Мужчина двинулся к ней из тени кленов, и солнце медными искрами озарило его голову. Брианна машинально подняла руку и поправила локон, упавший на лоб.

– Что ты здесь ищешь, деточка? – добродушно спросил он голосом более низким, чем она себе представляла.

– Вас, – с трудом выдавила Брианна. Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди.

Он был настолько близко, что она почувствовала слабый запах его пота, смешанный с ароматом свежеспиленной древесины. Россыпь золотых опилок застряла в закатанных рукавах льняной рубашки. Осмотрев ее, мужчина прищурился, затем поднял рыжую бровь и, улыбнувшись, сказал:

– Извини, дорогуша, я женат.

Джейми хотел уйти, а Брианна не решалась схватить его за руку. Она лишь издала какой-то невнятный звук. Он остановился и внимательно посмотрел на нее.

– Я имел в виду, что моя жена дома, недалеко отсюда, – добавил он, чтобы показаться учтивым, – но…

Потом он разглядел грязную одежду, дыру на пальто и обтрепанные рукава.

– Хм, – сказал Джейми совсем другим тоном и потянулся к набедренной сумке. – Ты голодна? Давай подкину тебе пару монет.

Брианна едва дышала. Темно-синие глаза смотрели на нее с мягкостью и добротой. Ее взгляд остановился на расстегнутом вороте рубашки, за которым виднелись волосы, отливающие золотом на фоне загорелой кожи.

– Вы Джейми Фрейзер?

– Да, – настороженно сказал он. Его лицо напряглось, глаза сузились. – Ты кто? У тебя есть письмо для меня?

Внезапный приступ смеха подступил к ее горлу. Письмо?

– Меня зовут Брианна.

Он понял. Он знал это имя.

Она с трудом сглотнула, чувствуя, как ее щеки налились красным, будто полыхали от пламени свечи.

– Я твоя дочь, Брианна.

Она почувствовала вспышку радости, увидев, что он тоже побагровел, отметив про себя, что это, очевидно, их родственная черта. Точно так же, как и он, она пыталась совладать с собой, чтобы скрыть волнение.

Джейми наконец оторвал взгляд от ее лица и внимательно осмотрел ее с ног до головы. Ей показалось, что в его взгляде мелькнуло беспокойство.

– О боже, – прохрипел он, – какая же ты высокая!

Ее только что угасший румянец засиял с новой силой.

– Интересно, и чья же в том вина? – Она выпрямилась во весь рост, расправила плечи.

– О нет, – воскликнул Джейми, – я не это имел в виду! Я лишь…

Он замолчал, глядя на нее с восхищением. Его рука сама по себе поднялась в воздух и словно повторила очертание ее лица, шеи, плеча, будто он боялся прикоснуться к ней по-настоящему.

– Это действительно ты? – прошептал Джейми. – Это ты, Брианна?

Он произнес ее имя со странным акцентом, услышав который, она невольно вздрогнула.

– Это я, – сказала она, улыбнувшись. – Ты сомневаешься?

Его губы, не совсем такие, как у нее, а шире и полнее, задрожали.

– Нет, не сомневаюсь. Не сомневаюсь!

Он слегка коснулся ее лица, провел пальцами по волосам, дотронулся до виска.

– Я подумать не мог, что ты так выросла. Я видел фотографии, но думал о тебе, как о маленькой. Я и представить не мог…

Джейми замолчал, когда взглянул в ее глаза, глубокие и синие, обрамленные густыми ресницами, такие же, как у него.

– Фотографии, – сказала она, чувствуя, как счастье накрывает ее новой волной, – ты видел мои фотографии… Значит, мама тебя нашла? Когда ты говорил про жену…

– Клэр, – перебил он ее. Широкий рот растянулся в улыбке, глаза загорелись. – Ты не видела ее? Да она с ума сойдет от счастья!

Мысли о маме потрясли Брианну, слезы, словно водопад, хлынули по ее щекам. Слезы радости.

– Не плачь, девочка, – сказал Джейми встревоженно. Он отпустил ее руки, достал большой помятый носовой платок из рукава и вытер слезы на ее щеках. – Успокойся, a leannan, все хорошо.

– Все хорошо, – повторила она, – это от счастья. – Брианна взяла платок, утерла глаза и высморкалась. – Что значит слово, которое ты сейчас сказал, «a leannan»?

– Ты не говоришь на гэльском? – Джейми покачал головой. – Нет, конечно, ее некому было учить, – пробормотал он как будто про себя.

– Я выучу, – твердо сказала она, вытирая нос. – Так что это значит?

– Это значит «девочка».

Оба стояли, как вкопанные, пораженные нежностью и трепетом, не отводя взгляда друг от друга и не в силах подобрать больше слов.

– Па… – начала Брианна. И замерла, охваченная сомнением. Как к нему обращаться? Папой для нее всегда был Фрэнк Рэндалл, и называть так другого человека было бы предательством по отношению к нему. Джейми? Тоже нет. А «отец» звучит слишком строго…

Он заметил, что Брианна растерялась, и пришел на помощь.

– Можешь называть меня па. Если, конечно, не возражаешь.

– Па, – сказала она, чувствуя, как улыбка вновь заиграла на лице, – это по-гэльски?

– Нет. Это… просто.

И тут же все стало просто. Он протянул к ней руки, они обнялись. Брианна ошиблась, решив, что он меньше, чем она представляла. Он был настолько велик, и руки у него были такими сильными, что она даже вообразить себе не могла.


Все, что случилось после, было словно во сне. В сознании Брианны, затуманенном переживаниями и усталостью, цепь последующих событий запечатлелась скорее как ряд образов, похожих на кадры хроники, нежели как движущийся поток жизни.

Серые глаза Лиззи мигают от яркого света, она совсем маленькая и бледная в руках крепкого черного возницы с невероятным шотландским акцентом. Повозка, груженная древесиной и стеклом. Гладкие бока лошадей и скрип деревянных колес. Голос отца нашептывает на ухо про хижину, выстроенную высоко на горном хребте, и объясняет, что хочет сделать сюрприз Клэр и застеклить окна.

– Но ты, конечно, станешь главным сюрпризом, девочка моя! – И радостный смех, от которого у нее внутри начинает вибрировать.

Длинная пыльная лента дороги, ведущей вниз. Брианна засыпает, положив голову ему на плечо. Она вдыхает незнакомый запах его кожи, непривычно длинные волосы щекочут ей лицо, когда он поворачивает голову.

Большой просторный дом, наполненный ароматом пчелиного воска и цветов. Высокая женщина с лицом Брианны. Остекленевший взгляд голубых глаз, смотрящих сквозь нее. Прохладные руки с длинными пальцами с любопытством ощупывают ее лицо, гладят по волосам.

– Лиззи, – просит Брианна.

И красивая женщина склоняется над Лиззи, бормоча:

– Хинин!

Ее черные руки на желтоватой фарфоровой коже Лиззи.

Руки, так много рук. Все устраивается, словно по волшебству. Под ласковое журчание голосов Брианну передают из рук в руки. Ее раздевают и моют, прежде чем она успевает возразить, на нее льют ароматную воду, нежными пальцами втирают в волосы лавандовое мыло. Льняные полотенца. Маленькая чернокожая девушка вытирает ей ноги и посыпает их тальком.

Чистое хлопковое платье. Она шлепает босиком по натертым, отполированным до блеска полам и видит, как зажигается радостью отцовский взгляд. Еда – кексы, печенье, мармелад и булочки – и горячий сладкий чай, от которого кровь веселее бежит по жилам.

Усталое лицо приветливой блондинки кажется знакомым, отец называет ее Марсали. Лиззи, вымытая и завернутая в одеяло, сжимает в ручонках чашку с дымящимся напитком; она напоминает затоптанный цветок, вновь начинающий оживать.

Какие-то люди, которые все приезжают, рокот беседы, и фразы, время от времени звучащие сквозь туман в голове:

– У Кэмпбелла доводы разумнее…

– Па, ты видел Фергуса? Как у него дела?

«Па?» – озадаченно думает Брианна сквозь сон, возмущенная тем, что кто-то смеет называть его так, потому что… потому что…

Голос тети, звучащий издалека:

– Бедная девочка спит на ходу. Улисс, отнеси ее в постель.

А потом сильные руки, которые поднимают ее, точно перышко, запах свечного воска, исходящий от темнокожего дворецкого, аромат свежих опилок и ставший родным запах отца. Брианна сдается и окончательно засыпает, уронив голову ему на грудь.


Имя Фергус Фрейзер напоминало имя члена шотландского клана. Но выглядел он, как французский аристократ. Французский аристократ на пути к гильотине, добавила про себя Брианна.

Темноволосый и стройный, не очень высокий мужчина неторопливо прошел по залу и повернулся лицом к присутствующим, спесиво задрав нос. Поношенная одежда, небритый подбородок и большой фиолетовый синяк под глазом, однако выражение лица высокомерное и презрительное. Даже изогнутый металлический крюк вместо руки лишь сообщал его облику дух романтического авантюризма.

Увидев его, Марсали, испустив короткий вздох и поджав губы, прошептала Джейми с Брианной:

– Что они с ним сделали, сволочи!

– Ничего страшного. – Джейми махнул рукой, и Марсали откинулась назад, сердито глядя на судебного пристава и на шерифа.

Им повезло, они сумели сесть. В небольшом зале набилось много народу, остальные с ропотом толкались в коридоре, порядок поддерживался только благодаря присутствию солдат в красных мундирах, которые охраняли двери. Еще двое солдат вытянулись по стойке «смирно» у скамьи подсудимых, какой-то офицер сидел в углу позади них.

Брианна заметила, что офицер взирал на Джейми Фрейзера с тайным злорадством. У нее зашевелились волосы от страха, но отец выдержал пристальный взгляд того человека и равнодушно отвернулся.

Прибывший судья занял свое место, и по завершении обычных ритуалов начался сам процесс. Присяжные отсутствовали, на заседании был только сам судья и его помощники.

Брианна мало что вынесла из разговора накануне, хотя за завтраком ей удалось наконец запомнить, кто есть кто. Чернокожую молодую женщину звали Федрой, она была одной из рабынь Иокасты. Высокий славный мальчик с очаровательной улыбкой – племянник Джейми Иэн (мой двоюродный брат, подумала Брианна с тем же легким трепетом, что ощутила при знакомстве с родней в Лаллиброхе). Красивая блондинка Марсали – жена Фергуса, а Фергус, конечно, тот самый французский сирота, которого Джейми неофициально усыновил в Париже перед восстанием Стюарта.