— Но ты тоже был в пещере. Я видела! — Рис слабо улыбнулся:

— Ты помнишь ночь, когда я пришел в твою комнату и стоял у камина? За кого ты тогда меня приняла?

Она тихо ахнула:

— Ник! О, но это не мог быть Ник! Этого не может быть!

— Я не утверждаю, что это был он. Разве ты не могла так же ошибиться в ночь маскарада? Там было так много людей, все в маскарадных костюмах. Наверняка не менее нескольких десятков мужчин были одеты, как я.

— Я помню четырех пастушек. — Он довольно кивнул:

— И со временем можешь вспомнить больше. По крайней мере кто-то еще так думает.

— Это было почти десять лет назад, Рис. Сомневаюсь, что получится.

— Я думаю, это из-за того, что ты не хочешь.

— Это смешно.

— Возможно. Ты можешь быть очень своевольной, Кенна. Я допускаю, что ты прячешь то, что знаешь, от самой себя, особенно если правда очень болезненна.

— Давай не будем спорить об этом, — предложила она.

— Хорошо. Ты можешь признать, что ошиблась, обвиняя меня в смерти своего отца?

— Да.

Он сжал ее руку:

— Хорошо. По крайней мере хоть что-то. А ты согласишься, что в последний год твои сны изменились, впустив новых людей и новые события?

Кенна нахмурилась, серьезно обдумывая вопрос.

— Ну да, изменились, но откуда ты знаешь? Я обсуждала с тобой свои ночные кошмары только однажды, да и то когда думала, что ты Ник. — Выражение ее лица прояснилось. — Ник рассказал тебе?

— Нет. Кто-то другой очень давно рассказал мне об этом.

— Тогда Викторина. Я знаю, что Ник выкладывает ей все, что творится в Даннелли.

— Нет. Не Викторина и не твоя горничная. Я знаю, что ты и ей говорила. Был еще кто-то, кому ты все описала, а он рассказал мне.

Кенна была озадачена:

— Не представляю… О Господи! Это, должно быть, Ивонна! Я всегда писала ей!

— А она писала мне, — с радостью подтвердил он ее догадку.

— Тварь! Она не имела права. Письма были личными! — Рис встряхнул Кенну.

— Она твой лучший друг, Кенна Данн! — Он выпалил ее девичье имя, на секунду забыв, что она уже Кенна Каннинг. — Ивонна очень любит тебя, она обратилась ко мне за помощью, расстроившись из-за происшествия, в которое ты попала.

— О чем ты говоришь?

— Когда ты упала с лошади.

— Это? — Она усмехнулась. — Но в этом не было ничего страшного.

Рис покачал головой и горько улыбнулся:

— Ошибаешься.

— Я не понимаю. Простое падение, и ничего больше. Викторина была со мной и позвала на помощь. Я почти даже ничего и не написала Ивонне.

«Слава Богу, что хоть что-то написала, — подумал Рис, — я слава Богу еще раз, что у Ивонны хорошее воображение, потому что именно она подтолкнула меня к мысли, что события в Даннелли связаны со снами Кенны». Рис сначала сомневался и написал Ивонне, что в падения с лошади нет ничего необычного. Но Ивонна настаивала, отмечая другие вещи, которые казались ей подозрительными. Например, то, что Кенна упала с лестницы и ушибла спину, или то, что она чуть не умерла от простуды, когда ее лодка перевернулась в пруду. Каждый такой случай происходил вслед за кошмаром.

Рис рассказал Кенне и об этом тоже.

— Ты помнишь, как писала Ивонне — я почти точно запомнил твои слова — «мои сны делают меня прискорбно неловкой»?

— Полагаю, я могла писать подобную чепуху, но имея в виду только то, что недостаточно высыпалась и поэтому была неуклюжей.

— Я учту твое мнение. Ивонна тем не менее смогла заглянуть глубже.

— Поэтому ты приехал в Даннелли, — подытожила Кенна. — А сам говорил, из-за того, что твой отец в Лондоне.

— Это тоже было правдой, но не полной. — «Позже, — подумал Рис, — я расскажу ей о своей работе на министерство иностранных дел, но не сейчас». — Когда я приехал в Даннелли, то первое, что увидел: ты пытаешься освободить лису из капкана, в который с легкостью могла» попасть твоя лошадь.

— В ночь до этого у меня был кошмар, — медленно сказала она, еще не в состоянии понять то, к чему он клонит.

— Это я узнал позднее. К тому же Ник рассказал мне, что твое падение с лошади не было случайным. Подпруга была перерезана, и старший конюх…

— …был болен в то утро, когда я взяла Пирамиду, — закончила она за него. — Но почему Ник ничего мне не говорил?

— Он не хотел беспокоить тебя, боялся, что кошмары станут бесконечными.

Кенна кивнула:

— Иногда я думаю, что для него они были ужаснее, чем для меня. — Погруженная в воспоминания, она не заметила, что Рис воздержался от комментариев. — Тем не менее это выглядит абсурдным: кто-то думает, что я в силах понять правду через столько лет. Почему эти происшествия случались так редко? И почему их было так много после того, как ты приехал в Даннелли? — Ее голос почти требовал объяснений.

— В лучшем случае я могу только догадываться, — бросил Рис. Он подошел к шкафу и начал вытаскивать одежду, которую хотел надеть. — Сначала давай перестанем называть это несчастными случаями. Это были преднамеренные покушения на твою жизнь. — Он кинул на кровать кожаные бриджи. — Я думаю, твой противник каждый раз пугался. Вовсе не из-за неудач: ему просто становилось все труднее верить в то, что снов больше не будет. Почему эти покушения стали чаще, когда я появился в Даннелли? Все просто. Убийца знал, что мое присутствие волнует тебя и вызывает неприятные сны. Вот он и воспользовался моментом.

— В таком случае смерть старого Тома…

— …была ошибкой, я думаю. Выстрел, который ранил его, возможно, предназначался для тебя. Убийца понял, что подстрелил не того, и убежал. Но испугался, когда понял, кем был Том Аллен и почему ты привела его к деревьям. Он вернулся, задушил его и ради предосторожности забрал капкан. Эта злосчастная железка до сих пор наверняка лежит на дне Английского канала. Позднее твой противник попробовал яд.

— Месье Рэйе!

Рис надел рубашку и начал ее застегивать.

— Шеф-повар Даннелли, — кивнул он. — Его можно подозревать так же, как и остальных. Например, твою горничную, которая очень вовремя передала соль для ванны доктору, чтобы выгородить Рэйе. Ника, который толкнул меня, когда я пытался вынести бульон, чтобы проверить его содержимое. Викторину, которая принесла тебе еду в тот день…

Кенна зажмурилась и закрыла руками уши:

— Прекрати! Я не хочу больше ничего слышать! Ты не прав! Этого не может быть!

Рис натянул бриджи и безжалостно продолжил:

— Подумай, Кенна! Ты отвергаешь все гипотезы. Безопаснее верить, что я не прав, чем смотреть правде в лицо. Опять борешься с собой. Да ты и сама это понимаешь! Спросила, почему эти неприятности случались именно с тобой, и никогда не хотела узнать, кто в них виноват! — Рис натянул сапоги и причесал волосы, в зеркало наблюдая за Кенной. Он бросил расческу на стол, подошел к Кенне и поставил ее на ноги. — Выслушай меня. Потребуется время, чтобы привыкнуть к мысли, что не я главный злодей в этой драме, но это правда. Я не знаю, кто виноват в ужасах, которые ты пережила во сне и наяву, но ты знаешь! — Он вздохнул, притянул ее ближе к себе и сжал в объятиях. — Прости. Прости меня. — Он провел рукой по ее волосам, и она доверчиво прижалась к нему. — Больше такого не случится. Пока ты со мной, никто не посмеет сделать тебе больно. Никогда. Рис поцеловал ее шелковистые волосы:

— Мы должны многое обсудить, но думаю, что на сегодня достаточно.

Кенна была согласна. Она отодвинулась от Риса, держа его за руки, потом с неохотой отпустила.

— Мне нужно побыть в одиночестве, — призналась она. — Можно, я приду к тебе позже?

Его душа воспарила от этих слов.

— Когда захочешь.

После того как Рис ушел, Кенна несколько минут стояла на месте. В голове ее была пустота. Затем она медленно опустилась на скамейку под иллюминатором, не в силах стоять, и уставилась вниз, на слабое темное пятно на деревянном полу и потемневшую бахрому ковра. До сегодняшнего дня она — избегала смотреть в эту сторону. Возможно, Рис помог ей больше, чем хотел, когда сказал, что она слишком часто отворачивается от реальности. Спрятав лицо в руки, она зарыдала, оплакивая потерю ребенка.

Наплакавшись вволю, Кенна подумала, что должна как-то примириться с собой. Она может помочь своему врагу, просто перешагнув через борт корабля. Она может взломать ящик, где Рис прячет снадобье, и погрузить себя в одурманивающий сон, пока не кончатся запасы. Или же она может заново начать свою жизнь. И только одно казалось ей стоящим.

Кенна открыла гардероб и обнаружила, что рядом с одеждой Риса лежит несколько платьев. Что-то всплыло в ее памяти, когда она увидела красивое персиковое платье с разрезом и вышитой по краю гирляндой цветов, но она прогнала воспоминание прочь и положила платье на кровать. Осмотрев шкаф, Кенна нашла на его полках нижнее белье и чулки, комнатные туфли и пастельно-желтую шаль — и все это достала. Вскоре она умылась, причесалась, оделась и заправила постель. Выходя из каюты, Кенна услышала какой-то шорох неподалеку. Это был помощник кока, который ставил под дверь поднос с завтраком.

— О, пожалуйста, занесите его в каюту. — Кенну удивило явное смущение юноши. Он чуть не уронил завтрак, засмотревшись на красивую девушку. — Просто поставьте на стол. — Парень оставил поднос на столе, покраснев до корней своих соломенных волос. — У меня грязь на носу? — спросила Кенна, когда он продолжал во все глаза смотреть на нее. Своим вопросом Кенна не собиралась смущать его, но моряк покраснел еще сильнее.

— Нет, мадам, — запинаясь, произнес он. — Просто мистер Каннинг… он сказал нам, что вы… но он не сказал, что вы…

— Боюсь, что не вполне вас понимаю.

— Прекрасны! — выпалил моряк.

— Вот как! — только и смогла ответить Кенна, но юноша уже выбегал из комнаты. Ее щеки немного горели, когда она несла поднос на дубовый стол. Не притрагиваясь к еде, Кенна подошла к столу, в котором хранились флаконы со снадобьем. С помощью ножа, лежащего на подносе, ей удалось взломать замок ящика. Она поставила пять пузырьков на стол, выстроив их в линию, как солдат на параде, и глядела на них все время, пока завтракала.