Но Марта почему-то медлила. С удивлением, без всякой неприязни рассматривала Валю. Валя была типичной женщиной «из толпы». Стопроцентной «простой женщиной»! Той самой женщиной-страдалицей, небогатой труженицей, устами которой, как считается, говорит народ – именно у таких теток берут интервью репортеры, когда надо озвучить глас этого самого народа.

Считается, что на таких женщинах держится все. Они пашут, сеют, тянут лямку, поднимают детей. Некрасивые, но честные. Небогатые, но чужого никогда не возьмут. И не боятся в глаза резать ту самую правду-матку.

Марта смотрела на Валю, но почему-то никакой правды в ней не видела. Обычная женщина с комплексами, которой выгодно называть себя «простой женщиной». Таким лень выглядеть хорошо. Таким лень было в свое время учиться. Таким лень выбирать мужа – они обычно выходят за первого попавшегося, наверняка пьяницу и гулену. В браке такие женщины долго мучаются, потом неизбежно разводятся. Растят ребенка в одиночестве. Воспитанием практически не занимаются, одни выговоры и скандалы… Горькие слезы с обеих сторон. Потому что такие женщины не умеют честно говорить со своими детьми, только на уровне – «я из себя жилы тяну, а ты двойки приносишь!». Они живут штампами и стереотипами – вот в чем их простота.

Такова наверняка и Валя. И все поведение ее подчинено имиджу простой женщины, хотя внутри она ой как непроста… В ней играют страсти и желания. Зависть и гнев. Плохое и хорошее. Эта женщина – лицемерка. Ее внешность и ее поведение – ложь. Валя – подруга Ксюши, но сюда пришла не столько помочь подруге, сколько заниматься своим любимым делом – резать правду-матку в глаза.

Марта не ставила себя выше Вали, выше подобных женщин, не гордилась своей внешностью и умом. Просто Марта была против всех видов лжи! Если уж и считать кого простой женщиной, так Римму – вот в ком была правда. Римма, месившая хлеб, Римма, оставшаяся без дела…

– Вы где работаете, Валя? Продавщицей? – вдруг спросила Марта.

– Да-а, а что такого, не всем же дизайнерами быть… – Валя моментально стала агрессивной. – Я продавщицей на рынке, в палатке…

– Учиться вы не пошли, потому что семья бедная, на ученье денег не хватило… И вообще, в институт можно поступить только по блату.

– Да-а, а что?

– Я училась и работала, между прочим. Поступила сама. Без блата.

– И что, и что?!

– Вы рано вышли замуж. Муж пил, гулял. Развелись. Растет ребенок. Сын или дочь?..

– Дочь… Школьница… В девятом сейчас…

– Дочь вас не слушается, да? Без отца ее трудно растить…

– И что, и что?! Нет, я не понимаю… – Валя вдруг растерялась. – Кто тебе про меня рассказал?..

– Сама увидела. Ваша подруга вас обманула, Валя. Это Ксюша меня выгнала из моей квартиры – пять лет назад. А теперь я просто пытаюсь вернуть свое. Я пять лет жила в депрессии, ничего не хотела, ничем не занималась… Только сейчас в себя пришла.

– Да-а?.. А про меня-то чего спрашиваешь?

– А вы себя тоже обманываете, Валя. Вы всего могли добиться, да не захотели. Зачем напрягаться, если можно просто плыть по течению…

Бедная женщина совсем растерялась. Марта видела – Вале трудно поверить в то, что сейчас говорит эта расфуфыренная фифа (Марта), поскольку правда, по убеждению Вали, находилась только на стороне «простых людей».

– Ксюша вас обманула, – повторила Марта.

– Ксюша не может обманывать, – спохватившись, сурово произнесла Валя. – Ксюша – святая. Добрее ее не найти. Она не могла ничего отнять…

– Ксюша – святая? – удивилась Марта. И повторила то, что уже когда-то говорила Олегу: – С чего это? С того, что говорит тоненьким голоском? Что матом не ругается? Что плачет над грустными фильмами? Что щеночков подкармливает? А она себе этих щеночков взяла? О судьбе их побеспокоилась? Не-ет! Ксюше лишние трудности не нужны… Она делает только то, что ей выгодно. Сиротам она помогала? Последнюю рубашку с себя снимала? Кровь на донорском пункте сдавала?

Валя молчала, насупившись. Потом буркнула:

– Ксюша так радовалась, когда узнала, что в своей квартире будет жить… Прям от радости плакала! Ангел она…

– Ага, отняла у меня квартиру, потом крокодиловы слезы лила!

– Так радовалась… – тоскливо повторила Валя. – Под сердцем тогда Светозара носила. На съемной квартире она жила тогда… А напротив – магазин антикварный. На витрине – канделябры, краси-ивые… Сказала мне, давно еще: «Куплю, когда своя квартира будет». А как узнала, что жилье ей свое обломилось, позвала меня, и мы с ней сразу – в этот антикварный. А там объявление – праздник. Это Восьмое марта было. Потом она на следующий день туда побежала, девятого. Все боялась, что красоту эту купят… Потом переехала, канделябры в прихожей повесила. Потом Светозарчик родился… Ксюша с Олегом так ему радовались, так радовались…

– А то, что они меня на помойку выкинули, не вспоминали? – мрачно произнесла Марта.

– Ладно, пойду я. Бог вам судья… с богом и разбирайтесь. – Валя тяжело поднялась со стула.

– Я вас провожу.

– Да ладно, что я, дороги, что ли, обратно не найду…

Валя открыла дверь и натолкнулась в коридоре на Стасю.

– Женщина! Женщина, а до Останкинской телебашни далеко? – радостно завопила Стася.

– Это кто? – мрачно оглянулась Валя.

– Это Стася, моя соседка.

– Я инвалид, – с гордостью сообщила Стася. – Мне гулять много надо. Воздухом дышать! Поедемте на телебашню, а, женщина?

– Ой, блин… Психическая! – с ужасом прошептала Валя и ломанулась на улицу.

Марта вернулась в свою комнату – заливался сотовый.

– Алло! Марта? Марта, это Диана Генриховна. Я вас жду. Кажется, есть шанс разрешить ваше дело уже на этой неделе… Приезжайте, надо еще кое-какие бумаги оформить.

– На этой неделе? – Марта так обрадовалась, что у нее все вылетело из головы, все, о чем она думала недавно. – Ура!

* * *

Все судебное заседание, на котором рассматривалось ее дело, Марта провела словно в чаду. На счастье, явились все – и участники процесса, и свидетели, поэтому само заседание откладывать не пришлось.

Сначала долго решали формальные вопросы – кто пришел, зачем да понимает ли, что делает…

Рассматривали доказательства, спорили, нужны ли какие дополнительные экспертизы. Нет, не нужны.

Явились свидетели, в том числе и Римма… Олег не пытался ничего оспорить – сидел потерянный, несчастный. Встречного иска он так и не подал (а мог бы заняться крючкотворством). Ничего не отрицал, хотя его адвокат вел себя достаточно активно. Ксюша рыдала. На задних рядах сидела Валя со Светозаром. Вообще, зрителей было много – процесс-то открытый!

Больше всего Марту удивила Римма – она, отвечая на вопросы судьи, не пыталась выгородить бывшего мужа:

– Уважаемый суд! Олег – хороший, но зря он так с Мартой… Надо было по-человечески все решить! Я же не знала… Чего теперь плакать! – она обратилась к Ксюше. – Не плачьте, милая! У меня можете пожить первое время…

– Свидетель, не отвлекайтесь!

– Жалко же… Но, с другой стороны, Марту тоже жалко…

– Свидетель, пожалуйста, по существу… Значит, вы утверждаете, что гражданин Арефьев на разводе с вами не настаивал?

– Нет… Мы по-хорошему с ним расстались. Он ушел, и все… С новым паспортом, чистым. Ну, я ж говорила…

– Но почему вы не настояли на официальном разводе? – спросил судья. – У вас-то штамп в паспорте остался! А если бы вы решили еще раз выйти замуж?

– Да за кого? Кто бы меня взял? – удивилась Римма. – Я и не собиралась еще раз замуж, если честно…

– Гражданин Арефьев, а почему вы не стали официально разводиться?

– Уважаемый суд…

– Встаньте, пожалуйста.

– Уважаемый суд! Я… я тогда… как-то не подумал… – Олег вскочил. Он теребил в руках кепку. – Хлопотно все это… А так… Не подумал я.

Адвокат ему что-то сердито зашептал.

– Не подумал… Господи, да за что мне все это! – застонала Ксюша. Она периодически принималась скулить – без слов, просто как побитая собака.

– Гражданка Арефьева, соблюдайте тишину, иначе я попрошу вас покинуть зал! – поморщился судья.

Зрители в зале на задних рядах тихо перешептывались – до Марты порой долетали их реплики. Все жалели бедняжку Ксюшу, Марту считали злодейкой. По мнению публики, Марта должна была молчать в тряпочку и не рушить чужое счастье. Не в штампе же дело!..

Вызвали для дачи показаний родственников Олега. Потом судья беседовал с Мартой. Потом речь произнесла Диана Генриховна…

Время тянулось бесконечно долго.

Марта и не заметила, как судья после небольшого перерыва начал произносить свой вердикт:

– …согласно пункту второму, третьему статьи двести сорок пятой и двести пятьдесят второй Семейного кодекса Российской Федерации… согласно статье четырнадцатой Семейного кодекса Российской Федерации… – Словно шум прибоя, Марта зачарованно слушала речь судьи и ничего не понимала. И только когда услышала: —…признать брак Волковой Марты Витальевны и Арефьева Олега Григорьевича недействительным с момента его заключения… – то ахнула. – …Считать, что между ними не существует никаких личных и имущественных отношений… На квартиру Волковой Марты Витальевны режим общей собственности не распространяется, собственницей квартиры является исключительно Волкова Марта Витальевна, все прочие лица, проживающие там, должны покинуть квартиру в оговоренный законом срок… Прошу считать заседание закрытым.

Удар молотка.

Тишина.

– Что это значит? – шепотом, задыхаясь, спросила Марта у Дианы Генриховны.

– Поздравляю, – энергично сказала та. – Вы победили.

– Да?..

– Марта Витальевна, да придите вы в себя! Все хорошо. Квартира снова ваша. Точка.

В зале зашумели, задвигали креслами.

Ксюша беспомощно хватала ртом воздух.

– Лю…люди добрые! – звенящим, тоненьким голосом вдруг вскрикнула она. – Что же это творится-то? На улицу нас выгоняют… Ребенка – на улицу выгоняют!!!