Он не поверил. Решил, что я просто пренебрегаю его стараниями. Поставил поднос на столик возле кровати и молча вышел. Я уныло поежилась. Но что делать? Против организма не попрешь, как говорят мои мальчишки. А бежать его успокаивать, и тем более извиняться, я не хотела, поскольку ни в чем не виновата.

Увидела на стуле в углу синий велюровый халат, оставленный явно для меня, завернулась в него, прихватила свою одежду, аккуратно сложенную на сиденье, и отправилась в ванную. Вчера мне было не до разглядывания чужих апартаментов, но сейчас я тихо ахнула. Да, такой красоты я еще не видела. Кругом желтый металл, голубая плитка с тонким золотистым узором, и на мраморном полу сток для воды. Можно воды лить на пол сколько захочется. Как это актуально для нашей веселой семейки! Мы уже столько раз топили нижних соседей, удивительно, как они на нас в суд еще не подали. Впрочем, они частенько занимались тем же, только страдали уже те, кто ниже. Се ля ви, как водится.

Приняв душ и окрепнув духом и телом, я переоделась в свою одежду и вышла в коридор. Очень хотелось потихоньку улизнуть, но, взглянув на мощную дверь, отказалась от такой привлекательной на первый взгляд идеи. С подобными замками мне не справиться. К тому же, как мне смутно помнилось после вчерашнего, за этой дверью стояла еще одна. Услышав шорох, Влад тоже вышел в коридор.

— Что, сбежать решила?

Я не отпиралась.

— Да, это было бы самое разумное.

Он скривился.

— Я что, так тебе неприятен? — и подошел вплотную.

Уже зная, что в ближнем бою мне не выстоять, я сделала шаг назад и скованно попросила:

— Выпусти меня, пожалуйста. Мне правда эти глупости не нужны. Я домой хочу. У меня дел полно.

Сверля меня взглядом, он покачался на пятках, явно не желая соглашаться с моей панической просьбой. Это было понятно, ведь он привез меня вчера сюда, явно рассчитывая на продолжение банкета и мое мнимое нездоровье считал просто приличным поводом для сохранения моего кичливого имиджа, а тут такой облом. Помолчав, вздохнул, вернулся в комнату, накинул рубашку и, игнорируя мои уверения, что я прекрасно доберусь на автобусе, вышел со мной из квартиры. Мы миновали расположившуюся в гулком вестибюле охрану. На сей раз за столом сидели двое качков в камуфляжной форме и в упор понимающе разглядывали мою помятую физиономию, чем смутили меня еще больше.

Мы сели в машину. Влад молча привез меня домой, нахально поднялся вместе со мной в мою квартирку. Не спрашивая разрешения, прошел по всем помещениям, неодобрительно хмыкая при виде капающего крана и облупившегося потолка на кухне. Я невесело подумала, что он еще не видел бедлама, постоянно устраиваемого мальчишками. Без них хоть в доме чисто. Повернувшись ко мне, он спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Решив, что это просто дань вежливости, я неосмотрительно ответила:

— Нормально. — И тотчас убедилась, что была не права.

Ничего больше не говоря, он обхватил меня и впился в губы. Признаюсь, единственное, чего мне в эту минуту хотелось — чтобы он не прекращал свои ласки. Осознавая это, он действовал быстро и решительно. Очнулась я, лишь почувствовав прохладу простыни под голой спиной. Испуганно села, прикрываясь руками. Когда он успел меня раздеть, я не поняла. На нем тоже оставался самый минимум одежды. Виновато прикрыв глаза, я прошептала дрогнувшим голосом:

— Мне этого не надо, правда! Уйди, пожалуйста.

Тяжело дыша, он исподлобья смотрел на меня алчными глазами, полуприкрытыми тяжелыми веками. Руки у него чуть подрагивали и он, стараясь сдержаться, нервно обхватил себя за локти. Я напряглась, ожидая, что он примется упрекать меня в жестокости или непоследовательности, но он молча оделся и вышел, даже не хлопнув на прощанье дверью.

После его ухода мне стало так одиноко, что я решила вымыть полы, применив самое действенное из известных мне средств от хандры. Энергично принялась за уборку. К вечеру перемыла не только полы, но и окна, посуду, шкафы на кухне, вытрясла и развесила на просушку на балконе зимние вещи, перестирала и перегладила белье, а тоскливое чувство одиночества так и не прошло.

Уже лежа в постели, подумала, что совершенно неправильно себя веду, по сути дразня Влада. Надо будет при первой же встрече серьезно, глядя ему в глаза, объяснить, что я не шучу, что мы с ним слишком разные по натуре и нам даже пытаться не стоит завязывать отношения. Для несерьезных не гожусь я, а для серьезных не годится он.

Глава пятая

Прошло несколько недель. Мальчишки жили у мамы на даче, я куковала дома одна, всё больше и больше впадая в меланхолию. Конечно, это исключительно от безделья, а не от терзавших душу сожалений. Я же всё сделала правильно, разве нет?

Сидела в своем кабинете, в очередной раз убеждая себя в этом, и тут, прерывая мои невеселые размышления, меня вызвал к себе Иван Остапович, председатель нашего профсоюзного комитета. Сразу почуяв, что произошло что-то крайне для меня неприятное, я побежала в заводоуправление. Иван Остапович принял меня сразу, даже в приемной дожидаться не пришлось. Обычно он любит помурыжить народ, чтобы прониклись значимостью момента, но на сей раз секретарша пригласила меня сразу, лишь только я вошла. Дурной знак! Он усадил меня в кресло и, смущенно покашливая, проговорил:

— Яна Ивановна! К сожалению, у профкома нет денег, чтобы оплатить библиотеке подписку на периодику.

У меня аж руки опустились. Как денег нет? Сегодня последний день оплаты, а они мне только сейчас соизволили об этом сказать!

Не теряя времени на ненужные препирательства, я выскочила из кабинета, схватила в бухгалтерии неоплаченные счета и помчалась в город, яростно поминая недобрым словом профком, его бухгалтеров и самого председателя. Лихорадочно соображая, кто из знакомых спонсоров может заплатить весьма немаленькую сумму, да еще так сразу, доехала до центра, не припомнив ни одного.

В глаза бросилась строгая вывеска с крупными золотыми буквами на одном из высотных зданий. Мне она понравилась своей солидностью и основательностью. Здесь я еще ни разу не была. Может, попытать счастья? Подняв нос повыше, попыталась прорваться внутрь.

На вахте стояли двое, подтянутый немолодой мужчина, явно бывший военный, и молодой самоуверенный парень, оба в пестрой камуфляжной форме. Вход в здание перегораживал блестящий металлический турникет. Парень, окинув меня пренебрежительным взглядом, сухо спросил:

— Вы к кому?

Как можно тверже, ведь для попрошаек главное — уверенность, я ответила:

— К начальнику.

Он уточнил:

— К какому?

Пошарила глазами по стенам, но никаких сведений о руководстве не нашла. Пожала плечами.

— Да мне всё равно, к какому.

Парень не отставал:

— У вас договоренность?

Вот ведь прилип! Пришлось признать:

— Нет, договоренности нет.

Тут подключился тот, что постарше.

— А по какому вопросу?

— По поводу аренды площадей. — Врать, так с размахом. Главное, — прорваться. А там видно будет.

С сомнением глядя на меня, старший поднял трубку и что-то спросил. Потом повернул турникет и приглашающе взмахнул рукой.

— Третий этаж, кабинет триста второй. Менеджер по связям с общественностью. Только сначала запишитесь, пожалуйста.

Если бы только записаться, а то пришлось показать и паспорт и удостоверение. Хорошо, профком в свое время не поскупился и всему составу дворца сделал вполне приличные удостоверения личности. Так что моя начальственная должность — заведующая — на этот раз принесла некоторую пользу.

В триста втором сидел важный господин в черном траурном костюме и с такой же физиономией. Мне сразу стало ясно, что здесь мне ничего не отломится. Нечего и время терять. Но я упрямо, раз уж пришла, изложила свою просьбу. И лишний раз убедилась в своих способностях физиономиста. Он раздраженно сказал:

— Такие вещи, милая дама, — это прозвучало у него на редкость неприятно, — так не делаются. Сначала надо написать письмо, мы его рассмотрим, учтем все обстоятельства, потом пошлем официальный ответ.

Конечно, с отказом, в этом у меня сомнений не было. Попыталась объяснить еще раз — время истекает, и не по моей вине. Но до господина ничего не дошло. С брезгливым выражением лица, ясно обозначавшим: много-вас-таких-здесь-ходит, он поднялся и стал вытеснять меня из кабинета. Мне ничего не оставалось, как выйти. Он вышел тоже, намереваясь выпроводить меня из здания и, как водится, сделать втык охранникам, которые здесь были вовсе ни при чем. Настроение упало, да и отношение к себе, хотя и не раз уже испытанное, коробило.

Мы молча шли по коридору, когда открылась дверь приемной, и из нее вышел высокий импозантный мужчина с Владом. Я заметалась, пытаясь спрятаться, но поздно. Влад меня уже увидел и, перерезав дорогу, обрадованно спросил:

— Яна! Какими судьбами?

Кисло поздоровавшись, попыталась отвертеться от разговора, заявив, что спешу и мне ничего не надо. Почтительно изогнувшись перед начальством, траурный господин тут же меня заложил:

— Она у меня деньги пыталась выманить на какие-то газеты. — Выговорил он это так, будто при этом я ему угрожала по меньшей мере пистолетом.

Почему он решил, что подписка на периодику криминал, не знаю. Наверное, подумал, что я многих таким образом облапошила. Но вместо ожидаемого возмущения услышал:

— И сколько?

Я хмуро признала:

— Почти пятьдесят тысяч.

Влад посмотрел на господина.

— Дали?

Он гордо отринул обвинение в бесхозяйственности:

— Нет, конечно. К тому же ей прямо сейчас надо, немедленно.

Влад обернулся к мужчине, судя по тому, как подобострастно здоровались с ним все пробегавшие мимо сотрудники, директору этой конторы, и требовательно спросил: