Стивен неожиданно повернулся, обнял ее тяжелой рукой и притянул к себе. Она старалась оставаться холодной и отчужденной, но против воли заерзала, вильнув попкой и стараясь устроиться поудобнее.

— Хороший способ помочь мужу заснуть, — хмыкнул Стивен, поднимая голову и целуя ее висок. — Что это? Слезы?

— Конечно, нет. Просто что-то попало в глаз, вот и все.

Стивен повернул ее лицом к себе.

— Лжешь, — спокойно констатировал он, касаясь ямочки на подбородке. — Мы по-прежнему чужие. Когда же станем друзьями? Когда ты поделишься со мной своими тревогами? Когда откроешь причину своих слез?

— Когда ты станешь шотландцем, — свирепо прошипела она. Но близость Стивена лишала слова должного напора, превращая их вместо дерзкого требования в мольбу.

— Идет! — с величайшей уверенностью объявил он, словно и впрямь собирался превратиться в шотландца.

Ей хотелось посмеяться над ним, объяснить, что такое невозможно, что он никогда не станет ее другом. Но он прижался к ней еще теснее и стал целовать так, словно у него впереди была целая вечность: медленно, лениво, нежно. Бронуин ощутила, как бьется в висках кровь. Ей хотелось обнять Стивена, но он слегка отстранил ее и стал ласкать груди и живот.

Она выгнулась и сжала его бедро ногами. Рука Стивена поползла вниз, и он улыбнулся, когда она тихо охнула.

— Моя прелестная, прелестная жена, — шептал он, проводя ногтями по ее подколенной впадине. — Хотел бы я знать способ, как угодить тебе не только в постели.

Она снова придвинулась к нему, поцеловала, провела губами по шее, словно пробуя на вкус. Ей нравилась его кожа: упругая, чуть соленая и все же мягкая. Она коснулась языком его уха, ощутила, как он вздрогнул. Тихий смех сорвался с ее губ.

Стивен порывисто сжал ее плечи.

— Иди сюда, лэрд клана Макэрронов, — велел он и, толкнув ее на постель, лег сверху.

Бронуин снова выгнулась, чтобы принять его, и высоко подняла бедра. Она шотландка и, следовательно, равна ему. Теперь она уже не ждала его ласк, а встречала на полпути с таким же пылом.

Позже они лежали вместе, слитые в единое целое. Бронуин приоткрыла сонные глаза, увидела локон над ухом Стивена и, подвинувшись, поцеловала этот локон, перебирая губами мягкие волосы. И тут же, краснея, отодвинулась. Каким-то образом этот поцелуй казался куда более интимным, чем их чувственные объятия.

Стивен, уже засыпавший, слегка улыбнулся и почти накрыл ее своим телом. Бронуин едва могла дышать, но и это было не важно. Нет, дыхание — это такие пустяки!


Стивен стоял в маленьком домике арендатора, согревая руки над горящим торфом. На улице свистел ледяной ветер, и пришлось разжечь огонь. Тэм уехал в гости к сестре, оставив дом Бронуин на несколько дней. Сейчас он сидел в дальнем конце комнаты с каменными стенами, разложив на голых коленях рыбачью сеть. Большие руки ловко затягивали узлы на дырах, дергали за толстые канаты.

— Итак, ты считаешь, что выставил себя полным дураком, и хочешь, чтобы я помог тебе исправить дело, — серьезно заметил Тэм.

Стивен повернулся. Он так и не смог привыкнуть к тому, что шотландцы осмеливались сидеть в его присутствии, в зависимости от своих желаний и в полном пренебрежении к этикету. До сих пор его величали милордом, оказывали всяческое почтение.

— Я бы так не сказал, — вздохнул он и, еще раз припомнив обстоятельства набега, покачал головой. — Я действительно выставил себя полным дураком, как перед своими людьми, так и перед шотландцами. И действительно чувствовал, что стою в стальном гробу, как сказал Дуглас.

Тэм помолчал, затягивая узел.

— Дуглас всегда считал, что должен быть одним из тех, кого выбрал Джейми в мужья Бронуин, — неожиданно объявил он и ухмыльнулся при виде лица Стивена. — Не волнуйся, мальчик, Джейми знал, что делал. Дуглас — вечный ведомый. Никогда ему не стать вождем. И он слишком благоговеет перед Бронуин, чтобы стать ее господином.

Стивен рассмеялся:

— Да такого мужчины вообще не найдется на свете!

Тэм промолчал, но улыбнулся про себя. Мораг пристально следила за молодой парой и все докладывала Тэму. Тэм хотел убедиться, что англичанин ничем не угрожает Бронуин. Судя потому, что сказала Мораг, именно Стивену грозила опасность — от истощения.

Тэм поднял глаза:

— Первым делом ты должен избавиться от английской одежды.

Стивен кивнул; этого он ожидал.

— И нужно научиться бегать: на скорость и расстояние.

— Бегать? Но солдат должен стоять и сражаться.

— Говорю же, наши обычаи различны, — фыркнул Тэм. — Я думал, что ты уже это понял. Но если не хочешь учиться, тебе от меня никакой пользы.

Стивен обреченно кивнул.

Но уже через час горько пожалел о том, что согласился. Стоя вместе с Тэмом на холодном осеннем ветру, он еще никогда в жизни не чувствовал себя таким беззащитным и замерзшим. Вместо тяжелых, простеганных, теплых английских одеяний на нем были только тонкая рубашка и накинутый поверх плед. Правда, на ногах были шерстяные носки и высокие сапоги. Но ощущение оставалось таким, словно нижняя половина его тела была голой.

Тэм хлопнул его по плечу:

— Ничего, парень, привыкнешь. Осталось нарастить немного волос, и ты станешь совсем как настоящий шотландец.

— Эта страна чертовски холодна, чтобы бегать на улице с голым задом, — пробормотал Стивен, поднимая плед и рубашку, чтобы показать ничем не прикрытую задницу.

— Теперь ты знаешь, что носят шотландцы под пледами, — хмыкнул Тэм, но совершенно серьезно пояснил: — Мы не зря так одеваемся. Плед помогает бесследно скрыться в зарослях вереска. Одежду так же легко снять, как и надеть. Шотландия — страна сырая, и нельзя долго носить мокрую, липнущую к телу одежду, иначе просто заболеешь и умрешь. Летом в пледе не жарко, а поскольку он натирает колени, зимой становится теплее. Кроме того, постоянно имеется доступ воздуха к самым важным частям тела.

— Уж это точно, — подтвердил Стивен.

— Ну вот, теперь ты похож на мужчину, — объявила невесть откуда появившаяся Мораг, беззастенчиво глазея на его ноги. — Вижу, тяжесть доспехов помогает обзавестись мускулами.

— Ах, милая, если бы я не был женат, может, и решился бы повести тебя к алтарю, — ухмыльнулся Стивен.

— А что, я бы не прочь! Хотя для этого пришлось бы подраться с Бронуин.

— Она отдаст меня любой, кто попросит, — тоскливо признался Стивен.

— При условии, что ночи будешь проводить в ее постели, — закудахтала Мораг, прежде чем отвернуться.

Стивен только головой покачал. Фамильярность среди членов клана всегда его поражала. Каждый считал своим долгом и правом сунуть нос в дела соседа.

— Мы зря тратим время, — вмешался Тэм. — Постарайся лучше добежать вон до того столба.

Стивен всегда считал, что уж бегать-то он умеет. В конце концов, даже детям это давалось легко, а сам он в расцвете сил. Но после первого короткого забега его грудь, казалось, вот-вот разорвется. Только через несколько минут ему удалось успокоить трепыхающееся сердце и отдышаться.

— Вот, выпей-ка водички, — посоветовал Тэм, протягивая глиняную кружку. — А когда немного отдохнешь, побежишь снова.

Стивен ошеломленно вскинул брови.

— Ничего, парень. Я побегу с тобой. Не позволишь же ты старику побить тебя?!

Стивен все еще жадно хватал ртом воздух.

— Да уж, нашелся старик, ничего не скажешь! — И, отбросив кружку, покорно пробормотал: — Ладно уж, пойдем.

Глава 7

Бронуин в одиночестве стояла у подножия лестницы, ведущей на вершину старой башни. Сухие глаза горели и распухли от непролитых слез. Руку резала серебряная поясная пряжка. На обратной стороне было выгравировано: «Эннису от Джеймса Макэррона».

Час назад один из арендаторов принес ей эту пряжку. Бронуин помнила, как отец подарил три пряжки парням, из которых она должна была выбрать себе мужа. Раздача даров превратилась в настоящую церемонию: устроили пир, вино лилось рекой, а потом были танцы и много, много смеха.

Все подтрунивали над Бронуин, спрашивая, кого она выберет. Бронуин флиртовала и веселилась, притворяясь, что все трое — ничто по сравнению с отцом. Одним из них был Йен, сын Тэма, такого же роста, как она, но сложением подобный своему отцу. Вторым — Рамзи, широкоплечий блондин, и в очертании его губ было что-то, заставлявшее Бронуин нервничать. Эннис, веснушчатый и голубоглазый, умел петь так сладко, что сердце переворачивалось.

Она стискивала и стискивала пряжку, пока углы не влились в ладонь. Теперь все они мертвы. Силач Йен, красавец Рамзи, милый Эннис — мертвы и похоронены. Убиты англичанами!

Она повернулась и поспешила наверх, выбрала ключи из связки, висевшей на поясе, и отперла дубовую дверь. Несмазанные петли протестующе скрипнули.

Она думала, что сдержится при виде комнаты, но не смогла. Потому что почти ожидала, что отец обернется и с улыбкой взглянет на дочь. Со дня смерти отца она не была в его комнате: слишком боялась снова ее увидеть.

Бронуин ступила через порог и огляделась. На стуле висел плед, нижняя часть которого была изорвана и потерта. Каменные стены были увешаны оружием: топорами, мечами, луками. Она коснулась источенного временем места на любимом луке отца и медленно подошла к стулу у единственного в комнате окна. Кожа еще хранила отпечаток тела Джейми.

Бронуин села на стул, не обращая внимания на пыльных мошек, вьющихся вокруг головы. Отец часто приходил сюда подумать и побыть в одиночестве. Он не пускал сюда никого, кроме двух своих детей. Когда у Бронуин резались зубы, она чесала десны о стрелу из отцовского колчана.

Взгляд Бронуин переходил с одного знакомого любимого предмета на другой, и голова постепенно начинала болеть все больше. Все кончено. Отец мертв, брат отвернулся от нее с ненавистью в сердце, а прекрасные молодые люди и воины гнили в безвестной могиле.