Диана Гэблдон - Барабаны осени. Книга 2. Удачный ход

Брианна изо всех сдерживала дыхание, стараясь не наглотаться уж слишком этой гадости. Боннет шел быстро, несмотря на то, что нес лорда Джона. Брианна с трудом поспевала за ним, обремененная мушкетом и фонарем, но сдаваться не собиралась, по крайней мере, пока. Живот у нее снова сжало, и она задохнулась.

— Не сейчас, кому говорят! — прорычала она сквозь стиснутые зубы.

Но тут ей пришлось на секунду остановиться; Боннет исчез в путанице поворотов впереди. Однако он сразу заметил, что свет фонаря за его спиной исчез, — Брианна услышала, как он зовет ее:

— Женщина! Брианна!

— Иду, иду! — откликнулась она и поспешила, как могла, тяжело переваливаясь с боку на бок, совсем не думая о том, как она выглядит. Дым стал еще гуще, она уже слышала негромкое потрескивание, где-то вдалеке… над их головами? Или впереди?

Теперь уже она дышала глубоко, не обращая внимания на дым. И когда в очередной раз жадно втянула воздух — почувствовала вдруг запах воды. Воды, влажной земли, сухих листьев и свежего воздуха, прорезавшего дымные сумерки, словно нож.

Слабый свет показался сквозь дым, и становился все ярче по мере того, как они шли вперед, размывая и сводя на нет лучи ее фонаря. А потом над их головами нависло нечто темное, плоское. Боннет обернулся, схватил Брианну за руку и одним рывком вытащил наружу.

Брианна поняла, что они очутились прямо под причалом; перед ними лениво плескалась темная вода, на поверхности которой танцевали светлые пятна. Это были отражения огня… он уже потрескивал вверху. Боннет даже не приостановился, а потащил Брианну в сторону, на берег реки, поросший высокой сырой травой. Лишь через несколько шагов он выпустил ее руку, но Брианна все так же шла за ним следом, тяжело дыша, скользя в траве, наступая на подол своей юбки…

Наконец Боннет остановился в тени росших неподалеку деревьев. Он наклонился и опустил лорда Джона на землю. И секунду-другую так и стоял, согнувшись, стараясь восстановить дыхание.

Брианна вдруг осознала, что отчетливо видит обоих мужчин; что она видит каждую почку на ветках дерева над ними. Она обернулась назад — и увидела, что здание пакгауза освещено изнутри, как тыквенный фонарь; языки пламени пробивались сквозь щели в деревянных стенах. Огромная двустворчатая дверь была немного приоткрыта; и пока Брианна смотрела на нее, порыв горячего воздуха толкнул дверь изнутри, одна из ее половинок распахнулась — и огонь пополз по причалу, такой невинный и игривый на первый взгляд…

Она ощутила руку на своем плече и резко повернулась, очутившись лицом к лицу с Боннетом.

— Меня ждет корабль, — сказал он. — Немного выше по реке. Ну что, пойдешь со мной?

Брианна покачала головой. Она все еще держала мушкет, но теперь нужды в нем не было. Боннет и не думал угрожать ей.

Но и уходить он почему-то не спешил, топчась на месте и глядя на Брианну. Небольшая морщинка прорезалась между его бровями. Лицо Боннета выглядело изможденным, осунувшимся, под глазами залегли тени, казавшиеся еще темнее от сполохов огня. Поверхность реки уже была освещена, и по ней плыли маленькие язычки огня — это горели разлившиеся скипидар и деготь.

— Это правда? — вдруг резко спросил Боннет. И, не спрашивая разрешения, положил обе ладони на живот Брианны. Живот сжался от его прикосновения, съежился в очередном безболезненном пока что усилии, и на лице Боннета отразилось изумление.

Брианна резко отшатнулась, уходя от его прикосновения, и плотно запахнула плащ, — но утвердительно кивнула, не в силах произнести ни слова.

Он взял Брианну за подбородок, приподнял ее лицо и пристально всмотрелся в глаза, возможно, желая убедиться в ее искренности? Потом отпустил и тут же сунул палец себе за щеку, что-то нащупывая там.

А потом схватил Брианну за руку и вложил ей в ладонь что-то влажное и твердое.

— Ну, тогда это ему на мелкие расходы, — сказал он и усмехнулся. — Ты уж побереги его, сладкая моя!

И после этого Боннет ушел, широко шагая по берегу, и его фигура в мерцающем свете пожара показалась Брианне воистину дьявольской. Горящий скипидар плыл по реке, время от времени взрываясь алыми искрами… а столбы огня, взметнувшиеся наконец над пакгаузом, превратили ночь в день…

Брианна приподняла мушкет, держа палец на спусковом крючке. Боннет был ведь еще не больше чем в двенадцати ярдах от нее… отличное расстояние для хорошего выстрела… Только не от твоей руки… Брианна опустила ружье, позволив Боннету уйти.

Пакгауз был уже весь охвачен огнем; порыв горячего ветра донесся до Брианны, сдув волосы, упавшие ей на лицо.

«Меня ждет корабль, выше по реке», — так сказал Боннет. Брианна, прищурившись, посмотрела на реку. Огонь уже покрывал ее почти всю, от берега до берега, — живой сад яростных золотых цветов, раскинувших свои пламенные лепестки по воде… Ничему и никому не удалось бы сейчас прорваться сквозь эту ослепительную жаркую преграду.

Пальцы левой руки Брианны все еще сжимались вокруг предмета, который дал ей Боннет. Она раскрыла ладонь — и увидела в ней влажный черный бриллиант… алые, кровавые искры пробегали по его граням, отражавшим пламя пожара…

Речная Излучина, май 1770 года

— Это самая упрямая женщина, какую мне только приходилось встречать в жизни! — Брианна вплыла в комнату, как корабль под всеми парусами, и величественно опустилась на кушетку возле кровати, явно волнуясь. Лорд Джон приоткрыл один глаз, налитый кровью; над глазом красовался пышный тюрбан из намотанных на голову лорда бинтов.

— Ваша тетушка?

— Кто же еще!

— Скажите, в вашей комнате имеется зеркало, или нет? — Губы лорда Джона изогнулись в улыбке — и Брианна, помедлив секунду, тоже улыбнулась.

— Это все из-за ее чертова завещания. Я ей сто раз говорила, что мне не нужна эта ее плантация, что я не могу владеть рабами… но она и не думает ничего менять! Она просто улыбается, как будто я шестилетний ребенок и раскапризничалась, и повторяет, что к тому времени, когда это случится, я буду только рада. Я буду рада! — Брианна негодующе фыркнула и уселась поудобнее. — И что мне теперь делать?

— Ничего.

— Нечего? — Брианна мгновенно выплеснула все свое раздражение на лорда Джона. — Да как это я могу ничего не делать?!

— Ну, начнем с того, что я бы ничуть не удивился, окажись ваша тетушка бессмертной; похоже, некоторые представители этой чертовой шотландской расы именно таковы. Однако, — лорд Джон небрежно взмахнул рукой, — если это все-таки окажется не так, и если она по-прежнему будет пребывать в том заблуждении, что из вас выйдет хорошая хозяйка Речной Излучины…

— А почему это из меня выйдет плохая хозяйка? — возмущенно выпрямилась Брианна.

— Потому что вам не справиться с плантацией таких размеров без рабов, а вы отказываетесь владеть ими из каких-то странных соображений… совесть не позволяет, надо же! Я просто не понимаю… хотя это, наверное, похоже на квакеров, которых я, впрочем, никогда не видывал. — Лорд Джон прищурил открытый глаз, всматриваясь в бесконечные волны пурпурного муслина в полоску, в который была закутана Брианна. — Так вот, возвращаясь к главной теме… или к одной из главных тем. Если вы в конце концов действительно не пожелаете владеть неким количеством рабов, вы, без сомнения, можете просто отпустить их на волю.

— Только не в Северной Каролине! Законы…

— Нет, не в Северной Каролине, — терпеливо продолжил лорд Джон. — Если уж возникнет такая ситуация, и вы окажетесь владелицей рабов, вы можете просто-напросто продать их мне.

— Но что…

— А я увезу их в Вирджинию, где правила предоставления вольной соблюдаются далеко не так строго. Ну, а когда они окажутся свободными, вы мне вернете денежки. И окажетесь нищей и лишенной собственности, что, похоже, и является одним из ваших основных желаний, вторым, пожалуй… перед ним стоят лишь ваши упорные старания избежать малейших шансов на личное счастье, для чего вы уверяете себя, что не можете выйти замуж за любимого человека.

Брианна смяла в руке муслин и, нахмурившись, уставилась на перстень с большим сапфиром, сверкавший на ее пальце.

— Я пообещала, что сначала его выслушаю, — сказала она, бросив осторожный взгляд на лорда Джона. — Хотя я бы могла обвинить вас сейчас в эмоциональном шантаже.

— Да, такой шантаж куда более эффективен, чем другие его виды и формы, — согласился лорд Джон. — Во всяком случае, если речь идет о свихнувшейся особе, готовой возложить на Фрезера карающую руку.

Брианна сделала вид, что не слышала последних слов.

— Но я обещала только выслушать. Я по-прежнему думаю, что когда он узнает обо всем, он… он не сможет. — Брианна положила ладонь на необъятный живот. — Вот вы бы, вы бы смогли? Заботиться… по-настоящему заботиться, я хочу сказать, — о чужом ребенке?

Лорд Джон, слегка скривившись, приподнялся повыше на подушках.

— Заботиться, как настоящий родитель? Полагаю, смог бы. — Лорд Джон наконец открыл и второй глаз и с улыбкой посмотрел на Брианну. — Вообще-то мне уже приходилось заниматься таким делом, и довольно долго.

Брианна сначала озадаченно уставилась на него, вдруг начала розоветь — от края выреза платья до корней волос. Она выглядела просто очаровательно, когда смущалась.

— Вы… вы имеете в виду меня? Ну, да, но… но я хотела сказать… я-то не ребенок, да и вы обращаетесь со мной не как с собственным дитем. — Она посмотрела ему прямо в глаза, что выглядело несколько странным, поскольку краска все еще заливала ее щеки. — Хотя я и надеялась, конечно, что вы не все делаете только ради моего отца.

Лорд Джон некоторое время молчал, потом протянул руку и сжал пальцы Брианны.

— Нет, не ради него, — грубовато сказал он. Потом снова с легким стоном откинулся на подушки.

— Вам что, хуже? — испуганно спросила Брианна. — Принести вам что-нибудь? Чай? Или сделать припарку?