Виктория Даль - Азарт и страсть

– Вы сказали – вкус? Хм-м, интересно…

Она подняла голову и растерянно заморгала, поняв, что сказала некую двусмысленность.

– Я не имела в виду… просто я хотела сказать, что вы провели лучшие годы… О Господи. Вы скоро закончите? Это не очень-то приятно. – Ее лицо снова скривилось.

Наконец он закончил и посмотрел на кровь, сочившуюся из ее икры. Он не обманывал ее, говоря о возможном шраме, но ее, казалось, не заботило это. Странная девушка.

– Горничная принесет бинты, – сказал он и услышал, как зашуршало покрывало, когда она кивнула.

Боль в ране усилилась. Она оставила свои нападки и просто лежала на постели. Странная неловкость сковала его, когда он сел и посмотрел на голые ноги женщины, которая ничего не хотела от него. Ее розовые пальчики согнулись, привлекая его внимание. И он заметил, что ее нога немного дрожит от боли и холода. Погладив ее стопу, он помассировал ее пальцы. Потом поднял ее ногу и, расстегнув жилет, прижал ее ступню к своему животу, чтобы согреть ее. Когда она коснулась его рубашки, что-то заискрилось внизу живота, и ее легкий вздох показался ему глубоким стоном.

– Вы… – Он прочистил вдруг осипшее горло. – Вас преследуют кредиторы, леди Денмор?

– Нет, насколько я знаю. Разве кто-то стоит у моих дверей? – Ее пальцы снова зашевелились. Харт провел рукой по ее стопе и лодыжке, чувствуя гусиную кожу под своей ладонью. Прежде этого не было.

Он покачал головой.

– Вы рисковали из-за нескольких фунтов. Разве ваш покойный муж не обеспечил вас? – И снова волна холода. – Я не могу понять, зачем вы сделали это?

– Неужели? К тому же это вас не касается.

Харт улыбнулся, не обращая внимания на ее пренебрежительный тон. Ее тело между тем так или иначе, но отвечало на его прикосновения. Он погладил большим пальцем ее икру и сделал несколько маленьких кругов по узкой маленькой ступне. Аккуратные розовые пальчики послушно задвигались, а ее колено чуть отклонилось в сторону. Воображение Харта тут же разыгралось не на шутку, и серия умопомрачительных, захватывающих видений возникла перед его мысленным взором. Она еще больше отклонила колено, и теперь он мог видеть нежную кожу на внутренней стороне ее бедра. Его бедра могли прекрасно вписаться в развилку ее бедер; кожа была такой белой, словно ее никогда не касались лучи солнца.

Харт вздохнул. У него была душа распутника, но его сознание было неотъемлемо связано с такими понятиями, как гордость и чувство ответственности. Ему было уже не двадцать. И хотя он думал, что она утонченная, она не была полностью таковой. И была лишена осмотрительности. Ему уже пришлось краснеть за них обоих.

Он в последний раз потер ее ногу, затем опустил ее на пол.

– Я должен поискать вашу горничную.

– Спасибо, – сказала она с таким выражением, словно была шокирована этим. Она потерла ступню о пушистый ковер, и не успел Харт уйти, как открылась дверь.

Горничная влетела в комнату, ее светлые пряди выбивались из-под наколки.

– Простите, милорд! Там было…

– Чудесно. – Он взял бинты и маленькую коричневую баночку из ее рук. – Благодарю.

– Да, сэр, – ахнула она, снова и снова приседая в реверансе, пока он закрывал дверь.

Леди Денмор приподнялась, опираясь на локти и следя за ним с улыбкой.

– Я готова поверить, что вы скрытый покоритель сердец. Ай-ай-ай… Такая почтительность.

– Вам не грозит конкуренция, леди Денмор.

Она громко рассмеялась.

Теперь это был тот самый резкий смех, который он уже слышал раньше.

– Вы правы, – проговорила она. – Абсолютно.

Женщины никогда не смеялись над ним.

– Вы напоминаете мне мою сестру.

Изумление погасло в ее мерцающих глазах.

– Меня это не удивляет.

– Что вы хотите сказать? – Он снова опустился перед ней на колени и поднял юбки, которыми она старательно прикрыла ноги. Нижние юбки были испачканы темными пятнами крови. – Вы ведь не знакомы с Александрой?

– Не знакома. Но я слышала… что она… очень необычная.

– Да, – с некоторой долей осторожности произнес он. Нанес на кусочек бинта немного мази и приложил к ране на ее ноге. – Она такая.

Он ждал, что она заскулит от боли или хотя бы охнет, но вместо этого ее мышцы расслабились.

– О, это не так уж плохо. Спасибо.

– Я рад.

– Я воображаю, что ваша сестра заключала уж точно не одно рискованное пари в своей жизни. А может быть, и два.

– Хм-м… – Харт начал бинтовать ее икру, прикасаясь пальцами к бархатистой коже позади колена. До невозможности нежной. – Моя сестра, – продолжал он, – заключала пари на более существенные вещи, чем деньги. Ну вот, я забинтовал как сумел.

Она опустила юбки, прежде чем он успел убрать свои руки. Так уж вышло, что из-за ее скромности Харт так и остался с руками под ее юбками. Куда более интригующая картина, чем ее ноги. Он позволил бы своим пальцам потянуться дальше, но она ударила бы его по рукам.

– Что ж, тогда все. – Он поднялся с поклоном. – И стоило это пятидесяти фунтов?

– Терпеть ваше высокомерие? Нет. Конечно.

Он вздохнул, удивленный тем, что раздражение как рукой сняло.

– Тогда мне остается пожалеть вас и оставить упражняться в остроумии. Так?

– Благодарю, ваша светлость.

Он сам не мог понять, почему ему хотелось остаться, это и вправду было смешно. Он резко повернулся и направился к двери. Она не скрывала своего раздражения. Но зачем давать ей повод съязвить в его адрес еще раз? Или зимняя скука свела его с ума? Или это постоянная скука? Слишком много денег, слишком много власти, слишком много разговоров о том, кто и когда побывал в его постели. И слишком много одиночества.

– Бесс! – крикнула Эмма, захлопнув за собой дверь, как только услышала звук отъехавшей кареты Мейдертона. Ее спина заныла, когда она нагнулась, чтобы справиться с замком своего дорожного сундука. Она очень поздно легла вчера и после долгого путешествия из Уэмбли, поместья Мейдертона, спина просто разламывалась, но она должна была продолжить работу.

Бесс спешила на зов, на ходу вытирая руки о передник.

– Помоги мне отнести это назад. Я еду к Моултерам менее чем через неделю. Если покрасить, едва ли высохнет.

Эмма собрала целый ворох платьев, с трудом удерживая их. Когда она повернулась, чтобы идти на кухню, Бесс подняла синее платье.

– А что с этим?

– Слишком темное. В любом случае если я и надену его еще раз, то потом его надо выбросить. Если мы не сможем переделать его, я обменяю его на другое.

Бесс кивнула и пошла следом за госпожой, держа остальные платья.

– Я думаю, если мы поменяем лиф на этом сером, будет правильно. Юбка не бросается в глаза, да и цвет незапоминающийся.

– Да. Я согласна.

– У нас есть индиго? Платье очень изменится, если покрасить в цвет индиго.

– Да, мэм.

Эмма спрятала улыбку в ворохе шелка и атласа. Бесс была очень работящая, непритязательная и неболтливая. И ее не волновало ни капельки то, что ее госпожа доведена до бедности. Бесс была рада уйти от своего мужа куда угодно. Хотя была прекрасной хозяйкой для этого негодяя.

Эмма бросила груду платьев на кухонный стол и подождала, пока Бесс сделает то же самое. Затем ее экономка прошла к печи и взяла огромный чан для воды. Эмма проверяла каждую вещь.

– Вот это я надевала всего один раз, – проговорила она и отложила темно-зеленое платье в сторону. – Но в лиловом Осборны уже дважды видели меня. Я думаю, если добавить индиго, получится хороший оттенок.

– Я отложу в сторонку серое, мэм, пока мы ждем, когда вскипит вода.

– Спасибо, Бесс. Дай мне минутку переодеться во что-то более подходящее, и я помогу тебе. По крайней мере я не испорчу то, что на мне.

Бесс была к тому же отличной швеей, что было очень кстати, так как Эмма за свою жизнь не сделала ни одного правильного стежка, но она не могла позволить себе просто взять и выкинуть платье. Поэтому Бесс была для нее бесценным помощником. Эмма благодарила судьбу за то, что Бесс наконец решила оставить мужа именно в тот момент, когда почтовый дилижанс, в котором Эмма ехала в Лондон, проезжал мимо ее маленького домика. Как только женщина села в карету, ее глаза потемнели, а рот сложился в жесткую линию. Исподволь разглядывая ее, Эмма пыталась угадать, что стоит за непроницаемой маской ее новой попутчицы. «Это женщина, которой нужно начать новую жизнь еще больше, чем мне», – думала она. И когда она предложила Бесс стать ее экономкой, та с готовностью согласилась.

– Я буду рядом столько, сколько вы намерены жить в Лондоне.

Оставалось только два месяца до того, как закончится срок аренды городского дома. Эмма не могла позволить себе долгосрочного пребывания в столице, а лондонский сезон – активный сезон балов, охоты и прочих светских развлечений – вовсе не интересовал ее. То есть у нее есть еще два месяца, затем она уедет навсегда.

Она закончила сортировать платья, когда раздался стук в кухонную дверь.

– Я открою, – сказала Эмма, видя, что Бесс хочет прервать работу. Она открыла дверь, перед ней в темной передней стоял тощий невысокий парнишка.

Враждебно нахмурив брови, он оглядел ее с ног до головы.

– Вы кто? – спросил он.

Эмма с любопытством смотрела на гостя.

– Что тебе нужно?

– У меня есть информация, которая может представлять для вас интерес.

– Правда? – Он выглядел довольно-таки сомнительно. Одежда потрепанная, лицо неумытое.

– Один человек интересуется вашей госпожой. Он хочет знать, кто живет здесь, ну, и все такое…

Эмма подавила тревогу.

Этот мальчик так же похож на интригана, как она на восточного шейха, он только и может, что ходить по домам и приставать к людям со своими глупостями.

– Почему это должно интересовать меня?

Он пожал плечами:

– Может, и нет…

Что ж. Он симпатичный и не очень настырный. В его глазах внезапно заблестела влага.