— Что-то я сомневаюсь, что у тебя там будет время на размышления.

— Вот и я говорю! — подхватила Аленка. — Ты, Женечка, такая красивая, в тебя тут же кто-нибудь влюбится, и ты все десять дней будешь ему объяснять, что скоро выходишь замуж!

— Значит, судьба моя такая — нигде нет покоя! Однако, — Женя пристально посмотрела на Киру, — кажется, у тебя тоже не все спокойно в жизни. Если ты была не у Вики, то где тогда? Или это секрет?

— Никаких секретов! Просто деловой ужин с деловым партнером, ничего больше. Кстати, есть возможность в субботу поехать в Суздаль! Аленка, ты как?

— Ма-амочка! Что ж ты не сказала раньше? Нам Женька на субботу билеты в театр достала, в «Ленком»! На Караченцова!

— Ну, если на Караченцова…

Кира слегка растерялась. Позвонить, отказаться от поездки? Это было бы самое разумное решение, но она не знала телефона Грегори Мартена, не знала даже, где точно он остановился — кажется, в «Метрополе»… Не обзванивать же отели!

— По-моему, будет лучше, если мы с тобой пойдем в театр, а Киру отправим в Суздаль, — внимательно посмотрев на сестру, сказала Женя. — Тебе важна эта поездка?

— Да не слишком, просто я уже согласилась и отказываться неудобно… Это, в общем-то, деловое мероприятие.

— Вот и отлично, договорились. А ты на Караченцова в другой раз посмотришь.

Кира сама не понимала, почему не рассказала Жене и Аленке об ужине с Грегори Мартеном, — наверное, боялась спугнуть те чувства, которые в ней пробудились, о существовании которых она раньше и не подозревала. Нет, разумеется, она не жила как монашка десять лет после развода, у нее были любовники — не так много, как приписывали доброжелатели, но были. Год назад она рассталась с милым и, в общем-то, неплохим человеком, единственный недостаток которого заключался в том, что он был женат. Их связь длилась четыре года и Киру вполне устраивала — она тоже не стремилась замуж, да и вовсе не была в него сильно влюблена. Расстались они тихо и мирно оттого, что Кирин любовник по-настоящему полюбил другую и оставил ради той женщины сразу и свою жену, и Киру. С чувством юмора у Киры всегда было все в порядке, такой оборот событий ее даже развеселил, — она от чистого сердца пожелала ему счастья.

Вообще она давно уже привыкла считать себя женщиной достаточно холодной и решила, что семейная жизнь, наверное, не для нее. Что поделаешь, не судьба. Есть Аленка, и на том спасибо, а постельные радости… Но… Никогда еще ничье прикосновение не будило в ней такого неистового желания, как прикосновение Грега Мартена, почти незнакомого человека, да еще вдобавок и иностранца. Прямо наваждение какое-то — словно магнит притягивал ее к нему, это было и приятно, и страшно, и ощущение такое, как когда смотришь вниз с крыши многоэтажного дома: можно полететь, но можно и разбиться…

«А, была не была! Один раз живем!» Кира мысленно махнула рукой на здравый смысл и отправилась под душ. Пусть все будет как будет.

7

Субботним утром в городе они попали в две-три пробки — москвичи выбирались на дачи. Зато когда выехали на шоссе, машина понеслась с бешеной скоростью, ветер бил в лицо, развевал Кирины волосы, — и ей это нравилось. Негромко пела Эдит Пиаф — еще в ресторане выяснилось, что они оба любят эту певицу, и сегодня Грег предусмотрительно прихватил кассету с записями. То ли от скорости, то ли от хрипловатого сильного голоса Пиаф Киру охватила бесшабашная удаль, хотелось самой петь, смеяться, говорить и делать глупости. Необычность поездки и особенно присутствие Грега рядом — так близко — действовали на нее как шампанское.

— Мне кажется, я готова так ехать долго-долго, хоть на край света, чтобы солнце светило в глаза и дорога неслась навстречу, — люблю скорость!

— И в этом мы с вами похожи, — улыбнулся Грег. — Я тоже люблю скорость и люблю хорошие дороги.

— Ну, тогда вы вряд ли надолго задержитесь в России, дороги у нас отвратительные.

— Зато женщины великолепны, и самая красивая сейчас сидит со мной рядом.

Грег помолчал, а потом сказал, внезапно посерьезнев:

— Вы очень красивы и умны, Кира. Можно, я задам вам не совсем деликатный вопрос? Почему вы не выходите замуж?

— Ну-у… — протянула Кира, слегка растерявшись от неожиданности. — Сама не знаю… Вроде бы и в предложениях недостатка не было, и я не отказывалась, да все как-то не сложилось. Как до загса доходит, сразу сбегают!

— Я серьезно спрашиваю, но если не хотите отвечать, то я не обижусь, это ваше право.

— А что — серьезно? Замужем я была, правда, давно и недолго, опыт оказался неудачным, и желания повторять его у меня не возникало. Нам с дочкой вдвоем совсем не плохо.

— Так вы феминистка?

— Ой, нет, не по убеждениям, а по необходимости. А можно, теперь я спрошу?

— Если о моей семье — я не женат. Моя жена…

— Да, я знаю, — быстро прервала Кира. — Мне очень жаль, правда. Не следовало задавать такой вопрос.

— Я не сержусь… — Грег помолчал, потом заговорил снова, задумчиво растягивая слова: — Уже восемь лет прошло… У меня десятилетний сын, он учится в закрытой школе в Уэльсе, и мама — она живет во Франции, в своем поместье на Луаре. Что вам еще интересно узнать?

— А сами вы все время живете в Лондоне?

— Большей частью да. Иногда уезжаю в Испанию, у меня там вилла — не на средиземноморском берегу, а на западе, в Кастро Ундиалес. Чудесное место, где можно и отдохнуть, и поработать. Новые проекты я обдумываю именно там.

У Киры чуть было не вырвалось саркастическое замечание насчет поездок в Испанию в поисках тишины и покоя, но она вовремя прикусила язык: решит еще, что она напрашивается в гости на эту его виллу! Она искоса взглянула на Грега. Лицо у него почему-то стало таким задумчивым и грустным. Кире захотелось прижать к груди его голову, взъерошить густые волосы и прошептать что-нибудь ласковое, такие слова, какими утешают детей. Кира сама себе удивилась — с чего бы это вдруг? Странно — в одно и то же время она чувствовала себя рядом с Грегори Мартеном и маленькой слабой женщиной, которую оберегает сильный мужчина, и обязанной защищать его, защищать по-женски, как мать защищает ребенка от всех жизненных невзгод.

В Суздаль они приехали после полудня, оставив машину на стоянке, отправились бродить по городу. Кира добросовестно исполняла обязанности гида, рассказывая всякие истории о Владимире Мономахе, построившем здесь первый каменный собор, о Юрии Долгоруком, превратившем город в столицу огромного северо-восточного княжества, о суздальских пожарах, о найденных недавно руинах Успенского собора…

Слушатель Грегори был замечательный, и Кира, совсем воодушевившись, повела его на другой берег Каменки в Покровский монастырь. Здесь когда-то была заточена бесплодная жена Василия III Соломония Сабурова, и с тех пор монастырь служил как бы официальным местом ссылки опальных цариц и княжон. Здесь же обитала и первая жена Петра Великого, Евдокия Лопухина.

Кира с увлечением пересказывала сплетни давно минувших эпох, и вдруг Грегори, до сих пор молчаливо слушавший, удивил ее своими познаниями в русской истории:

— Василий III, если не ошибаюсь, отец царя Ивана, у которого было восемь жен, как у нашего Генриха VIII? Значит, отец тоже отличался слабостью к прекрасному полу? Теперь понимаю, в кого Иван Грозный уродился таким любвеобильным. А что, царица действительно была бесплодна?

— Факт не установлен. Уж больно Василий увивался за молоденькой Еленой Глинской, даже бороду ради нее сбрил. А потом ходили слухи, что Иван Грозный — вовсе и не сын Василию, что у Елены был любовник…

Тема царских увлечений почему-то показалась Кире довольно скользкой, и она осеклась, не закончив свои рассуждения.

— Да, я об этом слышал.

Грегори, очевидно, тему скользкой не считал.

— О… Вы совсем не так несведущи в русской истории, как хотели казаться.

— Все просто: перед поездкой в Суздаль я почитал кое-какую литературу, чтобы получше выглядеть в ваших глазах.

— Считайте, что вам это удалось, я оценила ваши старания. А что вы еще успели узнать о Суздале?

— Ну, что вон тот монастырь, до которого мы еще не дошли, называется Спасо-Ефимьевский. Его же называли русской Бастилией, еще — что недалеко отсюда похоронен ваш русский герой Дмитрий Пожарский…

— Сдаюсь, сдаюсь! Вы поразили мое воображение! Ну что, пойдем осмотрим русскую Бастилию?

Вдоволь находившись и насмотревшись, они уже подумывали об обеде в ресторане, как вдруг Кире в голову пришла замечательная, как ей тогда показалось, мысль: купить снеди на суздальском рынке и перекусить на природе, где-нибудь под рябиной. (Шоссе Суздаля обсажено рябинами с обеих сторон. Их кисти еще не покраснели, но все равно — Кира очень любила это дерево.)

Предлагать такой импровизированный пикник состоятельному англичанину рискованно — он не восемнадцатилетний студент, да и Кира не юная девушка, но, как ни странно, Грегори сразу согласился. И они отправились на рынок.

Длинные рыночные прилавки заполняли тугие, чуть тронутые теплой пылью помидоры, молоденькие пупырчатые огурчики, знаменитые сочные владимирские и суздальские вишни, ярко-зеленые снопы чеснока и лука. Кира вдруг почувствовала себя расшалившейся школьницей, она надувала губки, показывала пальчиком то на это, то на то, в результате они накупили еды на пятерых. Обнаружив это, Кира и Грег посмотрели друг на друга и расхохотались. С пакетами в обеих руках отыскали на стоянке «БМВ» Грегори и, все еще посмеиваясь, тронулись в обратный путь.

Во Владимире решено было не останавливаться, чтобы, как сказала Кира, «не перенасытиться впечатлениями», хватит с них и предстоящего «обжорства».

Выбрав подходящую рябинку, они выгрузили «обед». У Грегори в машине нашелся плед, который вполне заменил скатерть. Кира на бумажных салфетках разложила овощи и мясо. Отдельно — вишни. Получилось весьма живописно.