— Я тебя ни в чём не обвиняю! — рыкнул он и тут же выругался, разозлившись на самого себя. — Ни в чём таком… И да, мне не нравится твой бывший муж, и то, что он ночует… от тебя в непосредственной близости! Я не говорю, что ему не нужно с детьми общаться, но поговорить с ним и объяснить ему, что тебе, как ты говоришь, всё равно, по-моему, пора!

— А почему тебе не нравится?

— Что?

— Почему тебе не нравится, что он ночует со мной рядом?

Гранович искренне растерялся.

— Ты же сама понимаешь…

— Я не понимаю, Дима. — Марина едва заметно усмехнулась, и веселья в этой усмешке ни капли не было, смотрела совершенно серьёзно. — Ты же мне не говоришь. Ты вообще мне ничего не говоришь. Мы с тобой два месяца живём вместе. Именно живём. Под одной крышей, спим в одной постели, но ты ничего не говоришь. Вот ты уехал в Самару, а я покой потеряла. Я вообще не знаю, что мне думать!

Дима смотрел на неё, губы поджал недовольно, затем поинтересовался:

— Ты с ним поговоришь?

Марина в сердцах руками всплеснула.

— Да о чём? Чтобы он тебе на глаза не лез?

— Чтобы он тебе на глаза не лез! — Он так гаркнул, что Марине захотелось уши руками зажать. За дверью наверняка уже толпа сотрудников, и все прислушиваются к их ссоре. И просить Димку успокоиться уже бесполезно, вон как глазами стреляет, и весь гнев на неё направлен.

— Я не давала тебе повода меня ревновать! — огрызнулась она от бессилия. — Тем более к Игорю!

— Ещё не хватало, чтобы давала!

— Ты меня обидеть хочешь?

Он от злости даже глухо застонал.

— Я что, так много прошу?

— Да. Да, Дима! Потому что я не вижу повода вот для такого твоего крика! Я ничего не сделала!

— Тем более! Я не понимаю, почему ты упрямишься.

— Это не упрямство. Я хочу, чтобы ты сейчас замолчал, а когда ты успокоишься, мы с тобой ещё раз поговорим. Без крика. Хорошо?

Дима с шумом выдохнул.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Москву.

У Марины внутри всё похолодело.

— Ты собираешься уехать в Москву?

— Я не могу остаться здесь навсегда! — в некотором раздражении проговорил он. — Я работаю в Москве. Но я хочу, чтобы ты со мной поехала.

— Когда?

— Да хоть завтра!

Марина от удивления даже рот открыла, а Гранович видимо понял, что переборщил, и поспешил её успокоить.

— Нет, конечно, не завтра, но через неделю, две… Как соберёмся.

— Вот так просто? Взять и переехать в Москву?

— Ничего сложного в этом не вижу.

— А дети?

Теперь уже растерялся Дмитрий.

— А что, в Москве, по-твоему, нет школ и садиков?

— Но это так не делается, Дима! К тому же… К тому же, Игорь может быть против.

— Опять Игорь!

— А ты как хотел? Он их отец! И дети тоже… Я недавно перевезла их в новый дом, а ты предлагаешь их в Москву везти? Учебный год ещё не кончился, сорвать Антона сейчас… И вообще… — Она потерянно покачала головой. — Я не знаю, Дима.

Он смотрел на неё в упор, и огонь в глазах затухал.

— А ты хочешь поехать со мной?

Марина губы облизала, на несколько секунд пальцы к губам прижала, когда они затряслись.

— Я не могу так решить. В одну минуту, просто кинуться тебе на шею и сказать: да! Я не только за себя отвечаю.

Он голову опустил и кивнул.

— Я понимаю.

Марина глазами по его лицу шарила.

— Мне так не кажется.

Гранович протянул к ней руку, и Марина подошла. А он к её лицу глаз не поднял, лишь ладонью по её руке провёл.

— А может ты и права. Ну, какой из меня семьянин? Я мотаюсь по всей стране, я живу, как хочу, да и вообще… В моём возрасте менять привычки поздно.

— Замолчи. — Она рукой по его волосам провела. — Ты ведь понимаешь, что дело не в этом. Если бы не ты, я бы не справилась со всем этим, ты меня вытащил.

— Да, это я умею. Как твой отец говорит? Я спец по решению чужих проблем. Вот только свои решить не могу.

— Всё ты можешь. Дима…

Он глубоко вздохнул и выпрямился. И руку её отвёл, когда Марина хотела до его волос дотронуться.

— Ты тоже всё можешь. Если захочешь, ты всё сможешь. — Дима её за плечи приобнял и поцеловал в губы. А потом подмигнул.

— Ты куда? — удивилась Марина, когда он к двери шагнул.

— Мне в офис надо.

Она кивнула, больше ничего не оставалось. Только вслед ему сказала:

— Я к обеду буду дома!

— Хорошо.

Он вышел, а Марина на его место на диван присела. На сердце было тревожно, и то, что они с Димкой расстались вроде бы мирно, сумев смирить взаимное недовольство и непонимание, совсем не успокоило. Ушёл он какой-то потерянный, Марина раньше его таким никогда не видела. Но решила не догонять, и с новыми вопросами к нему не приставать. Пусть подумает и успокоится. Но такая вспышка ревности с его стороны Марину всё-таки удивила. Да, возможно, она не права, и не должна была разрешать Игорю оставаться в их доме на ночь, но у неё даже мысли не возникло, что это может привести к каким-то неприятным последствиям. Димка вообще не должен был об этом узнать, а сама она уже давно не волновалась из-за бывшего мужа, он остался в прошлом, и теперь воспринимался ею только, как отец её детей. А Гранович этого не понимал или не хотел понять, ревновал, а объяснить ему, что повода нет и не будет никогда, Марине не удавалось. А может, плохо пробовала? Вечером она обязательно с ним поговорит ещё раз, спокойно и без крика, и пообещает, поклянётся, раз ему это нужно, что причин для тревог у него нет. Но странно, что он до сих пор сам этого не понял. Она вся для него и только для него, и сейчас уже подумать страшно, что было бы, не появись в жизни Игоря Даша… Ведь всё началось с этого, и, наверное, мучения через которые Марина прошла, развод, всё стоило её встречи с этим мужчиной. Вечером она обязательно Димке об этом скажет.

Но вечером Гранович не приехал. Марина ужин приготовила, ждала его, потом начала звонить ему, но телефон оказался выключенным. Вот тогда и насторожилась. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия, но детям старалась улыбаться, и телефон из рук уже не выпускала.

— Мам, он приедет или нет? Мы ужинать будем?

Марина на сына посмотрела.

— Садитесь за стол, — решила она, в конце концов. — Наверное, что-то случилось и дядя Дима задерживается.

Эля губы надула, но за стол всё-таки села.

— Давай ему позвоним!

— Я звоню. Звоню… А вы ешьте. Эля, тебе сок налить?

Он не приехал домой. Не приехал. Марина стояла у кухонного окна, смотрела на дорогу, потом осторожно прикоснулась к завядшим цветам, которые ей Дима на восьмое марта подарил. Она так и не выкинула их, он уехал, и ей казалось, что цветы их связывают. Они с каждым днём всё больше увядали, тускнели, но Марина их берегла. Первые Димкины цветы…

И ведь телефон выключил!

Часы показывали семь вечера, когда Марина не выдержала и набрала номер офиса. Была уверена, что Дима заработался или обижается до сих пор, вот и не торопится домой, и телефон выключил специально. Не думает, наверное, что она беспокоится. Всё-таки мужики иногда такими бестолковыми и бесчувственными бывают!

— Дима, ну в самом деле!.. — заговорила она торопливо. Трубку сняли только после десятого гудка, и когда они прервались, Марина почувствовала огромное облегчение. — Ты злишься ещё?

— Извините, Марина Николаевна, я просто сняла трубку. — Голос Натальи по нервам, как кнут, ударил. Марина даже трубку от уха отвела на мгновение.

— Ничего, — пробормотала она. Осторожно вдохнула. — Ничего, — повторила Марина. — Дмитрия Алексеевича позовите, пожалуйста. Он у себя?

— Нет. А вы не знаете? Он сегодня в Москву уехал.

Сердце последний раз подскочило и остановилось.

— В Москву? Надолго?

— Я не знаю. Вообще-то, у него нет особых причин возвращаться. Управляющий справляется, работа налажена. А он вам не говорил?

Марина потерянно молчала, а Наталья вполне довольно выдохнула в трубку:

— А я завтра уезжаю, меня позвали в московский офис.

Марина зажмурилась изо всех сил.

— Поздравляю.

— Спасибо. Хотите, я что-нибудь передам Дмитрию Алексеевичу? Думаю, я завтра его увижу. Или вы сами позвоните? — В голосе Натальи слышались победные нотки, а Марина кулаки сжала, из последних сил пытаясь держаться.

— Сама… — ответила она и даже сумела вежливо попрощаться: — До свидания. — И трубку положила.


Рука Грановича неожиданно дрогнула, и коробка со скрепками упала на пол, и всё её содержимое рассыпалось по ковру. Дима с досады даже ругнулся в полный голос. Потом нажал кнопку селектора.

— Вера, зайди ко мне. И… уборщицу вызови.

На кресло сел и снова посмотрел на разноцветные, яркие скрепки, поддел ногой угол ковра. Внутри снова закрутило, противно стало до такой степени, что слегка подташнивало.

Секретарша в кабинет бочком вошла, на начальника сначала посмотрела в ожидании, а потом заметила беспорядок на полу.

— Ой, Дмитрий Алексеевич… Я сейчас всё уберу. — Она к ковру подошла, на корточки присела, а Гранович испустил раздражённый вздох. Кажется, в последнюю неделю он свою секретаршу до дрожи запугал. Настроение было ни к чёрту, без конца на всех срывался, и добился того, что бедная девушка Верочка готова по его ковру на коленях ползать, лишь бы очередной приступ гнева у него не вызвать. Гранович устало потёр ладонью шею, поднялся и Веру под локоток взял, заставил выпрямиться.

— Не сама, Вера, уборщицу вызови.

Секретарша поправила очки в элегантной оправе, и как Дмитрию показалось, чуть прищурилась, к нему приглядываясь.

— Дмитрий Алексеевич, вы хорошо себя чувствуете?

Он брови сдвинул.