— А теперь, пожалуйста, делай, как я скажу, — прошептала она жеребцу, когда он повернул к ней большую серую голову. Он раздувал ноздри, выпучив глаза. Он привык служить мощному воину, и ему не нравилась эта новая ноша, легкая как перышко.

— Марш! — приказала она тоном, каким утихомиривала двадцать пять шустрых мальчишек из церковного хора.

Конь двинулся не в том направлении, и Аликс пришлось употребить все силы, чтобы, натянув поводья, заставить его повернуть в нужную сторону.

— Нет, Рейн, не надо!

Аликс услышала крик Энни и, продравшись сквозь деревья, увидела Рейна. С мечом в руке и весь в крови, он стоял над неподвижным телом, лицом к лицу с двумя вооруженными противниками, а Энни прижалась к Рейну сзади, стараясь спрятаться за его широкой спиной.

— Это слуги отца, — кричала Энни. — Они поехали меня искать. Я же говорила, что они обязательно отправятся на поиски. — С этими словами Энни выбежала из-за спины и склонилась над телом на земле. — Он еще жив. Мы должны взять его с собой, — сказала она, бросив сердитый взгляд на Рейна. — Почему ты никогда не слушаешь, что тебе говорят? — упрекнула она его. — Почему сначала пускаешь в ход меч, а потом уже язык?

Аликс, почувствовав сильный прилив гнева, соскочила с коня. Рейн плотно сжал губы, но по лицу было видно, что защищаться он не собирается.

— Но на милорда напали первого, — закричала яростно Аликс. — Когда в него пускают стрелы, он что, должен стоять и осведомляться, чьи они, прежде чем вынуть меч из ножен? Вы, прелестная леди, были очень довольны, когда он закрыл собой вашу драгоценную пухлую особу, и теперь уже не помните, как пытались завлечь моего хозяина в кусты.

— Аликс, — сказал за ее спиной Рейн, положив ей руку на плечо, — это неучтиво по отношению к…

— Неучтиво! — завопила Аликс, поворачиваясь к Рейну. — Эта шлюха…

Рейн зажал ей рот ладонью и притиснул к себе, а она изо всех сил старалась освободиться.

— Энни, — продолжал Рейн спокойно, не обращая внимания на Аликс. — Извини меня и мальчика тоже. Он не получил должного воспитания. Забирай своих людей и поезжай к реке. Я пришлю кого-нибудь, чтобы вывел вас из леса.

— Рейн, — ответила она, поднимаясь с земли от недвижного тела слуги, — я не хотела…

— Поезжай, Энни, а если встретишься с кем-нибудь из моей семьи, передай, что со мной все в порядке.

Энни кивнула, один из слуг помог ей сесть на лошадь позади него, впереди через седло перекинули раненого, и они уехали.

Когда они скрылись из виду, Рейн выпустил Аликс из объятий.

— Они пытались вас убить! — сказала она, задыхаясь и сверкая глазами. — И эта женщина набросилась на вас за то, что вы, обороняясь, ранили ее человека.

Рейн пожал плечами:

— Да разве женщин поймешь? А что до Энни, то ее всегда манили только деньги и угодья.

— Надо полагать, вы ее хорошо знаете, — ответили Аликс, потирая челюсть, еще ощущающую крепкое прикосновение Рейна.

— Ее отец однажды предлагал мне жениться на ней.

Аликс встрепенулась:

— И вы отказались, или же это она вас отвергла? Он усмехнулся, и на одной щеке у него показалась ямка.

— Нет, она шла с готовностью на все мои просьбы, но выйти за меня замуж я ее не просил. У нее семь пятниц на неделе. Она никак не может решиться, какое платье ей сегодня надевать. И я знаю, что из нее не выйдет верной жены, а я не люблю бить женщин.

— Вы не любите… — выпалила Аликс, но он ее прервал.

— А теперь, — сказал он и отпрянул от дерева, на которое опирался спиной, — если на сегодня мы покончили с твоим просвещением насчет женщин, то я бы хотел заняться своей ногой.

Тут она взглянула вниз и увидела темное пятно крови у него на чулке.

ГЛАВА 7

— Вы ранены? — сказала она, ужаснувшись, словно он был уже мертв.

— Не думаю, что рана серьезная, но надо посмотреть, что там.

Она ринулась к Рейну, обняла его за пояс и тесно к нему прильнула.

— Садитесь. Я сейчас приведу Розамунду и…

— Аликс, — ответил он, забавляясь ее волнением.. — Рана моя не смертельна, и я вполне смогу доехать до лагеря верхом. Знаешь, ты, наверное, самый скверный оруженосец из всех, кто у меня служил.

— Скверный! — задохнулась она от возмущения, а он с трудом сел на пень. — Вы неблагодарный…

— А почему ты так долго ходил за конем? Я оборонялся изо всех сил, а ты в это время распевал в лесу. Ты что, хотел усладить слух врага?

«Нет, я никогда, никогда с ним больше не заговорю», — решила Аликс, отвернувшись от Рейна, и пошла за лошадью. Он хохотнул у нее за спиной, но это только заставило ее еще выше вздернуть подбородок.

И даже когда Рейн попытался подняться, она не стала ему помогать и отвернулась, чтобы не видеть его усилий.

— Аликс, мне надо сесть верхом с другой стороны, а лошади это может не понравиться. Ты должен удержать ее на месте. Я не хочу лишний раз бередить рану.

При этих словах она обхватила руками коня за голову и, глядя ему прямо в глаза, стала петь, таким образом стараясь его успокоить. Рейн некоторое время сидел молча на коне, прежде чем протянул ей руку и помог вскочить верхом.

На обратном пути в лагерь она держалась за седло и смотрела, как кровь медленно стекает у него с бедра. Конь, почуяв кровь, начал взбрыкивать, Рейн бессознательно сжал ногами его бока, чтобы наставить успокоиться, и Аликс почувствовала, как он весь напрягся от боли, которую причинило это движение.

— Может быть, ты его укротишь своим пением? — опросил он тихо.

— Своим шумом, вы хотите сказать, да? — спросила она все еще обиженным тоном.

— Ну как хочешь, — ответил он жестко. Он еще никогда не говорил с Аликс сурово, но она поняла, что таким образом он пытается скрыть, как болит рана. А Рейн говорил, что она несерьезна. Тогда почему она не перестает кровоточить? Да, сейчас не время злиться. Аликс стала напевать, и конь успокоился.

— Надо бы это показать моим братьям, — пробормотал он, — иначе они не поверят.

Когда они подъехали к лагерю, несколько человек, заподозрив неладное, пошли им навстречу.

— Будет лучше, если они не заметят, что я ранен, — сказал ей Рейн. — Их и так трудно держать в узде, и я не хочу лишних хлопот.

Она быстро соскользнула с лошади и встала сбоку, чтобы заслонить собой раненую ногу.

— Мы слышали, что была стычка, — сказал какой-то мужчина с испорченными зубами и жадным блеском в глазах.

— Стычка была в твоем воображении, старина, — зарычала Аликс, всех удивив громкостью своего тона. Все вздрогнули, а конь встал на дыбы.

— Отойдите, — приказала она. — Животное взбесилось. Его надо отстегать кнутом, чтобы утихомирить.

Люди боязливо посматривали на огромного коня, дико вращавшего глазами, — он чуял запах крови Рейна.

— У вас что, нечем заняться? — заворчал он и отстегнул от седла палицу. — Джос, отправляйся ко мне в шатер. У меня есть для тебя работа.

Недовольно бормоча, люди стали расходиться к своим кострам и лежбищам.

Когда конь приблизился к шатру, они остановились, и Аликс, взяв себя в руки, хотела помочь Рейну спуститься.

— Ради Бога, не надо мне помогать, — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Они увидят, что ты суетишься. Лучше подержи коню голову и громче и получше пой, чтобы отвлечь от меня внимание.

Аликс повиновалась и действительно привлекла к себе всеобщее внимание. Ей почти полчаса потребовалось, чтобы потом отвязаться от настойчивых просьб спеть еще песню, и еще одну, и еще. Наконец, убедившись, что никто не заметил, как неуклюже Рейн слез с коня, она вошла вслед за ним в шатер.

Он лежал на своей узкой постели. На нем была только рубашка и набедренная повязка. Розамунда наклонилась над рапой, а около стояла миска с окровавленной водой.

— Наконец-то явился, — проворчал Рейн. — Ты что, только голосом можешь работать? Да поможет нам небо, если тебе придется идти на войну. Противник попросит тебя спеть, и, чтобы показать, какой ты есть заправский лицедей, ты все оружие побросаешь. А теперь, Розамунда, отправляйся к тому человеку, которого я ранил. Джослин, покажи ей дорогу. А ты, моя беззаботная птичка, взгляни, не сможешь ли как следует забинтовать мне ногу, а может, от твоих песенок и рана затянется.

Аликс открыла было рот, чтобы ответить, но

Джос, повернувшись спиной к Рейну, положил ей руку па плечо.

— Не забывай, что ему сейчас больно, — прошептал он и скрылся.

Одного лишь взгляда на бледное лицо Рейна было достаточно, чтобы убедиться в правоте Джоса.

— Не глазей на меня! Лучше помоги, — резко сказал Рейн.

Но она вовсе не желала мириться с таким обращением. Его злость и враждебность только во вред ему самому.

— Успокойтесь, Рейн Монтгомери! — властно сказала она. — Я больше не потерплю ваших оскорблений. Лежите тихо, и я займусь раной. Не в вашей власти изменить то, что вы ранены. И если вы будете ворчать на меня, вам станет от этого только хуже.

Он хотел приподняться, но одного взгляда Аликс оказалось достаточно, чтобы удержать его на месте.

— Они же перебьют друг друга, — сказал он безнадежно, имея в виду бродяг в лагере.

— А если и так, то что из этого, — ответила она жестко, подходя к краю постели со стороны раненой ноги. — Из них и пяти человек не найдется, которые имеют право занимать место на земле.

Став на колени около бедра Рейна, она сняла повязку, наложенную Розамундой. Впервые она видела такую рану. Кожа вокруг глубокого отверстия сильно покраснела, кровь еще сочилась, и Аликс стало подташнивать.

— Хочешь расстаться с тем, что съел за обедом? — насмешливо спросил Рейн, увидев, что она побледнела. — У меня были раны и пострашнее, но эта, кажется, глубже всех.

На распростертых перед ней тяжелых, сильных бедрах и ногах виднелось несколько грубых шрамов.

Она испытующе дотронулась до одного из них.

— Это от топора, — пробормотал он тихо и теперь лежал неподвижно: он уже стал слабеть от потери крови.