Антон Вереютин - Бальтазар

– Прошу прощения, мисс Эшби! – озадаченно взглянув на нее, извинился Бальтазар. – Но всё же, кем тогда приходится Вам эта молодая особа? – спросил он у лорда Эшби, указав на вторую девушку за столом, которую они именовали как некую Иви.

На этот раз рассмеялась хозяйка поместья, пояснив, что Сильвина Шоу приходится ей племянницей, дочерью ее старшей сестры, и она гостит у них, пока родители путешествуют по Европе. Они еще раз попросили у сэра Барроу извинения за то, что ввели его в заблуждение, не представив молодых особ, потом все вместе посмеялись над ситуацией и с удовольствием вернулись к приему пищи.

Вивиан Эшби вела себя безукоризненно в глазах Бальтазара. Она играла на пианино, рассказывала веселые истории или цитировала английских классиков именно тогда, когда ее просили об этом. Всё в ее внешности и действиях говорило о благородном происхождении, в отличие от кузины. Сильвина Шоу явно не умела подать себя, была закомплексована и задорно смеялась над шутками дяди исключительно ради того, чтобы сделать лорду приятное, нежели из понимания сути тонкого английского юмора.

После обеда в поместье Роуз-Гроу гость еще дважды принимал пищу у Эшби: за ланчем и ужином. Его никак не хотели отпускать домой, поскольку сэр Барроу «был очаровательным собеседником» и «прекрасным компаньоном для игр». После ужина он согласился сопровождать мисс Эшби в прогулке по саду.

Девушка явно не старалась завоевать его сердце, что не давало Бальтазару покоя. Он всячески потворствовал ее идеям по времяпрепровождению, однако ответной реакции от хозяйской дочери не получал. Вивиан легко и непринужденно передвигалась по саду, не оглядываясь на спутника, словно его присутствие ее ничуть не волновало. Ее юность и свежесть являлись ценной монетой, поэтому ей не было необходимости останавливаться на сэре Барроу в качестве единственного варианта будущего супруга.

Все же в какой-то момент гость решился прервать молчание и попросил мисс Эшби присесть с ним на скамейку, чтобы побеседовать.

– Скучали ли вы по родным в Монастыре? – спросил он, выказывая полную готовность выслушать собеседницу.

– Первое время – да, но позже так подружилась с остальными воспитанницами, что не хотелось уезжать. Вы можете посчитать мои слова лицемерием, но это правда. Бывало, что мы засыпали голодными или мерзли во сне под тонким одеялом, однако ни одна моя подруга никогда не жаловалась на плохую заботу от наших настоятельниц. Все они учили и оберегали нас с тем же трепетом, что воспитывали бы собственных детей. В этом я уверена.

– Как же Вам удалось сохранить такую живость, свежесть лица и сияние глаз в подобных условиях?

– Молодость на моей стороне, сэр Барроу, – улыбнулась спутница и вдохнула аромат роз, едва распустившихся на кустарнике рядом со скамьей. – А Вы?

– Что я, мисс Эшби?

– Как Вам удается сохранять интерес к жизни, успев разочароваться в институте брака? – вдруг спросила девушка и пронзительно взглянула на Бальтазара.

– По… почему Вы решили, что я в нем разочаровался? – удивился гость.

– Это ни для кого не секрет в нашем графстве, сэр Барроу, – уверенно заявила Вивиан. – Видите ли, до Миддлсекса дошли слухи, что даже родство с Вашей сестрой не могло остановить Вас на пути к блаженству.

Собеседник изменился в лице и сначала хватал ртом воздух, опешив от прямолинейности юной леди.

– Вы ввели меня в ступор, мисс Эшби, – признался он и пытался успокоить биение своего сердца.

– Догадываюсь об этом. Тем не менее, я не имела целью расстроить Вас. Простите меня за дерзость.

– Ваши извинения принимаются. Однако позвольте спросить, откуда до Вас дошла подобная информация?

– Не беспокойтесь, родители не знают об этих сплетнях. Думаю, что и соседи не в курсе. На самом деле я узнала об этом от одной из воспитанниц в Аббатстве. Она является младшей сестрой одного офицера, который проходит службу на острове Уайт…

– Не продолжайте! – перебил ее Бальтазар и встал, намереваясь уйти.

Но девушка остановила его, едва коснувшись перчатки, которую он держал в руке.

– В действительности я не верю словам Марджори Фитц. Ваша репутация недосягаема, как обмолвились мне однажды родители.

– Надеюсь, в хорошем смысле? – поинтересовался спутник, вновь присаживаясь на скамью.

– Нет ни одной семьи в графстве, да думаю и в целом в Англии, которая не хотела бы с Вами породниться, сэр Барроу. Однако, буду с Вами честна, – я не в их числе.

Бальтазар старался унять свой гнев. Да, как смела эта наглая девчонка говорить с ним в таком тоне? То она останавливает его, готового покинуть этот негостеприимный дом, то вновь оскорбляет своим пренебрежением!

– Почему же, позвольте спросить? Я кажусь Вам не слишком богатым или красивым?

– Отнюдь. Увидев Вас впервые, я поймала себя на мысли, что не видела еще ни одного столь же прекрасного и статного джентльмена…

– Поэтому и готовы отказаться от такого желанного приза, боясь, что не соответствуете ему? – с сарказмом спросил сэр Барроу.

Собеседница улыбнулась и дала ответ, который в очередной раз возвысил ее в глазах Бальтазара.

– Именно так, – произнесла она спокойно. – Уже в тот момент я решила, что предпочту тихое и долгое счастье рядом с нетитулованным и небогатым трудягой, чем яркое и короткое, пусть даже с благородным аристократом, в тени его предыдущих жен.

Потом она встала и протянула спутнику руку для поцелуя.

– Желаю Вам доброго вечера, сэр Барроу!

В этот момент в беседку сада вошла Сильвина Шоу и пригласила кузину наверх, чтобы помочь ей с моционом перед сном. Сам гость попрощался с хозяевами Роуз-Гроу и получил от них приглашения на последующие вечеринки от семьи Эшби. По дороге домой он раздумывал над тем, является ли его заинтересованность дочерью старых друзей отца искренней, или же просто задето его самолюбие, и последующие ухаживания за ней будут ничем более, чем ответом на её вызов. Однозначного ответа у Бальтазара не было.

Последующие несколько недель хозяин Барроу-хаус провел в Бате на лечении как физическом, так и духовном. Он решил находиться подальше от объекта своих метаний и позволить разуму и сердцу самим определиться, стоит ли Вивиан Эшби его внимания или нет.

По прошествии двадцатого дня Бальтазар не выдержал и вернулся в Миддлсекс, поскольку понял, что неистово скучает по бывшей воспитаннице монастыря. Совместно с ее родителями он организовал грандиозный Бал в Роуз-Гроу, куда были приглашены все девицы на выданье от 16 лет и старше. Там он убедился, что мисс Эшби затмевает остальных представительниц прекрасного пола, и подошел к ней, чтобы пригласить на танец.

Однако она повернулась к нему и сообщила, что следующие три танца согласно ее бальному блокнотику уже заняты, а после них она намеревается насладиться летним вечером под руку со своей кузиной Иви.

– Но Ваши родители организовали этот Бал большей частью для Вас с Сильвиной, – возмутился Бальтазар. – И Вы не должны его покидать, пока мероприятие не закончится.

– Боюсь, здесь и без нас с кузиной хватает юных леди, которые, к слову, еще не ангажированы ни на один танец. Думаю, Вы их очень выручите, сэр Барроу, если пригласите каждую, – едва сдерживая улыбку, ответила дочь хозяйки.

– Мне на минуточку показалось, что Вы играете со мной, мисс Эшби, – с безупречным хладнокровием произнес собеседник. – Но так и быть, я, пожалуй, действительно приглашу на танец юную особу, которая грустно стоит в углу и ждет, когда ее ангажируют хотя бы на один танец.

С этими словами аристократ повернулся и направился в сторону Сильвины Шоу, с нескрываемой радостью принявшей предложение Бальтазара и танцевавшей с ним весь вечер, позабыв об обещании, данном кузине. Поскольку остальные кавалеры также были осведомлены о намерении Вивиан Эшби покинуть Бал после трех танцев, то больше никто ее и не приглашал.

А сама она тщетно пыталась привлечь внимание двоюродной сестры, чем рассмешила остальных барышень графства, готовых на все ради танца с сэром Барроу. Они злорадно шушукались друг с другом, бросая полные сожаления взгляды в сторону дочери лорда Эшби. По окончанию Бала виновник девичьих интриг поцеловал руку запыхавшейся, но счастливой мисс Шоу, и покинул Роуз-Гроу, не попрощавшись с ее кузиной.

Как ни старалась Вивиан убедить себя, что ее абсолютно не тронула произошедшая ситуация, однако обида на саму себя и Сильвину долго не позволяла ей сомкнуть глаза. Крепкий сон оздоровил бы ее нервы, но хорошая память вновь и вновь переносила мисс Эшби на неудавшийся для ее репутации Бал.

Прошло несколько дней, и однажды она столкнулась с Бальтазаром в магазине шляпок на Центральной площади. Он сухо поприветствовал ее и продолжил общение с продавщицей, держащей в руках две шляпки разного цвета и фасона. Та старалась описать ему все нюансы и события, которые будут уместны именно для этой шляпки, но категорически не подходят для визита в другой.

В конце концов, покупатель обратился к Вивиан, спросив у нее, куда чаще всего ходит ее кузина, и какой цвет ей больше нравится. Но мисс Эшби изменилась в лице и попросила его выйти с ней на улицу.

– Зачем Вы делаете это? – выпалила она, прикрывая лицо веером.

– Что именно?

– Вы знаете что! Зачем играете чувствами Сильвины, хотя мы оба с Вами знаем, для чего всё это?

– И для чего же?

– Сэр Барроу! Я прошу Вас, не давайте моей сестре ложных надежд! Может быть она не слишком умна и дальновидна, но боль она испытывает точно так же, как все, и кровь у нее того же цвета, что и у Вас, – дрожащими губами произнесла Вивиан.

Она была так прекрасна в этот момент. Бальтазар невольно залюбовался гневным сиянием ее глаз и румянцем на щеках.

– Сэр Барроу! Вы слышите меня?

– Да, – коротко подтвердил он, вернувшись в реальность.