Нагруженная склянками и информацией, как ими пользоваться, я пошла восвояси, и Лёвчик, сопя, попёрся следом. Он явно намеревался выяснить все до конца и как следует это дело помусолить. Мы вышли на площадку и тут, глядя соседу в глаза, я тихо сказала:

— Лёвчик, исчезни!

— Как это?

— А так, хочешь — рассыпься, хочешь — растай, и вообще заткнись и не появляйся, сегодня, по крайней мере.

— А что такое? — шёпотом спросил Лёвчик, наклонившись ко мне и поправляя очки. Он смотрел то на меня, то на прижатые к моей груди пузырьки.

— Ничего. Сам должен понимать. — Не сводя с Лёвчика гипнотизирующего взгляда, я медленно закрыла перед его носом дверь и выдохнула. Это с соседом я была такая храбрая, а теперь мне предстояло войти в клетку к хищнику. И я приказала себе — ап!

Юрист стоял перед часами, может, разглядывал свой раненый нос? Хотя как такое могло быть, если мои солидные часы казались рядом с ним карликовыми. Старясь не звенеть стеклом, я расставила на столе склянки и пошла мыть руки. В ванной я с опаской взглянула в зеркало, так и есть: нос красный, волосы дыбом, глаза того и гляди вылезут из орбит — я выглядела вполне полоумной. И правильно, разве нормальная женщина притащила бы Его сюда. Оставалось быстренько вспомнить, что там Бабтоня дала успокаивающего и поскорее это принять.

Пациент сел на указанное место, я сделала глубокий вздох и осторожно к нему приблизилась, сжимая в руке устрашающего размера кусок ваты. Может, юрист подумал, что я собираюсь вставить ему кляп, потому что тревожно взглянул на меня и обреченно закрыл глаза. Правильно, молодец, а то я как раз собиралась сделать то же самое, а лекарь с зажмуренными глазами…

У него были совершенно прямые и густые, как щеточки, ресницы, и от них под глазами появились тени, похожие на полумесяцы. Забавно… И рот, это про такой говорят: "твердый"? Или нет?

Чем это ты занимаешься, идиотка?! О чем ты думаешь! — зашипела ехидна. На сей раз её шёпот прерывался и дрожал, то есть ехидна была не в форме, и это меня здорово напугало. В конце концов, передо мной сидел мой враг, хотя и поверженный. Это сейчас он нуждался в помощи, а вот завтра, завтра они с Арчибальдом объединятся… Я обильно смочила вонючим снадобьем вату и прижала её к вражескому носу. Юрист дернулся и зашипел. Да, правильно говорит Бабтоня (или Люшка?) — все мужики слабаки. Я осторожно подула на раненый орган, и тут юрист открыл глаза и посмотрел на меня в упор.

Он открыл глаза, а я не успела отвести взгляд, а потом у меня уже никак не получалось это сделать. Потому что юрист оказался по совместительству гипнотизером или даже вампиром. Он смотрел мне в глаза, и из меня по капле уходили силы — вот я перестала чувствовать руки, вот стали ватными колени. Потом они вдруг подломились, и я качнулась прямо на Дениса и успела подумать, что теперь упаду на него и добью окончательно. Ну и пусть. Только Денис поймал меня, но вместо того чтобы остановить, еще ближе притянул к себе. Притянул так близко, что наши губы столкнулись и прижались друг к другу крепко-крепко. Мне стало нечем дышать, и я полетела куда-то вниз или вверх, главное, что его губы меня держали. И тут заиграла дурацкая музыка.

Какие-то идиоты-карлики вовсю наяривали на своих игрушечных инструментах идиотский марш или что там они играли. Но, тем не менее, железные руки поставили меня прямо и, кажется, чуть встряхнули. Сеанс гипноза окончился, и я вспомнила, где и с кем нахожусь. И ужаснулась.

Ден… то есть юрист, достал откуда-то телефон, заткнул карликовый оркестр и что-то ответил. Пока он говорил, у меня прошёл столбняк, но начались его последствия, то есть меня затрясло.

Нужно бежать, всё пропало! — выпалил один голос. Куда, да еще из своей квартиры? — нервно ответил другой. Видимо, мой склад ума превратился в палату номер шесть, и теперь её сумасшедшие обитатели решили посовещаться. Нашли время.

Итак, я сошла с ума, какая жалость! Пациент закончил разговор и, как-то странно посмотрев на телефон, тихо выругался. Потом он, кажется, извинился и сообщил, что должен уйти, немедленно, и исчез. Я подождала, когда за ним захлопнется дверь, и потрясенно огляделась. Это что же я натворила? Поле боя вроде как осталось за мной — противник позорно бежал и даже оставил мне военный трофей — забытый в спешке шарф. Я уселась посреди комнаты на стул и зарыдала.

Аркадию я позвонила по сотовому довольно поздно и объяснила, что загостилась у Бабтони и домой ночевать не приеду, придется ему коротать ночь с бегемотом. Последнюю мысль я, естественно, не озвучила, тем более, судя по шуму и смеху в трубке, как раз бегемоту и предстояла одинокая ночь.

— Тебе что, совсем нечего делать? — спросил Аркадий, но не зло, ему-то явно было что делать. По крайней мере, он считал именно так.

Я принесла ведро с тряпкой и тщательно протерла в комнате пыль, потом о-очень аккуратно сложила шарф и убрала его на полку к одинокой туфле, а платок Аркадия выбросила. Слишком большое скопление скелетов в одном шкафу может быть опасным — вдруг они перессорятся между собой или даже подерутся. А вообще-то я просто решила, что уж пусть у меня останется на память этот шарф, а платок я давно хотелось выкинуть и вот, наконец, решилась.

Ну ладно, в конце концов я поняла, что даже если вымою не только свою квартиру, но и весь подъезд, всё равно не смогу не думать о том, что произошло. А что произошло? Ну он меня поцеловал. Или я его? Нет, мы оба. Я осторожно коснулась губ кончиками пальцев, как же так? Я совершенно не помнила никаких подробностей. Что значит, зачем подробности? Мне позарез были нужны детали, потому что кроме этого у меня больше ничего в жизни не было, нет, и не будет.


Утром я пошла на свою прежнюю работу. Странно, неужели еще недавно мне казалось, что я попала в некий особенный мир? За столиком сидела незнакомая девица, которая с сонным видом рассматривала собственные ногти. "Вы по записи?" — вообще-то она явно недоумевала, что кого-то могло принести к ним в такую рань. Светлана Ивановна? Светлана Ивановна была на месте, и я бодро ринулась в знакомые закоулки.

— С ума сойти, тебя просто не узнать! Если бы ты не заговорила, я бы не узнала. Позавтракать не успела, вот бутерброды прихватила, кофе будешь?

Я никогда с ней не завтракала и не пила кофе, да вообще мне в голову не приходило присесть за чайный столик, а теперь почему-то я отнеслась к приглашению как к делу совершенно обычному. И похоже не я, а кто-то другой ответил за меня:

— Нет, Света, спасибо, мне не кофе надо, а работу. Я ведь нормально работала?

Вообще-то я прекрасно понимала, то никто меня здесь не ждал, и была готова к отказу, но малюсенькая надежда все-таки теплилась. Я поняла это, когда Светлана отрицательно покачала головой и эта самая надежда безо всякого сопротивления покорно испусти дух.

— Он что, тебя бросил? — Светлана позабыла про свои бутерброды и моментально переместилась на соседний со мной стул. — Совсем мужики охренели — такими девками бросаться. Плюнь…

— Нет, я сама ушла. Вчера.

Кто это тут ушёл? презрительно спросила ехидна, но я даже не посмотрела в её сторону.

Светлана достала из кармана халата пачку сигарет и вытряхнула из неё две штуки. Я отрицательно покачала головой, и она закурила в одиночестве. Я смотрела на сломанный фен в углу, скорбно клонивший к полу могучую выю — так и не починили, на видавший виды чайник, переживший парочку современных "навороченных" собратьев — ничего не изменилось… И мне стало тоскливо, зачем нужно было возвращаться?

— Сюда я тебя не возьму, ну какая из тебя уборщица, смешно даже. — Светлана, прищурившись, смотрела на мое отражение в чайнике. И правда смешно.

Шлёпая задниками тапок, в подсобку вошла Полина и загремела чашками.

— Слушай, ну дай с человеком поговорить, не успеют прийти и сразу за чайник хватаются. Дома надо завтракать, а не на работе.

— Ой, Свет, ну а то ты не знаешь, что у меня дома. Мой с утра… Ой, Ксения, это ты что-ли? Аабал-деть…


Я прошла мимо бодрого пенсионера, который внимательно изучал газету, но тем не менее строго из-за неё на меня посмотрел. Да-да, вот не ночевала дома, хотя деда это совершенно не касалось. Главное, только бы не застать дома Аркадия.

В квартире было тихо и я, топая как слон, подошла к кабинету и заглянула. Ну конечно, бегемот, выставив толстое гладкое брюхо, с абсолютно довольным видом лежал на диване и таращился в потолок, а у него в головах сидела Лили с неизменной малохольной улыбкой. Они, естественно, прикинулись неживыми, но было ясно, то только что сплетничали насчет меня. Наплевать. Я стянула с пальца и положила на видное место подарок Аркадия, а потом захлопнула за собой дверь кабинета.

Господи, как же другие люди исправляют свои ошибки? Ведь не скажешь просто: извините, я не туда попала! И совершенно ничего умного не приходило в голову. Я выволокла на свет божий свою старую сумку, всё это время скрывавшуюся в глубоком подполье — пришел её час. Фу, опять начало сосать под ложечкой.

Я взяла только самое необходимое, всё время почему-то предоставляя Долорес — можно не сомневаться, она проведёт жесткую инспекцию насчёт того, что "эта паршивка с собой прихватила", потом переоделась в джинсы и свитер, повесила через плечо крошечную сумку с документами, и огляделась. Еще не подойдя к стеклянному шкафу я знала — будут проблемы. Они тут же и нарисовались: конечно, дверца не открывалась, и моя пастушка с обреченной улыбкой поправляла свой башмачок. Ну уж дудки, овечек я ему не оставлю!

Я, рискуя с таким трудом приобретенным маникюром, попыталась открыть створку, ногти затрещали, но дверца не сдвинулась и на миллиметр. Нет, всё-таки Аркадий скотина, понаставил тут шкафчиков! Совершенно не понимаю, как люди могут зарабатывать себе на жизнь взломами квартир, ведь с такой работёнкой впереди может маячить или персональная палата в невралгическом диспансере или тюрьма. Да я почти потеряла сознание от ужаса, когда в комнату вдруг вошёл Аркадий и застукал меня за работой. То есть я так увлекалась, что не слышала, как он отпирал дверь и теперь мы стояли оба с разинутыми ртами и смотрели друг на друга выпучив глаза.