якоря, опустил прямо на себя.

Вскрикнув, Элизабет уткнулась лицом в шею Майлса, лишь успевая временами глотнуть немного воздуха, в то время как Майлс своими сильными руками ритмично поднимал и опускал ее тело. Голова девушки непроизвольно откинулась назад, и она почувствовала, что готова кричать от переполнявшей ее страсти. От напряжения пот катился по лицу Майлса, и соленые капли падали на Элизабет. Ее волосы стали влажными и, разметавшись, окутали их тела.

Неистовым движением, ввергнувшим Элизабет в экстаз, Майлс прижал ее к себе и, содрогаясь, опустошал снова и снова свою разгоряченную плоть. Тело Элизабет напряглось и потонуло в волнах наслаждения, она почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Медленно она спустилась с небес на землю, ощущая невероятную слабость в ногах от этого напряжения, с которым сжимала бедра Майлса.

Откинувшись немного назад, чтобы взглянуть на Элизабет, Майлс нежно погладил ее влажные волосы и поцеловал в висок.

— Я люблю тебя, — ласково произнес он, а затем хитро улыбнулся. — А кроме того, ты лучшая из…

— Понимаю. — Она засмеялась. — Ты вообще-то собираешься опустить меня на землю или хочешь лишить жизни прямо у этого дерева?

Еще раз поцеловав Элизабет, Майлс помог ей встать на ноги и совсем не по-джентельменски, с некоторым чувством превосходства рассмеялся, когда у Элизабет подкосились ноги и он был вынужден подхватить ее, не давая упасть.

— Хвастунишка! — цепляясь за Майлса, выдохнула Элизабет, но все же улыбнулась и поцеловала руку, поддержавшую ее. — Я и правда лучше всех? — с деланным безразличием поинтересовалась она. — Ты все еще находишь меня привлекательной? Даже после рождения ребенка?

— Вполне! — серьезно ответил Майлс. Элизабет рассмеялась, оправила юбки и, стараясь вновь обрести самообладание, направилась вместе с Майлсом к месту, где их ожидал Роджер.

Глава 17

Последующие три дня они по-прежнему находились в пути, и для Элизабет эти дни были наполнены блаженством. Майлс уделял ей все свое внимание. Они держались за руки, негромко разговаривали или заливались хохотом над обычными вещами. Они занимались любовью прямо на берегу ручья, а затем купались в его ледяных водах.

Роджер равнодушно смотрел на них, но иногда Элизабет чувствовала угрызения совести из-за той боли, которую она, несомненно, причиняла ему. Несколько раз Роджер упрекнул Майлса за его недостойное рыцаря поведение, но Майлс ответил, что, пока он не добрался до своих родственников, он просто беззаботный крестьянин и не более того.

Они продвигались очень медленно, и путь, который можно было бы проделать за какие-нибудь четыре дня верхом на лошадях, растянулся надолго, так как они были вынуждены идти пешком. На четвертый день, в полдень, они сошли с дороги, чтобы отдохнуть и освежиться. С презрением посмотрев на сестру и Майлса, Роджер направился в глубину леса.

Впервые услышав, что Элизабет попала в плен, он ощутил сильную боль, но теперь, понимая, что потерял сестру, чувствовал боль еще острее, чем когда она была просто пленницей. Перебирая и заново переживая свои проблемы, Роджер шел вдоль края оврага, испещренного свежими рытвинами, не обращая на это никакого внимания. Пройдя еще несколько футов, он вдруг сообразил, что рытвины — не что иное, как следы борьбы. Повернув назад, Роджер внимательно присмотрелся к поверхности земли. Он зашагал по краю возвышавшегося над бурным потоком крутого берега и наткнулся на отчетливый след падения чьего-то тела. После сражений Роджеру часто приходилось, разыскивать своих раненых и отставший рыцарей, и теперь в нем проснулись рыцарские чувства. Не медля ни секунды, он ринулся вниз по склону.

Но на дне оврага Роджер обнаружил совсем не то, что ожидал. На полусгнившем бревне, спрятав ноги за большой валун, сидела хорошенькая молодая девушка в богатом бархатном платье цвета красного бургундского вина, украшенном по вороту крупными аметистами. Темные, пожалуй, слишком большие для ее лица глаза приветливо смотрели на Роджера.

— Я знала, что увижу тебя, — произнесла она по-английски с легким акцентом.

Захлопав от удивления ресницами, Роджер сначала не придал какого-либо значения ее словам.

— Вы упали? Не ушиблись?

Девушка улыбнулась ему, и ее глаза заблестели. Она казалась совсем юной, почти ребенком в платье не по возрасту. Темные волосы выбились из-под расшитого жемчугом капюшона, лиф ее платья также был украшен жемчугом.

— Мои ноги придавило, и я не могу даже пошевелить ими.

«Ох уж эти женщины!» — подумал Роджер, рассматривая камни, зажавшие ноги девушки.

— Вы должны были слышать, что я наверху. Почему же вы не позвали на помощь?

— Потому что я знала, что ты придешь за мной. «Ненормальная, — подумал Роджер. — Бедняжка, видимо, свихнулась».

— Как только я приподниму этот камень, постарайтесь сразу же выдернуть ногу. Понятно? — переспросил Роджер, обращаясь с ней как с чуточку тронутой умом.

Девушка лишь улыбнулась в ответ и, как только камень был отодвинут, сразу же высвободила ногу.

С другой ногой дело обстояло намного хуже. Роджер понимал, что, если тронет с места хоть один камень, сверху может свалиться другой. Глядя на миниатюрную фигурку, Роджер сомневался, что хрупкие косточки девушки выдержат такой удар.

— Не скрывай от меня правду, — прошептала она. — Я знаю, что такое настоящая боль.

Роджер, обернувшись, посмотрел на нее и увидел большие глаза, полные доверия. Ее покорность одновременно и напугала и придала ему новые силы.

— Как вас зовут? — спросил он, осматриваясь и обдумывая, как поступить с валунами, придавившими ее маленькую ножку.

— Кристиана, милорд.

Роджер резко вскинул голову. Его грязная крестьянская одежда не ввела ее в заблуждение, это говорило о том, что девушка не так уж и глупа.

— Значит, Крис. — Он улыбнулся. — Не могли бы вы одолжить мне на время ваш кинжал? Я попробую закрепить верхние камни, чтобы они не свалились, когда я буду сдвигать нижние. — Роджер указал на ее кинжал.

Она быстро протянула ему нож, а он прикусил язык, чтобы ненароком не приступить к нравоучениям, что не следует отдавать первому встречному свой кинжал. Драгоценности на ее платье стоили целое состояние, а жемчужное ожерелье вряд ли имело себе подобное.

Роджер отошел от нее на несколько футов, чтобы срезать с дерева несколько веток. Сняв дуплет, он оторвал от рубашки несколько полосок ткани, чтобы использовать их при устройстве опоры под камнями.

— Почему вас никто не ищет? — продолжая работать, задал он интересовавший его вопрос.

— Может, и ищут, не знаю. Ты явился мне в грезах вчера ночью.

Роджер окинул Кристиану внимательным взглядом, но промолчал. Ему казалось, что все девушки, где бы они ни жили, забивали себе голову всякого рода романтикой и воображали, как их спасает благородный рыцарь. Мужчинам было очень трудно угодить им.

— Я представляла себе, — продолжала она, — и этот лес, и это место. Я видела тебя в своих мечтах и знала, что ты придешь.

— Вероятно, мужчина вашей мечты был просто светловолос и чем-то похож на меня, — назидательно произнес Роджер.

— Я помню множество деталей. Шрам под глазом — ты получил его от своего брата еще мальчишкой.

Роджер непроизвольно поднял руку и дотронулся до кривого шрама у левого глаза. Верно, в тот памятный день он чуть не остался без глаза, но в живых осталось очень мало свидетелей, знавших историю этого шрама.

Заметив его удивление, Кристиана лишь улыбнулась:

— Я ждала тебя всю жизнь. Роджер тряхнул головой, словно отгоняя наваждение.

— Вы попали в точку, — сказал он. — Я имею в виду шрам. А теперь не двигайтесь, пока я буду закреплять эти камни, — вымолвил он, хотя в этом предостережении не было никакой необходимости: девушка и до его появления была не в состоянии шевельнуться.

Камни оказались довольно тяжелыми, и Роджеру пришлось изрядно попотеть, прежде чем он сдвинул самый большой из них. И как только этот камень покатился вниз, за ним с грохотом обрушилось множество других. Молниеносно кинувшись к Кристиане, Роджер повалил ее на спину, и они откатились в сторону от несущихся на них валунов. Отталкивая девушку, он услышал, как она охнула, когда один из камней зацепил ее. Словно ожив, камни грохотом наполнили воздух, и Роджер прикрыл своим телом Кристиану, защищая ее от пыли и острых обломков. Когда наконец все стихло, он начал было подниматься, но девушка обвила его голову руками и прижалась к нему губами.

Долгое время мысли Роджера были только об одном: вернуть сестру и брата. Он совершенно не думал о женщинах и даже не представлял, насколько глубоко были спрятаны в нем его чувства. Когда-то, много лет назад, он, беззаботный юноша, веселился с хорошенькими девушками, заигрывал с ними на тайных свиданиях, но ненависть к Монтгомери нарушила привычное течение его жизни.

Едва лишь Кристиана прикоснулась к его губам, Роджер подумал: «Это серьезно». Несмотря на то, что внешне она почти не отличалась от ребенка, она была женщиной, и ее помыслы были более чем серьезны. Она с такой страстью принялась целовать Роджера, что он отпрянул.

— Кто ты? — шепотом спросил он.

— Я люблю тебя и всегда ждала встречи с тобой. Склонившись над девушкой, Роджер пристально посмотрел в ее темные глаза, глаза, которые, казалось, пытались добраться до его души и завладеть ею. Роджеру стало не по себе, и он поднялся на ноги.

— Пожалуй, будет лучше доставить вас домой, к родителям.

— У меня нет родителей, — сказала она, поднимаясь с земли.