– Ну разумеется, внук, - усмехнулся дед

Довольно долго Фабиан пребывал в молчаливой задумчивости. Наконец он проговорил:

– Не беспокойтесь, дорогие мои. Я постараюсь убедить молодую леди. А теперь разрешите откланяться.

Он встал, поцеловал бабку в щеку, кивнул деду и вышел.

Фабиан верхом направился на плантацию Монтгомери. Стояло прекрасное апрельское утро. Из головы у него не выходил разговор со стариками. Фабиан был искренне им предан. Родители его матери жили в фамильном доме Фонтено, сколько он себя помнил, эта чета эмигрировала в Америку из Франции вместе со своими родителями задолго до рождения самого Фабиана. После смерти дочери и зятя во время эпидемии желтой лихорадки два года назад старики Лабранш не раз осведомлялись у Фабиана по поводу его намерений относительно брачного контракта.

На самом деле любовь и преданность Фабиана двум поколениям его предков, равно как и его желание не опорочить память родителей, явились главной причиной того, что он намеревался осуществить брачный договор, хотя все его мужское существо противилось мысли о женитьбе на этой мямле Мелиссе Монтгомери…

Но вот Мелисса превратилась в пылкую и вспыльчивую Мисси. Он вспомнил о том, с каким лихорадочным восторгом они ласкали друг друга вчера ночью, и чресла его заявили о себе. Боже, какое это было райское блаженство - держать ее в своих объятиях! Он ликовал каждое мгновение их близости - до того, как все кончилось, угар страсти развеялся и он понял, что она не девственница. Даже теперь при одной мысли о том, что она была с другим, его охватывала дикая ревность.

Да ведь это потому, что он ее любит! Озарение снизошло на него неожиданно, как удар в сердце. Конечно1 Иначе почему бы он стал реагировать с такой страстью? Он любит эту лисичку, и будь он проклят, если позволит когда-либо прикоснуться к ней другому мужчине!

А ведь может быть, она забеременела, подумал он, вспомнив давешний разговор со стариками Лабранш. Может быть, в чреве ее уже растет маленький Фонтено. При мысли об этом у него закружилась голова. Надо во что бы то ни стало заполучить ее!

Итак, он женится на ней как можно быстрее, сурово предупредив при этом, что хорошенько отлупит ее по заду, если заметит, что она хотя бы просто смотрит на другого Она, конечно, будет благодарна ему за его добровольное согласие жениться на не совсем целомудренной девице и постарается стать ему хорошей женой.

Самодовольная усмешка скривила его губы. Да, проблемы, судя по всему, позади. Он поздравил себя с проявленной мудростью и похвальным великодушием и закурил в честь этого события сигару.

Мисси все еще плакала, лежа на кровати, когда в комнату вошла ее мать

– Мисси, дорогая, приехал Фабиан

Мисси приподняла с подушки распухшее лицо.

– Пусть уберется к черту!

Усмехнувшись, Лавиния присела рядом с дочерью и погладила ее спутанные волосы.

– Ну-ну, милочка, что случилось? Откуда эти слезы?

Мисси села, посмотрела на мать; ее нижняя губка дрогнула.

– Мы с Фабианом поссорились.

– В таком случае не пора ли вам поцеловаться и помириться?

– Нет!

– Ну, Мисси, - с упреком проговорила Лавиния, - ты должна по крайней мере сойти вниз и поговорить с бедным мальчиком.

Какое- то время Мисси смотрела на мать, сверкая глазами.

– Хорошо, - согласилась она раздраженно, - я поговорю с этим громилой - но только для того, чтобы иметь удовольствие сообщить этому ослу, как ему следует поступить.

Лавиния вытаращила глаза Потом спросила:

– Не помочь ли тебе с туалетом?

– Благодарю, не нужно, - ответила Мисси с несвойственной ей чопорностью.

– Ну хорошо, милочка Фабиан ждет тебя в гостиной.

И Лавиния вышла, качая головой.

Мисси тотчас подошла к туалетному столику. Намочив салфетку в холодной воде и вытерев лицо, она скорчила гримасу, увидев в зеркале свои красные глаза и распухшее лицо, и поняла, что у нее такой вид, будто она проревела всю ночь Впрочем, так оно и было Боже, Фабиан ведь решит, что она все глаза выплакала, потому что он ей дорог!

Укрепив свою решимость, Мисси вышла из комнаты и спустилась вниз, желая поскорее покончить с этим делом. Войдя в гостиную, она похолодела.

Фабиан был просто великолепен - коричневый бархатный сюртук, желтовато-коричневые панталоны, по-прежнему свежее лицо, блестящие густые волосы… Его глубоко посаженные глаза взирали на нее со смешанным выражением нежности и нерешительности. При виде его Мисси неожиданно охватил целый сонм чувств - злость, страх, любовь, ненависть и сильнейшее возбуждение.

О Господи, да за что же ей все это? Она сошла вниз, собираясь поставить его на место, и вот теперь все ее душевное равновесие полетело к черту!

– Доброе утро, Мисси, - сдержанно проговорил он

– Доброе утро, - угрюмо ответила она.

– У вас измученный вид, дорогая, - приблизился он к ней с каким-то странным сочувствием.

Ей хотелось послать его к черту, но она смогла только бросить на него злобный и вместе с тем неуверенный взгляд.

– Вы плакали, ангел мой, - прошептал он.

Проклятие, зачем он это сказал? Сокрушительная нежность - вот уж чего она меньше всего от него ожидала. Всем своим существом она жаждала приказать ему не называть ее ангелом. Пусть он заберет себе эти тошнотворные нежности и подавится ими! Но увы, внезапно, к ее ужасу и стыду, из глаз ее полились слезы - и она оказалась в его объятиях.

– Вы плачете из-за меня, - прошептал он, почти касаясь ее волос губами, и она затряслась от безудержных рыданий.

Фабиан пылко впился губами в ее губы, Мисси в отчаянии приникла к нему. Ей хотелось целовать его до тех пор, пока страсть не уничтожит в ней все мучительные воспоминания. Поцелуй его стал глубже и сильнее, и она задрожала от непреодолимого желания. Ее переполняли чувства, горькие и сладкие одновременно; голова у нее кружилась, она задыхалась; злость и раненое самолюбие тотчас же были забыты. А Фабиан шептал ей прерывистым голосом ласковые слова и осыпал жаркими поцелуями ее щеки, подбородок, шею, потом снова дрожащие губы. Она всхлипывала от безудержного желания.

Фабиан был во всех отношениях так же взволнован, как и она. От вкуса ее слез, от медовой сладости ее губ его охватила дикая страсть. Он желал ее с такой силой, что был готов взять ее прямо здесь, на полу гостиной. Слава Богу, все у них идет на лад. Наверное, достаточно еще нескольких заверений - и все будет в порядке.

– Успокойтесь, дорогая, - прошептал он, покусывая мочку ее уха, - я решил вас простить.

Мисси была настолько усыплена могучим волшебством объятий Фабиана, что поначалу просто не поняла. Но спустя мгновение слова эти пламенем вспыхнули у нее в голове.

«Я решил вас простить…»

Мисси оттолкнула его, издав яростный, негодующий вопль.

– Вы решили меня простить? - закричала она. - Вы решили меня простить?!

Он смотрел на ее разгневанное лицо, совершенно сбитый с толку.

– Ну да, дорогая.

– Вы решили меня простить? Ах вы, заносчивый, самодовольный, тупоголовый, вислоухий…

– Вислоухий? - недоверчиво переспросил он.

Она надвинулась на него, ткнув ему в грудь пальцем.

– Ах вы, надутый мужлан, вы наверняка успели задрать юбки половине женского населения миссисипской дельты, и у вас еще хватает наглости прощать меня?!

– Невеста джентльмена должна быть целомудренна, - напыщенно проговорил Фабиан. - Стало быть, с моей стороны весьма великодушно взять в жены женщину, которая являет собой, что называется, подпорченный товар.

– Подпорченный товар! Подпорченный товар! - вскричала она. - Как вы смеете называть меня подпорченным товаром, вы, незаконный сын сатаны! Возьмите назад ваше чертово великодушие и подавитесь им! А сами можете проваливать в…

– Мисси, что здесь происходит? - В комнату ворвался отец, следом за ним спешила мать.

Джон с Лавинией в ужасе смотрели на любящую чету, которая ссорилась так громко, что было слышно всей прислуге.

Раскрасневшаяся Мисси повернулась к родителям. В гневе она стала еще прекраснее.

– Вы тоже вправе услышать, тоже вправе! Моя помолвка с этим ископаемым разрывается, финита! - Она резко повернулась к Фабиану. - Что же до вас, мистер Фонтено, можете поцеловать черта в задницу, самодовольный вы тупица! Шовинист! Свинья!

Мисси слышала, как что-то пробормотал в изумлении отец, слышала, как пораженно ахнула мать. Но она тут же забыла о родителях, потому что Фабиан двинулся на нее, словно разъяренный бык. Лицо его было мертвенно-бледным. Он протянул к ней руки; она попыталась увернуться, но увы…

Не успела еще Мисси понять, что происходит, как Фабиан схватил ее за руку, потянул к диванчику, положил к себе на колени и принялся энергично шлепать по заду, прямо в присутствии онемевших родителей.

Мисси вопила что было сил и сопротивлялась, как дикая кошка, но все было бесполезно. Она молотила руками и ногами, но Фабиан не обращал на это никакого внимания: крепко удерживая ее одной рукой, другом он методично наносил удары. Благодаря множеству юбок от шлепков страдала скорее гордость девушки, чем се тело. За свои двадцать пять лет Мисси ни разу не испытала такого унижения.

Когда он в конце концов поставил ее на ноги, она, дрожа от ярости, уставилась в его побелевшее от злости лицо. Ничего не видя от слез, она все же смогла залепить ему пощечину.

– Ненавижу вас до смерти! - выкрикнула она и бросилась вон из комнаты.

Фабиан застыл как вкопанный. Неужели он, не совладав со своей яростью, действительно ее отшлепал. Но погрузиться в горестные размышления ему не позволили рассерженные супруги Монтгомери.

– Я больше не позволю вам, молодой человек, бить мою дочь! - в гневе произнес Джон. - Не важно, как она вас обзывала! Троньте хотя бы волос на ее голове, и, клянусь, я вызову вас на дуэль, несмотря на дружбу с вашим дедом и бабкой!

Фабиан в смятении пригладил волосы.