– По-моему, да. Очень простой случай. Я вот не знаю, могут ли твоего Олега еще и за двоеженство прищучить…

– Тогда уж – за многоженство.

– Точно! Надо в документах посмотреть. На все эти случаи существуют книги – Семейный кодекс, Гражданский, Уголовный… Там все очень просто и ясно написано… У тебя Интернет есть? Они в Интернете, кодексы все эти…

– Интернета нет, ты же знаешь.

– Тьфу ты! Какой народ бестолковый нынче… Проще же сначала в книжку заглянуть, где все прописано, чем сразу к дорогим адвокатам бежать… Хотя за многоженство вряд ли посадят, сейчас его вообще собираются узаконить. Твой Олег – падишах какой-то, три жены у него!..

Иван еще что-то бубнил, но Марта уже не слушала его. «Я смогу вернуть свою квартиру? Разве такое возможно?» Она вскочила, заметалась по комнате. «Я выгоню Ксюшу… Я смогу выгнать Ксюшу!»

Марту затрясло. Как только она поняла, что сможет выгнать Ксюшу, то ей стало совсем не по себе.

– А Светозар? – вскрикнула она.

– Какой Светозар? – удивился Иван. – А, это ихний малютка…

– Ну да, он же там прописан! Разве ребенка могут выгнать?!

– Еще как. Сейчас новые изменения в Семейном кодексе – там, говорят, права ребенка вообще никак не защищены. Олег тебе – никто, с какой стати ребенок ЧУЖОГО ЧЕЛОВЕКА должен быть у тебя прописан? – возразил Иван.

– Да, это так…

– Тебе жалко Светозара? У него есть отец, отец должен о нем позаботиться. Отец-мать у него… – повторил Иван. – Лично я никакой катастрофы не вижу – ну, будут они квартиру снимать, как и все прочие, что такого-то?.. В Москве многие так живут. А они чем такие особенные, твои Олег с Ксюшей?

– Да, это так… – повторила Марта.

– Они тебя могли облапошить, а ты совестишься вернуть свое? Свое, а не чужое! Ты ведь не воровала, ты на свои кровные квартиру купила! – с досадой воскликнул Иван. – Чего ты вдруг скуксилась, а?

– Не знаю… Как-то все равно не верится, – прошептала Марта.

– Оглядись! Ты из-за них в этом бараке обретаешься! Рядом с чумичкой сумасшедшей! Каждый день на дорогу в один конец чуть не три часа тратишь!.. – Иван вскочил, встряхнул Марту.

– Это ты… – прошептала Марта, не зная, плакать ей или смеяться.

– Что – я?

– Ты мне это все посоветовал… Это расследование…

– Да, я. И ты теперь знаешь правду. Вот увидишь, ты сможешь все вернуть… И наказать эту сволочь – бывшего твоего!

– Олег не сволочь, он просто дурак… – засмеялась печально Марта. – Поленился в ЗАГС сходить в свое время, развод с Риммой оформить… Дурак и разгильдяй. Светлый голубь! Его так Римма называет.

– Точно, голубь и есть. Мозги у него птичьи, факт! – Иван обнял Марту, поцеловал. – Такую красавицу упустил…

Иван, как всегда, застал Марту врасплох. Ну не умела она ему сопротивляться! Стоило ему обнять Марту, как она оказывалась полностью дезориентированной…

– Иван, нет.

– Почему?

– Потому что…

– Что? Что?.. – Он поцеловал ее.

Она хотела ответить, но вдруг забыла нужные слова. Способность логически рассуждать, здраво мыслить и аргументированно возражать покинула ее.

Что было?

А была холодная ноябрьская ночь. За окном – черное небо, звезды. Луна. Галактика. Вселенная. Бесконечность… Миллиарды лет до и миллиарды после. Миллиарды людей умерли до этой ночи, еще миллиарды должны были родиться после и тоже умереть. Только рядом с Иваном, в его объятиях, Марта вдруг осознала бесконечность пространства и времени. Казалось бы, такое примитивное действо – занятие любовью, но лишь оно позволяло увидеть Вечность.

Раньше (с Олегом) – такого не было.

Тогда, выполняя свой супружеский долг, Марта ни о какой метафизике и не вспоминала! Была просто комната. Кровать. Женщина. Мужчина. Скрип пружин в матрасе. Некие физиологические ощущения – термины, обозначающие их, можно прочитать в любом учебнике анатомии. И – все. Ее мир не выходил дальше пределов ее квартиры.

А рядом с Иваном границы мира раздвинулись до соседних галактик. Но нужны ли ей эти самые галактики?..

…Марта с трудом разлепила глаза.

Будильник только что прозвенел – пять утра.

– Пора, – прошептала она.

Иван рядом зашевелился, потянулся к ней…

– Все. Нет, правда, все… Мне пора. – Марта выскользнула из теплой постели, стала собираться.

– Куда? – сонно спросил он.

– На работу, вот куда!

– Господи, в такую рань…

– Да, представь! Это только ты спецагент со свободным графиком, а другим от звонка до звонка пахать приходится…

– Удавиться можно! – с яростной тоской произнес Иван. – Смени работу…

– Ха, легко сказать! – язвительно возразила она.

Иван тоже вскочил, буркнул:

– Я тебя провожу.

…В половине девятого они оказались в непосредственной близости от Росагронадзора, в одном из переулков. С трудом, даже как будто со скрежетом пытался прорваться сквозь серые, со ржавым отливом, облака ноябрьский рассвет.

– Погоди… – Иван ухватил Марту за локоть, утянул в сторону, с дороги. – Мне нельзя здесь светиться. Горский не знает, что я жив.

– А в твоей конторе знают?

– Я до сих пор в бегах, – спокойно ответил Иван.

– Сколько можно! – вырвалось у Марты.

– Ты не понимаешь… Я должен доказать, что Горский продался «Эллиосу».

– Да, я тоже хочу поговорить об этом. – Марта поправила волосы. – Послушай, Ванечка…

– Ванечка! – совершенно по-детски вдруг возликовал Иван. – Здорово! Зови меня так всегда, ладно?..

«Ах, ну да, он же сирота, выброшенный судьбой на помойку!» – вспомнила Марта.

– Нет. Нет! Иван, ты… Ты мог бы оставить Яна в покое? – спросила Марта, глядя в сторону.

– То есть? – удивился он.

– Ян вчера сделал мне предложение. Он хочет, чтобы мы вместе уехали из страны…

– Ку-уда? – ошалевшим, дурным голосом спросил Иван.

– Я пока не знаю точно куда. Там будет море. Дом на берегу. Тишина и покой…

– Ты спятила?

– Сам ты спятил! – рассердилась Марта. – Мне еще никто не делал таких предложений…

– Я делал! Предложение руки и сердца…

– Это все была шутка… Послушай, не надо дурачиться, я серьезно…

– Я тоже говорил серьезно! – зло произнес Иван.

– Нет, я не о том…

– А о чем?!

– Ян Горский готов ради меня на все. Он мне признался…

– Что продался «Эллиосу»?

– Нет, так прямо он мне ни в чем не признавался, но намекнул, что жить мы будем на деньги, полученные не совсем честным путем. Я, конечно, сделала вид, что ничего не знаю… Ты понимаешь, Ян ради меня рискует! И дело тут не в домике на берегу моря, не в загранице! – горячо воскликнула Марта. – Просто Ян ради меня не побоялся поставить свою судьбу на карту! Я таких мужчин еще не встречала… Ян, он…

– Я для тебя тоже готов на все, – мрачно буркнул Иван.

– Да? – вздрогнула Марта. – Ловлю на слове! Если ты ради меня готов на все, то отпусти нас. Его и меня.

– Если я не докажу, что Горский подделал результаты экспертиз, меня выгонят из моей конторы к чертовой бабушке!

– Ну и что? Не убьют же! А я буду счастлива с ним… Я же никому не верила, я всех ненавидела… Я жить не могла – мне казалось, что все вокруг лгут… Только Ян оказался честным по отношению ко мне!

– Ты не будешь с ним счастлива…

– А с кем я буду счастлива? С тобой? Многим ты ради меня готов пожертвовать?!

– А тебе нужны жертвы, да?.. – Иван усмехнулся.

– Да, представь себе! Ты хороший, ты помог мне, ты мне нравишься, но… Но ты ведь меня использовал, да?

Иван молча смотрел на Марту. Судорога пробежала по его лицу.

– Разве я не права? Скажи! – настаивала Марта.

– Я тебя использовал. Да.

– Тогда отпусти нас! Скажи там, в своей конторе, что не сумел набрать на Горского компромат… Что он ни в чем не виновен!

Иван облизнул губы. Потом сказал без всякого выражения:

– Ладно…

– Ты согласен?

– Да.

– Ты… ты не обманываешь меня?

– Нет. Катись к своему Горскому… – пробормотал Иван. – Катитесь вы оба куда подальше…

– Спасибо! – сказала Марта.

Но Иван, развернувшись, уже шел прочь. «Соврал, что отпускает, или нет?» – с тоской подумала она. Но какое-то шестое чувство подсказывало ей, что Иван не солгал ей сейчас.

От всех этих волнений пересохло во рту, в горле стоял ком. Ей было не по себе. Марта шагнула к ближайшему магазинчику, на ходу достала из кошелька деньги…

Магазин только что открылся. За прилавком стояла сонная добродушная продавщица, перед ней – единственная покупательница, старуха с брезентовой сумкой. Старуха высыпала мелочь на блюдце:

– Нарезной.

– Бабушка, двух рублей не хватает… – сказала продавщица. – Хлеб со вчерашнего дня опять подорожал.

Старуха принялась копаться в кошельке.

Марта нетерпеливо кинула на блюдце деньги, обращаясь к продавщице:

– С меня эти два рубля возьмите… Минеральной дайте, без газа, пожалуйста!

Старуха ничего не поняла – она продолжала нудно рыться в кошельке. Продавщица положила на прилавок батон в целлофане:

– Бабушка, да берите уже! Вон девушка за вас заплатила… – Она поставила на прилавок и минералку.

Марта схватила бутылку, повернулась к выходу, на ходу отвинчивая пробку. Краем глаза увидела, как старуха все-таки берет батон. Хрустко зашелестел целлофан…

– Вчерашний, что ль? – привередливо спросила старуха.

И уже на выходе Марта услышала ответ продавщицы:

– Ну что вы, бабушка, только что привезли…

Еще шаг, уже за порог – и Марта вспомнила город Электрогаз. Закрытый хлебозавод. Жалобы другой старухи – о том, каким невкусным стал хлеб и каким дорогим…

Получился банальный видеоряд: старческие руки с пригоршней мелочи – батон хлеба на прилавке. Прямолинейно и грубо, а за кадром – словно скандальный крик ведущего одного из центральных телеканалов: «Хлеб в русской традиции – не просто пища! Это – воплощение и символ самой жизни, даруемой человеку господом богом и матерью сырой землей! Недаром в Евангелии сказано – „Приимете, ядите, сие есть Тело Мое“. Ныне хлеб утратил свою сакральную сущность! „Кирпичики“ хлеба теперь – это кирпичи, из которых строится пирамида мирового глобализма!!»