Кузнец улыбнулся и показал ему два маленьких лоскутка кожи. Это была новая выкройка петли, которую можно было использовать для рыцарского оружия.

— Смотрите, как она сделана, ее легко приспособить для разных ножей. Ловко, правда?

Гевин сжал зубы.

— И кто же подал тебе эту идею?

— Как кто, леди Джудит, — ответил оружейник и пожал плечами, когда Гевин вылетел из кузницы.

"Как она посмела!» — думал он. Кто она такая, чтобы вмешиваться в его дела, чтобы вносить какие-то изменения, не спросив его разрешения? Это все его владения! Если и требуется что-либо изменить, то это должен делать только он!

Гевин нашел Джудит в кладовой, огромной комнате, примыкавшей к кухне, которая находилась в стороне от дома, дабы не стать причиной пожара. Голова Джудит скрывалась в большом ларе с мукой. Гевин остановился рядом с ней.

— Что ты сделала с моим домом? — заорал он. От неожиданности Джудит подскочила как ужаленная и стукнулась головой о крышку. Однако ни нависающий над ней Гевин, ни его яростный вопль не испугали ее. За всю свою жизнь ей ни разу не довелось столкнуться с мужчиной, который пребывал бы в добром расположении духа.

— С твоим? — ровным голосом уточнила она. — А кто же тогда я? Кухарка? — спросила она, вытягивая выпачканные в муке руки.

Их окружали слуги, которые в страхе жались к стенам и в то же время ни за что не согласились бы пропустить столь захватывающее зрелище.

— Ты прекрасно знаешь, кто ты, но я не позволю тебе вмешиваться в мои дела. Ты слишком многое изменила — моего сокольничего, даже оружейника. Занимайся своими делами и не лезь в мои!

Джудит пристально смотрела на него.

— Тогда, ради Бога, скажи, чем мне следует заняться, если ты запрещаешь разговаривать с сокольничим или с тем, кто нуждается в совете.

Гевин был озадачен.

— Ну, женской работой. Тебе следует заняться женской работой. Шить. Следить, как кухарки готовят, а горничные убирают… и готовить кремы для лица. — Последние слова вырвались у него совершенно случайно.

Щеки Джудит вспыхнули, золотистые глаза засверкали.

— Кремы для лица! — возмутилась она. — Значит, я уродлива и мне требуются кремы! Возможно, я также нуждаюсь в туши для ресниц и румянах для бледной кожи?

Гевин смутился.

— Я не утверждал, что ты уродлива, я имел в виду, что ты не должна сажать оружейника за шитье.

Джудит упрямо выставила подбородок.

— Я больше не буду этого делать. Пусть лучше твое оружие калечит тебе руки, чем я снова заговорю о чем-то с оружейником. Что еще дозволено мне делать, чтобы угодить тебе?

Гевин изумленно уставился на нее. Спор ускользал из-под его контроля.

— Конюшни, — неуверенно произнес он.

— Хорошо, пусть твои птицы умирают от болезни лап. Еще что? — Гевин молчал, не находя ответа. — Полагаю, милорд, мы поняли друг друга, — продолжала Джудит. — Я не имею права предохранить ваши руки, я должна позволить вашим соколам дохнуть и целые дни посвящать тому, чтобы прикрыть свое уродство.

Гевин схватил ее за плечи и приподнял.

— Черт бы тебя побрал, Джудит, ты не уродлива! Я не видел женщины красивее тебя. — Он устремил взгляд на ее губы, которые были так близко от его лица.

Выражение ее глаз смягчилось, голос стал слаще меда.

— Значит, я имею право применять свои скудные умственные способности для чего-то иного, кроме внешности?

— Да, — прошептал он, сдавшись.

— Прекрасно, — твердо заключила Джудит. — Тогда мне надо поговорить с оружейником о новом наконечнике для стрел.

Изумленно заморгав, Гевин опустил ее на пол с такой силой, что у нее лязгнули зубы.

— Ты не… — Он замолчал, встретившись с ее вызывающим взглядом.

— Да, милорд?

Он вихрем выскочил из кладовой.


Рейн сидел в тени стены, вытянув больную ногу, маленькими глотками пил новый напиток с корицей, приготовленный Джудит, и наслаждался еще теплыми булочками. Он наблюдал за своим братом и изо всех сил старался сдержать готовый вырваться смех. Ярость Гевина сквозила в каждом его движении. Он пришпоривал своего коня, будто за ним гнался сам дьявол, и с бешенством всаживал копье в набитый соломой мешок, закрепленный на столбе и олицетворявший его противника.

Рассказ о ссоре в кладовой уже успел облететь всю округу. Пройдет еще пара дней, и новость достигнет самого короля в Лондоне. Но несмотря на свою радость, Рейну было жаль брата. Над ним прилюдно одержала верх крохотная девчушка.

— Гевин, — позвал Рейн. — Дай своему коню отдохнуть и посиди немного.

Впервые обратив внимание, что лошадь покрыта пеной, Гевин неохотно спешился. Бросив повод поджидавшему оруженосцу, он подошел к брату и сел.

— Попей, — предложил Рейн. Гевин уже было протянул руку за кружкой, но тут же остановился.

— Ее новое пойло?

Тон Гевина заставил Рейна сокрушенно покачать головой.

— Да, его приготовила Джудит. Гевин повернулся к оруженосцу.

— Принеси мне пива из погреба, — приказал он.

Рейн собрался что-то сказать, но передумал, увидев, что взгляд Гевина устремился на противоположный конец двора. Из дома вышла Джудит и по посыпанной песком площадке для тренировок направилась к боевым лошадям. Гевин внимательно следил за ней. Когда она остановилась возле лошадей, он начал медленно подниматься.

Рейн схватил его за руку и потянул вниз.

— Оставь ее в покое. Ты устроишь еще одну ссору и обязательно проиграешь. — В это мгновение оруженосец протянул Гевину кружку с пивом. Когда тот ушел, Рейн добавил:

— Неужели тебе нечем заняться, кроме как орать на эту женщину?

— Я не… — начал Гевин, но замолчал, отхлебнув пива.

— Взгляни на нее и скажи мне, что в ней плохого. Своей красотой она способна затмить солнце. Она неустанно трудится для того, чтобы содержать в порядке твое поместье. Все — и мужчины, и женщины, и дети, включая твоего Саймона, — готовы есть из ее рук. Даже боевые лошади берут яблоки с ее ладони. У нее есть чувство юмора, она лучше всех в Англии играет в шахматы. Что тебе еще надо?

Гевин не отрываясь смотрел на нее.

— Откуда мне знать, какое у нее чувство юмора? — уныло произнес он. — Ведь она ни разу не назвала меня по имени.

— А с чего бы ей называть тебя по имени? — спросил Рейн. — Разве ты забыл, что она не слышала от тебя ни единого доброго слова? Я не понимаю тебя. Ты с большим пылом ухаживал за крепостными девками. Неужели такая красавица, как Джудит, не заслужила, чтобы ты был с ней ласков?

Гевин повернулся к нему. — Глядите-ка, младший брат учит меня, как угодить бабе. Нашел себе простака. Ты еще под стол ходил, когда я спал с женщинами.

Рейн не ответил, но в его глазах плясали чертики. Он воздержался от упоминания о том, что между ними была разница всего в четыре года.

Гевин оставил брата и, войдя в дом, приказал, чтобы ему приготовили ванну. Опустившись в горячую воду, он задумался, благо времени у него было достаточно. Он с большой неохотой вынужден был признать, что Рейн прав. Очевидно, Джудит имела свои причины быть холодной с ним. Их семейная жизнь началась с ошибки. Он не правильно сделал, что ударил ее в первую же ночь, к тому же она не вовремя зашла в палатку.

Но сейчас все позади. Гевин вспомнил ее слова о том, что он получит от нее только то, что возьмет сам, и, улыбнувшись, принялся намыливать руки. Он провел с ней две ночи и понял, какая в ней бушует страсть. Интересно, как долго она вытерпит без него? Рейн был не прав, когда говорил, что он не умеет ухаживать за женщинами. Два года назад он поспорил с Рейном о том, что добьется одной графини. Гевину понадобилось совсем немного времени, чтобы оказаться в ее постели. Разве существует на свете женщина, способная устоять против него, если он поставил себе целью добиться ее? Какое это будет удовольствие — подчинить себе свою строптивую жену. Он будет ласков с ней, будет ухаживать за ней до тех пор, пока она сама не попросит пустить ее в его постель.

И тогда она будет принадлежать ему. Он едва не засмеялся вслух. Он будет обладать ею, и она никогда не посмеет вмешиваться в его жизнь. Он будет иметь все, что пожелает, — Элис для любви и Джудит для того, чтобы согревать его постель.


Вымывшись и переодевшись в чистое, Гевин почувствовал себя заново родившимся. Мысль о том, чтобы соблазнить свою очаровательную жену, окрылила его. Он нашел Джудит в стойлах, где она успокаивала боевого коня в то время, как кузнец подтачивал копыто. Первым желанием Гевина было потребовать, чтобы она отошла от лошади, пока та не ранила ее. Но он остановил себя и успокоился. Она отлично умела находить общий язык с лошадьми.

— Не так-то легко приручить этого зверюгу, — тихо сказал он и встал рядом с Джудит. — Ты умеешь с ними обращаться.

Она повернулась и подозрительно взглянула на него.

Лошадь, которой сразу же передалось напряжение Джудит, взбрыкнула, и кузнец едва успел увернуться от тяжелого копыта.

— Держите его, моя госпожа, — приказал он, даже не взглянув на нее. — У меня много дел, а если он будет тут скакать, я до завтра с ним не управлюсь.

Гевин уже открыл было рот, чтобы отругать кузнеца за то, что тот позволяет себе разговаривать с госпожой в подобном тоне, но увидел, что Джудит совсем не обиделась на его слова.

— Хорошо, Вильям, — проговорила она, взялась за уздечку и погладила лошадь. — С тобой все в порядке?

— Да, — ответил кузнец. — Все! Дело сделано. — Он повернулся к Гевину. — Мой господин! Вы хотели мне что-то сказать?

— Да. Ты всегда отдаешь приказания своей госпоже?

Вильям покраснел.

— Только в тех случаях, когда действительно нужно отдать приказание, — отрезала Джудит. — Пожалуйста, Вильям, иди и осмотри других лошадей.

Он с охотой подчинился ей. Джудит вызывающе взглянула на Гевина. Но он улыбался, а не сердился, как она ожидала.

— Нет, Джудит, — сказал он. — Я пришел не для того, чтобы ссориться с тобой.