Кухня находилась за короткой перегородкой и была выполнена в апельсиновых тонах, от обилия такого яркого цвета сразу создавалось какое-то солнечное настроение. Я уселась на мягкий диванчик, обтянутый светло-желтой кожей. Марина достала молочно-белый чайный сервиз. Я наблюдала за ней. Голубое трикотажное платье ловко сидело на ее точеной, совсем девичьей фигуре, волосы она собрала в узел, открыв стройную шею. При свете ламп она все равно выглядела очень молодо, я не замечала никаких морщин, кожа была гладкой и загорелой. Марина накрыла на стол. Чай был ароматным. Я с наслаждением втянула его терпкий, с какими-то цветочными оттенками запах. Появился Паша.

– Ага, чаек! То, что надо! – обрадовался он и сел напротив меня.

Его мокрые волосы были распущены, белая футболка красиво оттеняла смуглый тон кожи и яркие карие глаза. Марина устроилась рядом с сыном. Свет падал на нее сверху, я заметила, что морщинки все же имеются, но они были в уголках глаз и выглядели очень мило, как у человека, который любит смеяться.

– Печенье, творожный кекс, шоколад, – мягко предлагала Марина и улыбалась мне.

Открытая коробка с конфетами притягивала меня как магнит. Я ощутила невыносимый приступ «шоколадомании», во рту настойчиво возникал вкус любимых конфет, я буквально захлебывалась слюной.

«Если съесть одну, то ничего не случится, – нашептывала моя мания. – Только одну конфетку».

Я вскинула глаза на Марину. Память мгновенно услужливо подсунула мне картинку: моя мать, обливаясь потом, в обтягивающем ее огромное тело ситцевом застиранном халате, сидит у нас на кухне и с аппетитом поглощает пирожки с картошкой, запивая их деревенским жирнющим молоком. Я явственно увидела ее серое одутловатое лицо, мокрые губы, опухшие глаза, неопрятную прическу, толстые пальцы, держащие пирожок, и содрогнулась.

– Что с тобой? – заботливо спросила Марина. – Ты как-то изменилась в лице.

– Мам, да Катя только сегодня прилетела! – ответил за меня Паша. – Наверняка все еще в себя не пришла.

– Это ничего! – ободряюще проговорила Марина и подвинула ко мне тарелку с нарезанным домашним кексом. – Завтра уже лучше будешь себя чувствовать.

Я кивнула, сглотнула слюну и твердо отказалась от кекса.

– И конфеты мне нельзя, – слабеющим голосом сообщила я. – У меня на шоколад аллергия. Видите, какие… высыпания на лице! И вообще мне ничего нельзя! Я толстая корова! – едва скрывая отчаяние, добавила я.

Паша рассмеялся, но беззлобно, скорее чтобы скрыть неловкость от моих признаний.

– Глупости! – сказал он. – Просто у тебя конституция такая! Лишь бы тебе было комфортно в таком весе.

– А мне некомфортно! – не сдержалась я и повысила голос. – Я уродина! Но вам не понять… вы… вы такие красивые!

Мне стало стыдно от своей несдержанности. Что они могли обо мне подумать? И я постаралась успокоиться. Но слезы предательски потекли по щекам.

– Говорю же, переутомилась! – констатировал Паша, но я видела, что ему не по себе. – Перелет, акклиматизация и все такое, – растерянно добавил он.

– Сынок, поднимись ко мне, возьми в аптечке пузырек с валерианой, – мягко проговорила Марина.

– Не надо! – всхлипнула я. – Сейчас уйду!

– Конечно, конечно, но сначала необходимо успокоиться, – ласково сказала Марина и села рядом со мной.

Паша быстро покинул кухню. Я подумала, что она специально отослала его под благовидным предлогом, чтобы мне стало легче.

– Катя, – начала она, – ты очень симпатичная девушка, просто у тебя излишняя полнота. Но ведь это вовсе не означает, что ты уродина. Нельзя так ни думать, ни говорить.

– Легко вам… с такой-то фигурой! – пробормотала я и вытерла глаза. – Разве вы меня поймете? Вы просто красотка!

– После родов я весила сто пять килограмм, – сообщила Марина.

– Не может быть! – не поверила я и глянула на нее с изумлением.

– Меня тошнило всю беременность, помогало отчего-то только сдобное печенье с газировкой, и я все его ела и ела. Вот и наела лишние пятьдесят килограмм.

– И как же? – торопливо спросила я.

– Мы все-таки очень глупые, – с улыбкой продолжила Марина. – Верим в какие-то чудодейственные таблетки, которые будто помогут нам сбросить вес, или садимся на немыслимые диеты, наносящие вред здоровью. Представляешь, я сидела на модной диете из одних свежих помидор и сырых яиц?

– И я сидела на томатной диете! – припомнила я. – Только там нужно было три раза в день есть томатный суп.

– Значит, ты меня хорошо понимаешь! – ответила Марина. – Но я только желудок себе испортила, заработала депрессию, а вес так и оставался неизменным. Уже и Павлика грудью не кормила, а все равно была полной.

– Но как? Как вы вернули себе такую форму? – не выдержала я. – Или постепенно со временем жир ушел? Ведь это давно было.

– Я лет пять еще мучилась излишним весом. Уже махнула на себя рукой, – сказала Марина. – А потом подруга отвела меня к хорошему диетологу. Вначале он заставил меня пройти полное обследование. Ты обследовалась? Потому что если у тебя такой вес на гормональном фоне, то вначале нужно лечиться.

– Да, меня бабушка водила в поликлинику, когда я толстеть начала, – сообщила я. – Но врачи ничего такого не обнаружили, посоветовали спортом заняться. Да куда я с такой фигурой запишусь? Меня бы у нас в городке засмеяли.

– А не надо обращать внимания на недалеких людей, – спокойно посоветовала Марина. – Они есть везде. А то так никаких нервов не хватит.

– Точно! – пробормотала я и вздохнула.

На душе от ее слов становилось все легче. Марина была обаятельна, ее мягкие манеры восхищали, и я уже мечтала, что постараюсь во всем ей подражать и стану такой же утонченной и приятной девушкой.

– И как удалось достичь формы? – решила я продолжить интересующую меня тему, так как пауза затянулась.

– Кать, давно поняла, что людям советы совсем не нужны. Говоришь, что нужно сделать, тебя слушают, но не верят. Поэтому взяла себе за правило никому и ничего не советовать, – немного напряженно ответила Марина.

И я моментально ощутила укол обиды, и даже прежняя злость – привычное для меня состояние – начала снова жечь душу. Это было крайне неприятно. Марина сидела передо мной, как живое доказательство того, что все возможно в этом мире, что сбросить вес в пятьдесят килограмм – реальность. И я всей душой жаждала впитать новое знание – ее чудодейственный рецепт. А она отказывается поделиться секретом! И вообще я видела, что она как-то замкнулась, словно уже жалеет, что подпустила меня, малознакомого ей человека, так близко, что так разоткровенничалась. В ответ замкнулась и я. Молчание становилось все неприятнее. Положение спас Паша. Он вошел в столовую, держа в руках какой-то флакончик.

– Мам, в твоей аптечке я плохо ориентируюсь. Но вроде именно это валерьянка, судя по характерному запаху, – озабоченно проговорил он и протянул флакон Марине.

– Мне уже лучше, ничего не нужно, – сухо проговорила я и встала. – И вообще мне пора. Я правда устала!

– Но… – растерянно начал Паша, – ты же и чай не выпила. И вообще я хотел показать тебе дом.

– А чего в нем особенного? – раздраженно ответила я. – Дом как дом! У деда почти такой же!

И я направилась к выходу.

– Так я завтра зайду, как договаривались? – спросил Паша, догоняя меня. – Давай хоть провожу. А то ты чего-то сердитая!

Но я молчала, едва сдерживая слезы обиды. Марина очаровала меня и вдруг такая перемена в отношении. Мы вышли во двор, и я ускорила шаг. Но Паша не отставал. При нем мне было неудобно перелазить через ограду, поэтому я двинулась к видневшейся за кустами калитке. Выложенная плитами дорожка вдоль ограды вела прямо к ней. Низкие металлические напольные фонари освещали серые плиты, и я шла уверенно. Паша шагал рядом. Он был явно обескуражен, что я так быстро решила покинуть их дом.

– Зря ты так торопишься, – сбивчиво говорил он, – все равно еще время детское! Могли бы в бассейне поплавать, мама коктейли вкусные готовит из соков со льдом и мороженым. Она бы нам сделала… У меня в комнате два компа есть. Ну, в смысле стационарный и ноутбук. Оба к сети подключены. Могли бы посидеть. А то ты наверняка сюда ноут не взяла, а пообщаться хочешь, можно было бы пофотать сейчас море и сразу в блоги скинуть. Твои друзья обалдели бы! Точно тебе говорю!

Я открыла калитку и остановилась, повернувшись к нему. Уже окончательно стемнело, но желтоватый свет фонарей мягко освещал местность, падал на лицо Паши золотистыми отблесками. И я вдруг поймала себя на мысли, что мой новый знакомый весьма симпатичный парень. Только он казался мне несколько простоватым. Особенно в сравнении с роковым и загадочным красавцем Ираклием. Но неподдельная искренность Паши и простота в общении, несомненно, притягивали. Я начала смягчаться.

– Послушай, – более спокойно начала я, – у меня нет друзей ни в реале, ни в Сети. Такой уж я человек. Меня бесит это пустое бла-бла-бла, все эти инетовские сплетни, кто, с кем и почему, все эти бессмысленные нападки лично на меня… Да! – с вызовом добавила я. – У меня нет друзей! Люди меня не любят, а я всех вас просто ненавижу! – выкрикнула я.

Обида на его мать, которая так резко оборвала разговор и замкнулась, словно я была какой-то зачумленной, снова нахлынула. А ведь я вела себя приветливо, ни одного грубого слова ей не сказала. За что она так со мной?

Я резко отвернулась и пошла прочь. Паша догонять меня не стал, и в душе я была этому рада. Реально никого не хотелось больше ни видеть, ни слышать. Дверь в дом деда была по-прежнему открыта, он все так же сидел у работающего телевизора и, судя по мерному храпу, крепко спал. Я не стала его будить и поднялась к себе в комнату. Даже не помню, как я ложилась. Видимо, сразу провалилась в глубокий сон.

Глава третья

Федор разбудил меня около девяти. Раздался стук, я открыла глаза. Он уже заглядывал в приоткрытую дверь.