– Зависит от инфекции, – ответила я. – Индейцы более устойчивы к инфекциям, которые передаются через насекомых, скажем, к малярии, потому что их организм формировался в здешних условиях. Африканцы лучше справляются с болезнями, вроде лихорадки денге, которая, собственно, и пришла к нам из Африки. Однако организм индейца почти не способен сопротивляться европейским болезням вроде оспы или сифилиса.

Лорд Джон Грей выглядел слегка удивленным моими познаниями, что принесло мне небольшое удовлетворение. Очевидно, он спрашивал только из вежливости, не ожидая внятного ответа.

– Надо же, – заинтересованно заметил Грей, – вы говорите об организме. Стало быть, вы поддерживаете версию мистера Эвана Хантера насчет болезнетворных созданий?

Пришлось сдавать назад.

– Хм… Не совсем, – ответила я и сменила тему.

Вечер получился приятный. Джейми и лорд Джон рассказывали забавные истории об охоте и рыбалке, восхваляя прелести деревенской жизни, а я между делом штопала чулки.

Билли с Иэном играли в шахматы; последний выигрывал к собственному величайшему удовлетворению. Его светлость зевнул во весь рот, но, перехватив неодобрительный взгляд отчима, сделал запоздалую попытку подавить зевок. Он сонно улыбнулся, наконец, расслабившись после всех испытаний, что принес ему день. Между молодыми людьми стоял большой смородиновый пирог, от которого они по очереди отщипывали, завершая поздний ужин.

Джейми заметил зевок и сделал Иэну выразительный знак бровями. Тот поднялся и вежливо предложил его светлости разделить с ним ночлег в стогу сена. C двумя определились, подумала я, решительно отводя взгляд от кровати. Осталось трое.

Тем временем деликатная проблема решилась следующим образом – я отбыла в постель, скромно завернувшись в ночной халат, а Джейми с лордом Джоном переместились за шахматный столик, попивая бренди у огня.

Грей играл хорошо; я сделала такой вывод в связи с тем, что партия заняла около часа, а меня Джейми обычно разделывал под орех минут за двадцать. Играли они в основном молча, лишь изредка обмениваясь короткими репликами.

Наконец, лорд Джон подался вперед, а затем вновь откинулся на спинку стула.

– Что ж, наверное, здесь, в глуши, ты довольно далек от политики? – спросил он и опустил глаза на шахматную доску, просчитывая ход. – Знаешь, Джейми, я тебе завидую, здесь не так много всяческих треволнений, тебя не донимают торговцы и мелкие землевладельцы. Конечно, у тебя есть свои сложности, как без них, но уж, во всяком случае, эти заботы не столь хлопотны.

Джейми хмыкнул.

– Да нет, хлопот достаточно, поверь. Самая насущная – что делать со свиньей в кладовой. – Он кивнул на доску. – Ты уверен, что желаешь пойти именно так?

Грей, прищурившись, посмотрел на Джейми, затем поджал губы и опустил взгляд на доску, изучая расположение фигур.

– Уверен, – твердо ответил он.

– Проклятье, – улыбнувшись, проронил Джейми, и сбил с доски короля в знак поражения.

Грей со смехом потянулся за бутылкой бренди.

– Проклятье! – выругался он, обнаружив, что бутылка пуста.

Джейми хохотнул и направился к буфету.

– Попробуй-ка это. – Я услышала звук жидкости, льющейся в чашку.

Грей поднес чашку к лицу, понюхал и резко чихнул, разбрызгав напиток.

– Джон, это не вино, – заметил Джейми, – нужно пить, а не наслаждаться букетом.

– Я понял. Господи, что это за напиток? – Грей снова осторожно понюхал жидкость и отхлебнул немного. У него перехватило дух, но все же он храбро проглотил. – Господи, – хрипло повторил он и осторожно поставил чашку на стол, глядя на нее так, будто она вот-вот взорвется. – Стой, не говори, дай сам угадаю. Шотландский виски?

– Примерно десятилетней выдержки, – подтвердил Джейми, плеснув себе в чашку. Он отхлебнул, подержал напиток во рту, проглотил и тряхнул головой. – По крайней мере, это спиртное, а что еще сейчас нужно?

– Да, – согласился лорд Джон и сделал маленький глоток. – Где ты его взял?

– Сам сделал, – заявил Джейми со скромной гордостью ремесленника. – У меня еще двенадцать баррелей.

Брови Грея поползли вверх.

– Ты же не собираешься чистить им ботинки, на что тебе двенадцать баррелей этого пойла?

Джейми рассмеялся.

– На продажу, – объяснил он. – Если смогу, то продам. Налоги и разрешение на торговлю спиртным не из тех мелочей, что досаждают мне здесь, в глуши, – ехидно добавил он.

Лорд Джон хмыкнул, сделал еще глоток и отставил чашку.

– Ну, таможню ты обойдешь легко, ближайший служащий находится в Кросс-Крике. Но не стал бы уверять, что дело вполне безопасное. Кому же ты станешь продавать сей славный нектар? Надеюсь, не дикарям?

Джейми пожал плечами:

– Если только чуть-чуть. Пару фляг подарил, парой расплатился. Даже один человек не напьется.

– Очень умно. Полагаю, ты слышал всякие истории? Я как-то беседовал с одним парнем, который пережил резню в Мичилимакинаке во время войны с французами. Причиной отчасти послужило то, что в руки дикарям попал изрядный запас спиртного.

– Слышал, – кивнул Джейми. – Но мы в хороших отношениях с местными индейцами, к тому же их тут не так много. Я осторожен, не беспокойся.

– Что ж, – лорд Джон отхлебнул из чашки и поморщился, – значит, ты отравишь кого-то одного, а не целое племя.

Он поставил чашку на стол и сменил тему:

– В Уилмингтоне ходят разговоры о какой-то неуправляемой банде, которая в глубине страны житья не дает и подбивает людей на бунт. Тебе что-нибудь известно?

Джейми коротко хмыкнул:

– Кому тут житья не давать? Белкам? Мы и есть в глубине страны, Джон. Тут места дикие. Ты, верно, и сам по пути заметил, что людей здесь не так уж много.

– Кажется, заметил, – согласился лорд Джон. – И все же я слышал, что теперь, когда вы тут поселились, цивилизация берет верх над беззаконием.

Джейми рассмеялся:

– Боюсь, пройдет немало времени, прежде чем я столкнусь с таким беззаконием, над которым надо брать верх. Правда, как-то раз пришлось утихомирить пожилого немецкого фермера на мельнице у реки, он поругался с юной работницей. Ему показалось, что та его обвесила. Но пока что с моей стороны это была единственная попытка учредить общественный порядок.

Лорд Джон улыбнулся и подобрал с пола шахматного короля.

– Отрадно слышать. Не желаешь ли отыграться? Не думаю, что мне дважды удастся один и тот же фокус.

Я повернулась на бок лицом к стене и уставилась на бревна. Сна не было ни в одном глазу. Отблески от огня освещали зарубки, оставшиеся от топора.

Я пыталась не прислушиваться к мужской беседе, вспоминая, как Джейми рубил бревна, как я засыпала в его теплых надежных объятиях в этих стенах, тогда построенных лишь наполовину. От этих мыслей на душе всегда становилось спокойно. Даже если я спала где-нибудь в горах в полном одиночестве, я знала, что меня защитит дом, который построил для меня Джейми.

Я лежала тихо, удивляясь тому, что со мной происходит. Скорее даже не что, а почему. Я уже знала, что это за чувство – ревность.

Я и в самом деле ревновала, хотя не испытывала этого чувства уже долгие годы, и теперь поразилась, занова открыв его в себе. Я повернулась на спину и закрыла глаза, желая отключиться от рокота беседы.

Лорд Джон был со мной крайне любезен. Кроме того, он умный и очень обаятельный. Слушать, как он ведет с Джейми толковую, интересную, содержательную беседу, было выше моих сил, у меня внутри все переворачивалось, а руки под одеялом сжимались в кулаки.

«Ты просто дура, – злобно сказала я себе. – Что с тобой такое?»

Отчасти меня накрыло из-за Билли, разумеется. Джейми вел себя осторожно, но я заметила, как он смотрел на мальчика, когда думал, что никто не видит. Он весь сиял от тихой радости и робкой, неуверенной гордости.

На Брианну, своего первенца, он никогда так не смотрел. Он вообще никогда ее не видел. Конечно, это не его вина, но все равно несправедливо. C другой стороны, пусть порадуется, глядя на сына, что мне, жалко? То, что мне невыносимо видеть юное прекрасное лицо, так напоминающее сестру, в сущности, только мои трудности. К Джейми или к Билли это не имеет отношения. И к лорду Джону, который привел мальчика.

Но зачем? Эта мысль билась в голове с тех пор, как прошел первый шок после встречи с мальчишкой. Какого черта, что на уме у этого человека?

Даже если история о поместье в Вирджинии правдива, им пришлось сделать большой крюк, чтобы добраться до Фрейзер-Риджа. Ради чего так напрягаться, чтобы привезти сюда мальчика? К тому же это очень опасно. Да, Билли не придал значения сходству, которое заметил даже Иэн, – но если бы придал? Может, Грей хочет, чтобы Джейми возложил на себя обязательства по отношению к сыну?

Я повернулась на бок и приоткрыла глаза, глядя сквозь ресницы, как две головы увлеченно склонились над шахматной доской. Грей сделал ход и снова откинулся на спинку стула. Он был красив и хорошо сложен, лицо у него было волевое и решительное, а изящному чувственному рту наверняка завидовали многие женщины.

Грей владел собой даже лучше, чем Джейми. С того момента, как они приехали, я не уловила ни одного взгляда, способного его уличить. Лишь однажды, на Ямайке, я заметила взгляд, который выдавал истинную природу его чувств к Джейми.

С другой стороны, я ни капли не сомневалась в том, что чувствовал по этому поводу Джейми. Неважно, сколько они просидят за шахматной доской, выпивая и беседуя, спать Джейми будет в моей постели.

Я разжала кулаки и уютно устроила ладони на бедрах, и тут я поняла, почему волновалась из-за лорда Джона.

От ногтей на ладонях остались следы в форме полумесяца. Годами я пыталась стереть эти следы с ладоней, после каждого ужина в гостях, каждую ночь, когда Фрэнк допоздна «работал в офисе». Годами я лежала одна в большой двуспальной кровати в темноте, впиваясь ногтями в ладони, все ждала, когда он вернется.

И он возвращался. К его чести, он всегда приходил до рассвета. Иногда я холодно поворачивалась к нему спиной, иногда яростно набрасывалась, чтобы он доказал – без слов, телом своим доказал, – что невинен. Чаще всего он принимал бой. Но все зря.