Он вдруг осознал, что понятия не имеет, с какой стороны пришел сюда, и ощутил легкий укол панического страха.

Опустив голову на колени, Роджер глубоко, ровно дышал, пытаясь сосредоточиться. Ладно, хорошо, сначала самое насущное. Его правая нога довольно сильно кровоточила, — с краю на подошве был глубокий порез. Роджер снял изодранные в клочья носки и одним из них перевязал ногу. Все прочие раны вроде бы не требовали перевязки, кроме, разве что, дыры в черепе… да, из этой раны тоже сочилась кровь, теплая и липкая.

Руки Роджера дрожали; ему лишь с большим трудом удалось обвязать вторым носком свою голову. Однако вынужденное движение привело к тому, что он почувствовал себя немного лучше. Теперь можно было продолжить путь. В конце концов, он ведь не раз карабкался по бесконечным голым вершинам Шотландии, и не раз ему приходилось терять дорогу среди голых камней и вереска, и искать ее потом и день, и два.

Но там, в другом мире, главным правилом для заблудившихся в безлюдных местах было следующее: оставайтесь на месте и ждите, пока вас найдут. Жаль, что здесь это правило неприменимо, подумал Роджер, — вот разве что его отыщут как раз те самые люди, которых он совсем не хотел бы видеть…

Роджер посмотрел наверх, пытаясь различить хоть что-нибудь в мешанине веток. И он увидел крохотный лоскуток неба, — но рододендроны вздымались над ним почти на двенадцать футов. Даже встать и выпрямиться во весь рост здесь было невозможно; Роджер мог лишь сидеть под низкими ветвями.

Не было никаких шансов определить, как далеко во все стороны простирается данный конкретный ад; во время долгого путешествия через горы Роджер уже видел целые горные склоны, покрытые бесконечными зарослями вереска, видел долины, заполненные густой зеленью рододендронов, над которыми лишь изредка возвышались деревья, словно плывущие по морю листвы. И много раз им приходилось огибать сплошные заросли невесть чего, занимавшие совсем небольшие площади, не больше сотни квадратных футов. Роджер понимал, что он скорее всего находится уже недалеко от края рододендронового моря, но толку в этом понимании не было никакого, потому что он не знал, в какую сторону ему надо двигаться.

Теперь Роджер почувствовал, что ему очень холодно, а руки все еще продолжали дрожать. Это шок, рассеянно подумал он. Что полагается делать при шоке? Необходимы горячее питье, одеяла… Бренди. Да, это было бы неплохо. Но он просто поднимет ноги повыше. Больше он ничего не может сделать.

Ощупав землю вокруг себя, Роджер отыскал небольшое углубление, выгреб из него сухую листву и неловко улегся, засыпав листьями грудь и плечи и пристроив ноги в развилке ветвей, зацепившись за них пятками. И закрыл глаза, содрогаясь всем телом.

Он был уверен, что индейцы не полезут следом за ним в заросли. Зачем бы им это делать? Куда благоразумнее просто немного подождать, если они никуда не спешат. Он и сам через какое-то время выберется… если выберется вообще.

Любое движение здесь, внизу, наверняка вызывает сильное колебание листвы наверху, выдавая тем самым преследователям его местонахождение. При этой мысли Роджера вновь обдало волной холода; краснокожие, конечно же, знают, где он находится, и просто ждут, когда он снова тронется в путь. Клочок неба над его головой был темно-голубого, сапфирового цвета; должно быть, сейчас около полудня. Он вполне может подождать до наступления темноты…

Сложив руки на груди, Роджер заставил себя расслабиться и отдыхать, думая о чем угодно, кроме того положения, в котором он очутился. Брианна. Лучше всего думать о ней. Но без гнева или недоумения; сейчас неподходящее для этого время.

Лучше всего сделать вид, что между ними все осталось по-прежнему, как в ту ночь, их ночь… Ее теплое тело, прижавшееся к нему в темноте. Ее руки, такие честные и удивленные, исследующие его тело. Щедрый дар ее наготы, свободный и прекрасный… И его убеждение — пусть возникшее всего на миг, пусть ошибочное, — что все в мире прекрасно, и что будущее безоблачно… Постепенно дрожь утихла, Роджер заснул.

Проснулся он уже после восхода луны; Роджер видел ее сияние сквозь маленькую брешь в листве, хотя сам лунный шар и оставался вне поля его зрения. Роджер замерз, закоченел, отсырел насквозь. И еще был ужасно голоден и просто умирал от жажды. Ну что ж, подумал Роджер, если он и не найдет обратной дороги, выпутавшись из этой чертовой ловушки, то хотя бы отыщет воду. Уж чего-чего, а воды в этих горах хватало с избытком. Чувствуя себя, как перевернутая на спину черепаха, он стряхнул с себя листья и с трудом встал на четвереньки.

Одно направление ничем не отличалось от другого. Роджер двинулся вперед, проталкиваясь в узкие щели между стволами, ломая ветки, изо всех сил стараясь придерживаться прямой линии. Куда больше, чем индейцев, он боялся того, что потеряет способность соображать, тащась вслепую сквозь этот лабиринт. Он мог кончить тем, что принялся бы ползать по кругу, раз и навсегда утратив рассудок. Теперь уже истории о сгинувших в рододендронах охотничьих собаках не казались Роджеру преувеличенными.

Какой-то маленький зверек пробежал по его руке, и Роджер отпрянул, стукнувшись головой о нависшую над ним ветку. Он стиснул зубы и пополз дальше, продвигаясь дюйм за дюймом. Вокруг верещали сверчки, и непрерывный шорох, раздававшийся со всех сторон, давал Роджеру понять, что местное население весьма неодобрительно относится к чужаку. Но он никого и ничего не видел; вокруг было темно, как в чернильнице. Впрочем, во всем этом был и некий положительный момент: движение согрело Роджера; пот пощипывал рану на его голове, стекал по подбородку…

Время от времени Роджер задерживал дыхание и внимательно прислушивался, стараясь найти среди ночных звуков какой-нибудь особый, способный подсказать ему направление… или сообщить о приближении преследователей. Но он ничего не слышал, кроме редких вскриков ночных птиц да шелеста сухих листьев. Он вытирал рукавом мокрый лоб и отправлялся дальше.

Роджер не знал, как долго все это продолжалось, но потом он нашел скалу. То есть он не то чтобы нашел ее, а просто врезался в нее лбом. Он откатился назад, схватившись за голову и стиснув зубы, чтобы не закричать от боли.

Его глаза наполнились слезами, но он, поспешно моргнув, чтобы смахнуть их, протянул вперед руку и ощупал то, на что налетел. Это был не валун; это была плоская скала. Плоская и высокая; твердая поверхность продолжалась и там, куда он уже не мог дотянуться.

Роджер взял в сторону и пополз вдоль скалы. У ее подножия рододендроны росли еще гуще, чем вдали от нее; плечи Роджера едва проходили в промежутки между стволами. Он извивался и давил на стволы всем своим весом, стремясь вперед и вперед, и наконец плюхнулся вперед, потеряв равновесие, и уткнулся лицом в землю.

Он снова с неистребимым упорством приподнялся на руках — и вдруг понял, что он видит свои руки. Он изумленно посмотрел вверх, потом по сторонам…

Его голова и плечи находились в открытом пространстве. То есть не то чтобы открытом, но свободном. Роджер поспешно продвинулся вперед, высвобождаясь из мертвой хватки рододендронов, и поднялся на ноги.

Он стоял на небольшой поляне, и по одну сторону от него поднималась скалистая стена. Это была действительно самая настоящая поляна; на ней вообще ничего не росло, она была покрыта влажной грязью.

Изумленный, Роджер медленно повернулся вокруг себя, жадно вдыхая холодный чистый воздух.

— Господь милосердный… — пробормотал он вслух. Поляна представляла собой неровный овал, окруженный стоячими камнями, и одним краем этот овал упирался в утес. Камни равномерно стояли по кругу, несколько из них упали, один-два немного сдвинулись со своих мест под напором корней и стволов напиравших сзади рододендронов. Роджер видел плотную черную массу растений в промежутках меду камнями и над ними, — но ни один куст не посмел пробраться внутрь очерченного камнями кольца.

Чувствуя, как у него по коже побежали мурашки, Роджер осторожно направился к центру круга. Этого не могло быть… но это было. Но почему бы и нет, в конце концов? Если Джейлис Дункан была права… Роджер обернулся и в чистом лунном свете увидел царапины на поверхности скалы.

Он подошел ближе и всмотрелся в них. Там было несколько иероглифов, некоторые размером с его ладонь, другие высотой почти в его рост; что-то вроде спиралей, и фигура, похожая на согнувшегося человека… возможно, он танцевал… или умирал. Не до конца замкнутый круг, похожий на змею, готовую укусить себя за хвост. Знаки предостережения.

Роджер содрогнулся, а его рука сама собой скользнула к рубцу на бриджах. Они по-прежнему были там: два драгоценных камня, ради которых он рисковал жизнью, два крошечных пропуска к безопасности — он очень надеялся, что это так, — для него и для Брианны.

Он ничего не слышал сейчас — ни гудения, ни жужжания. Осенний воздух был холоден, легкий ветерок шевелил листья рододендронов. Черт побери, какое нынче число? Роджер не знал этого, давным-давно потеряв счет времени. Он только прикинул, что было самое начало сентября, когда он оставил Брианну в Велмингтоне. Ему понадобилось гораздо больше времени, чем он предполагал, чтобы выследить Боннета, дождаться подходящего случая и украсть камни. Должно быть, сейчас конец октября… и праздник огня Самхайн, канун Дня всех святых, либо вот-вот должен наступить, либо недавно миновал.

Но работает ли этот каменный круг в том же режиме, что шотландские камни? Роджер решил, что такое возможно; ведь если линии земной силы смещаются в соответствии с солнечными циклами, то все подобные коридоры должны открываться или закрываться в одно и то же время.

Он подошел поближе к скале и всмотрелся в нее; ну конечно, у самого основания имелась щель, трещина в камне, возможно, это была пещера.. По спине Роджера пробежал нервный холодок. Его пальцы сжали маленькие округлости драгоценных камней. Он ничего не слышал; были ли ворота открыты? Если да…

Бегство. Вот что это было бы такое. Но бегство куда, в какое время? и каким образом? Слова заклинания Джейлис всплыли в его памяти.