Светлана Багрянцева - Балансируя на кончиках пальцев

Двенадцатилетний мальчик стоял у балетного станка. Ноги были приставлены друг к другу. Причём пальцы одной стопы касались пятки. Непосвящённому человеку даже сложно представить, как так можно вывернуть ноги, чтобы стопы встали в идеальную горизонтальную линию, причём пальцами в разные стороны.

— Молодец, Легков! Посмотрите, ребята, у Олеся идеальная пятая позиция! Ровняемся на него! — громко сказала хореограф.

Мальчик довольно улыбался, ему была приятна эта похвала.

Восемнадцатилетний юноша, лежащий на белых простынях, тоже улыбался, несмотря на то, что спал. Неожиданно картинка сна изменилась. Какие-то отморозки в пугающих масках на лице били парня битами.

— Танцуй, сука! Танцуй, пидор! Танцуй! — раздавались крики со всех сторон.

На глаза спящего навернулись слезы. Удары сыпались на всё тело. И парень уворачивался от них, катаясь по кровати, как будто всё снова происходит наяву. Затем парня во сне, бьют по ногам. Правую ногу простреливает нереальная боль. Парень отключается от болевого шока.

В это время спящий юноша с криками просыпается. Лицо всё в слезах, и он вытирает их краем одеяла. Нога снова болит, так, что хочется лезть на потолок, и скрести штукатурку зубами, лишь бы это помогло. Нажав на кнопку, вмурованную в стену, парень дождался появления медсестры, а потом попросил обезболивающий укол.

После укола он снова попытался уснуть, но не смог. Нога всё ещё ноет, не сильно, но противно, до зубовного скрежета. Голень раздробило так, что пришлось делать операцию и скреплять титановой конструкцией. Доктор сказал, что со временем боль пройдёт и, перелом будет ныть только на погоду. Олесь знал, что боль не пройдёт никогда. Боль от того, что он всегда будет чуть прихрамывать, а это значит, что на карьере артиста балета придётся поставить жирный крест. Он даже в хореографический вуз не сможет поступить с таким изъяном. Сердце болело. Казалось, оно не просто разорвалось, а истёрлось в мелкое крошево. Жизнь остановилась. Замерла на отметке одиннадцать вечера двадцать пятого мая. Именно тогда на него напали отморозки, и покалечили. Олесь догадывался, кто мог организовать это. Но милиция так и не нашла доказательства причастности семьи Скрытиных к этому. Хуже всего от того, что Вадим Скрытин тот самый человек, который поселился в сердце Олеся. Парень ждал, что любимый навестит его, но тот не приходил.

Утром Вадим всё же заявился. Принёс в пакете несколько мандарин в качестве передачи.

— Поздравь меня, я улетаю учиться в США, — улыбнулся он, кладя пакет прямо на колени, сидящего на кровати парня.

— Привет. Поздравляю. А поздороваться для начала ты не хочешь? — нахмурился Олесь.

— Здравствуй, — скривился Вадим, оглядывая больничные стены и обстановку.

— Писать в контакте хоть будешь? — спросил с надеждой Олесь.

— А зачем? Твоя попка была сладкой. Но, извини, каким бы классным любовником ты не был, калеки мне не нужны, — весело пропел Вадим.

— Зачем ты так, я же любил тебя. Я даже готов был отказаться от этого места в твою пользу, если бы выбрали меня. Я же знаю, что в избиении замешаны твои родители, — дрожащим голосом произнёс Олесь.

— Даже если и так, всё равно ничего не доказать. И потом, выигрывает тот, кто умеет вовремя устранить соперника с дороги. Пока, любовничек, не скучай без меня. Да, когда я буду танцевать на мировой сцене, я пришлю тебе видео, чтобы ты полюбовался, — ехидно бросил Вадим и пошёл к дверям.

— Сука! — заорал парень, отпихивая пакет с колен. Мандарины с глухим стуком упали на пол, а затем раскатились по палате.

Олесю казалось, что в душу плюнули, а потом прошлись по ней грязными, измазанными дерьмом ботинками. Сердце пропустило удар, а потом забулькало, как старый издыхающий мотор автомобиля. Олесю почудилось, что напоследок Вим воткнул ему под рёбра нож, а потом несколько раз провернул. Вот сейчас он посмотрит на грудь и, увидит, убегающую вниз струйку крови. Дрожащей рукой он с трудом дотянулся до кнопки, а затем вдавил её слабеющими пальцами.

— Валерий Константинович, нашему балеруну плохо, — закричала медсестра, едва заглянув в палату.

Олесь отключился, и уже не помнил, как в палате появился доктор

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

      Всё началось ещё в раннем детстве. В три года маленький Олесь смотрел балет по телевизору и повторял движения за артистами. К удивлению родителей, несколько движений у сына получались. Так повторялось несколько раз. Мама малыша заметила, что со временем движения ребёнка более отточенные и плавные. Она решила показать его хореографу студии балета. Муж был не против. Старший брат по матери только скептически хмыкнул. У них была разница в возрасте в восемнадцать лет. Вердикт хореографа, красивой дамы средних лет, был однозначным, у мальчика талант. Она предложила отдать малыша, заниматься к ним.

— Если ему понравится, и он будет готов продолжать, чтобы получить профессию артиста балета, можно будет поступить в специализированную школу. Туда берут с четвёртого класса. После занятий в нашей студии, у него будет явное преимущество перед другими, — заверила родителей женщина.

      Легковы не раздумывая, согласились. Увидеть явный талант ребёнка и не развить его, было бы верхом идиотизма. Тем не менее, на ребёнка никто давить не собирался. Сейчас малыш стремится танцевать, а потом, возможно, перегорит. Ничего страшного, главное, такие занятия дадут ребёнку много хорошего.

      К удивлению, Олесь с удовольствием ходил на занятия. Он легко постигал всё фигуры и стойки. В шесть лет умел делать то, что выполняют дети старшего возраста. Всё у него получалось легко, как бы играючи. Да ещё и фамилия была такая Легков. Вот так играючи, мальчик дорос до девяти лет. Уже в этом возрасте его ставили в пример другим ребятам. Но Олесь не зазнался. Он был очень общительным и жизнерадостным ребёнком, где-то наивным и доверчивым. Он запросто сходился с людьми. Умел гибко подстроиться под любую ситуацию. А ещё Олесь грезил о сцене. Он часто представлял, как танцует в лучах софитов, балансируя на кончиках пальцев. Это у мальчика получалось лучше всего. Сначала он надевал пуанты как девушка, и учился. Потом уже и без них грациозно взмахивал руками и вставал на пальчики.

      Родители поощряли Олеся в стремлении стать артистом балета. Они очень сильно любили его, но всё же, говорили, что он не должен зазвездиться. Человеку необходимо всегда быть скромным, даже если он знаменит. Так они считали.

      После окончания третьего класса, стремление стать артистом, никуда не делось. Олесь твёрдо заявил, что будет поступать в балетную школу. Его не пугало, что после обычных уроков будут изнуряющие занятия у станка и многое другое. Он был готов к этому. Отбор был большой. В основном тут были девочки, но и мальчиков хватало. Вот на этом отборе он и встретил его, своего вечного соперника и первую любовь Вадима Скрытина.

      В отличие от Легковых, семья Скрытных были предприниматели средней руки. У них хватало средств, чтобы отдать чадо в дорогую школу- студию танца. Ольга и Иван Скрытины были людьми амбициозными. Они мечтали вырастить из своего сына как минимум второго Рудольфа Нуриева. Поэтому амбиции прививались малышу с детства. А так же, вбивался в мозг постулат: «Если хочешь чего-то достичь, то надо научиться вести подковёрную игру и расталкивать соперников локтями». Единственный ребёнок в семье, Вадим рос как самый лучший, солнечный, талантливый, яркий. Внешность у него тоже была яркая. Правильные черты лица, медовые глаза с поволокой, чуть припухшие губы. Впрочем, в балетную школу некрасивых не берут. Но Вадим выделялся ещё тем, что ходил с гордо поднятой головой, как будто он действительно король, а все остальные его приближённые. Даже когда знакомился с кем-то другим, то смотрел свысока, как бы говоря: «Радуйся, раб, что я вообще на тебя внимание обратил».

      Мать Вадима кричала на приёмную комиссию, что её мальчик исключительный, очень талантливый, будущая звезда. Требовала, чтобы отпрыска приняли без дурацкого осмотра и экзамена. Тем не менее, Скрытина принимали на общих правилах. Так же заставляли раздеваться до плавок, показывая тело. Потом проводили медосмотр. Третьим этапом был экзамен на умение танцевать и слух. Вадим действительно был талантлив, но в отличие от Олеся, ему приходилось попотеть, прежде чем движения станут идеально отточенными. Мальчиков приняли в один класс. Оба были счастливы, но каждый по-своему. Олесь смеялся и расточал будущим одноклассникам улыбки и поздравления. Вадим ходил как павлин, любуясь собой и снисходительно поглядывая на всех остальных.

      Прошло шесть лет. Олесь и Вадим открыто не враждовали, но и друзьями не были. Так, вечные приятели-соперники. На всех экзаменах они получали одинаковый балл. На соревнованиях жюри не могло решить, кому дать первое место. А для участия в спектаклях не знали, кому из двоих отвести ведущую партию. Мамаша Скрытина всё время кричала, что её сын более талантлив. Что именно он достоин первого места и прочее. Учителя нервно фыркали. За шесть лет эта сумасшедшая дамочка, помешанная на своём сыночке как на боге, достала их до печёнок. То ли дело Легковы. Они никуда не лезли, ничего не требовали. Исправно ходили на собрания, чтобы вежливо помолчать и послушать, сидя за партой. Олесь тоже никогда не кричал и не хамил. Досталась ведущая партия Вадику, ну и что, я и свою станцую не хуже.

      И вот однажды им сказали принести на урок флешки. Потом их раздали снова. На каждой флеш карте был записан небольшой кусок выступления одноклассника. Ребятам необходимо было сделать анализ, а на следующий день рассказать об этом.