Зато лодка понравилась, и не только за неожиданный серо-черный дизайн. Кураев придирчиво оглядел навигационный комплекс, чуть ли не ощупал принайтовленный на корме катерок-тендер (от него будет многое зависеть), потом спустился посмотреть дизеля. Похоже, судно не подведет.

– Что с оружием? — спросил Марат у Ивана.

– Порядок, — ответил тот. — И стрелковое, включая «эсвэдэшку», и гранатометы.

– Отлично, — вычеркнул из виртуального плана сделанную работу Марат. Снайперскую винтовку он заказал лично. Ему даже во сне снилась рожа Пифа — в оптическом прицеле. Он бы с удовольствием подвинул ствол вниз — возможно, с отстреленной мошонкой бывший одноклассник Дима Светлов бесил бы его меньше.

Кураев пока не стал сообщать Озерову, что небольшой контейнеровоз, доставивший стремную посылку, тянущую по местным законам на много лет тюрьмы, остался по его приказу — и за немалые бабки — в здешних водах. Если надо будет быстро и бесследно исчезнуть — лучше варианта не придумать. Яхточка подходит за две-три мили к судну, он с Иваном — и с Дуняшей? — пересаживаются на тендер и добираются до транспорта. Подобную операцию даже из космоса не засечь.

Коллега Ивана вряд ли поплывет с ними. В Москве такие, много знающие, Марату вообще не нужны. Кураев намекнул об этом Озерову еще до отъезда. Тот сказал, что все участники аттракциона совершеннолетние и понимают, чем рискуют. Тем более его доля — случись что с бывшим сослуживцем — только возрастала.

Как поступать с остальным сбродом, Марат пока не решил: слишком многое зависело от последующего развития событий, да и с Вахтангом Габриэловичем не хотелось лишних проблем.

– Отчаливаем, — приказал он Ивану, закончив осмотр судна и заваливаясь прямо в ботинках в широченную кровать мастер-каюты.

– Прямо сейчас? — удивился Озеров.

– Прямо сейчас, — отмел скрытое возражение Кураев. — Завтра закончим весь этот бардак. Вот координаты, — он протянул подчиненному бытовой навигатор с нанесенным маршрутом. — Остановишься милях в десяти от цели. Зарядите удочки только. Там сейчас таких лодок тьма. Может, и твои дебилы сойдут за рыбаков.

Иван без энтузиазма, но подчинился. Марат слышал, как теперь уже Озеров мотивировал своих подчиненных — кроме мата, донесся и отчетливый звук затрещины. Не нарвался бы на нож, от этих детей гор всего можно ожидать. Впрочем, Иван тоже большой мальчик, сам сообразит, как лучше работать с вверенным ему личным составом.

Марат растянулся на кровати, в последний раз обдумывая план действий и сводя воедино всю собранную информацию.

А ее теперь имелось очень немало. Отец помог, несмотря на негативное отношение к малополезным действиям сына, и у самого Кураева-младшего за последние годы появились возможности в подобных вопросах. Оказалось, Пиф действительно работает прислужником серьезного человека. Настолько серьезного, что даже Марат задумался, стоит ли продолжать. И если бы не клятвенное обещание информированного парня из онкоцентра на Каширке, то, пожалуй, жесткую морскую операцию отменил бы. Но парень гарантировал — именно так! — что нежданный могущественный союзник его врага-одноклассника либо уже мертв, либо вот-вот будет мертв. Потому что с таким диагнозом и в такой стадии более месяца, как правило, не живут. Не сможет же Пиф и после этого состязаться с Семьей! Кишка тонка у лекаря-недоучки. Вот почему Марат сейчас здесь, на яхте.

Еще очень полезными оказались связи с айтишниками. Если человек звонит по мобильному, он тем самым высылает умным людям свое точное геоположение. С помощью таких умных людей Кураев знал, где искать сладкую парочку, — при мысли о том, что это чмо имеет его жену, у Марата темнело в глазах от бешенства. Ничего, скоро все получат то, что заслуживают.

Успокоившись, продолжил свой мысленный обзор.

Прояснились и вопросы, связанные с предстоящей силовой операцией. Это стоило денег, но… это стоило денег, усмехнулся про себя Марат. Его не пугал охранник, приставленный к Пифу, — о нем уже тоже было известно. Его не напугали бы и десять охранников.

Планируемое надлежало сделать быстро, резко и безвариантно. После чего следовал мгновенный отход — вот где могли пригодиться все немереные узлы быстроходной лодки. Если избежать прямого столкновения со слабой береговой охраной, то шансы на успех оказываются достаточно велики. А даже если и не избежать, вряд ли эти обезьяны рассчитывают поймать с прогулочной яхты несколько кумулятивных гранат в свой борт.

Но лучше, конечно, до баталий не доводить, Марату Пёрл-Харборы ни к чему. Одного — прикончить, другую — изъять. И точка.

Что потом делать с другой, изъятой, он так до сих пор и не решил.

Для Пифа утро началось не лучшим образом. Нет, не так.

Утро как раз началось самым лучшим.

К нему подошли Богдановы, выдвигавшиеся, пока не жарко, на пляж. Вдвоем — Вовчик удрал далеко вперед со своим неразлучным друганом Фердинандом.

Ольга Николаевна двумя руками обняла Пифа за голову и поцеловала в лоб.

– Все, Димочка. Перевязка не нужна. Я полностью здорова.

А Богданов ничего не сказал, лишь смущенно и благодарно смотрел на доктора Светлова.

Вот за такие мгновения и есть смысл тратить лучшие годы жизни на это неблагодарное чудовище — медицину.

Зато потом началось.

В планах Пифа было умотать в океан на собственном тримаране с любимой женщиной. После трех дней ежедневных скандалов — вплоть до угроз покинуть остров — Антонио обещал убрать назойливую охрану. Правда, в ответ Светлов обещал губернатору не уплывать дальше Мальчика-Нандао, крошечного острова с песчаными восточными берегами и поросшим мангровыми деревьями западным. До островка было три мили, в хорошую погоду можно разглядеть без бинокля.

Зато если, сойдя на берег, отойти на двадцать метров вглубь, да еще залечь в мягкую траву, то и в бинокль ничего не разглядишь.

У Пифа теплилась надежда, что в этот раз Дуняша согласится лечь с ним в траву. Она и в самом деле как будто возвращалась из какого-то долгого и не слишком приятного путешествия и все больше становилась его Дуняшей. Только его. Как когда-то, в третьем классе, в восьмом, да и в десятом тоже, пока не приехал этот…

Нет, Пиф никоим образом ее не торопил. Но мечтать себе запретить не мог. И в этих мечтах он давно был с ней. И в траве Мальчика-Нандао, и в постели их замечательного особняка, и… да где угодно, лишь бы с ней.

А Дуня, словно чувствуя и поощряя его ощущения, становилась все мягче, спокойнее. И нежнее.

Вот почему, когда он в очередной раз мечтал о своей женщине — одновременно проверяя мотор и навигатор тримарана, — настроение его было самым что ни на есть замечательным. Навигатор, конечно, вряд ли понадобится. Но, беря на борт свою главную ценность, Дима не собирался рисковать ничем.

Именно в этот момент его и нашел Антонио.

– Слушай, там на базе проблема, — сказал он, передавая Светлову телефон.

– Что там у вас? — не сумев скрыть досады, спросил Пиф.

– Молодой чистил оружие и выстрелил себе в ногу, — четко доложил невидимый и незнакомый пока собеседник.

– Кость задета? — Вот он, злобный оскал профессии. Вместо долгожданного плавания к Мальчику-Нандао, возможно, предстоял полет на военную базу. Впрочем, надежда пока оставалась: если пуля прошила, например, икру, фельдшер справится без него.

– Да он все себе разворотил! — Фельдшерский ужас прорвался наружу. — В бедро вошла, в пятке вышла.

– Из чего ж он пальнул? — окончательно расстроился Пиф.

– «Кольт-Коммандер», — кратко объяснил тот.

Все ясно. Мальчик-Нандао на сегодня отменяется, по крайней мере на первую половину дня. А может, и на весь день, если придется сопровождать стрелка-неудачника в больницу Пакано.

– Мы сейчас вылетаем, — сказал Светлов.

– Спасибо, — с облегчением выдохнул военфельдшер.

Пиф его вспомнил. Неделю назад этот фельдшер был стажером при опытном специалисте. Сейчас принял самостоятельную вахту — Светлов лично пил пальмовое вино со старшим коллегой, летевшим на материк (то бишь на гораздо больший остров) в давно заслуженный отпуск.

Несмотря на разочарование от несостоявшегося заплыва на Мальчик-Нандао, Пифу было приятно вспомнить беседу со старым военфельдшером. Седой пожилой мужик с большим уважением отнесся к министру здравоохранения Нандао. Он, как и все в округе, был наслышан о достижениях юного эскулапа, к тому же дружившего с самим великим и ужасным Николасом.

Ну ладно, назвался груздем — полезай в кузов.

Пиф сообщил Дуняше об отмене океанского путешествия. О счастье — кажется, она расстроилась! И даже попросила взять ее с собой на борт «Сессны».

Антонио лишь улыбнулся — места хватит, а чувства юного министра он понимал отлично. Его и в пятьдесят семь иногда так схватывало, что пулей летел к своей Имельде. Благо она все понимала, успокаивала мужа максимально быстро и эффективно, да и сама получала удовольствие от этой стороны супружеской жизни.

Через пятнадцать минут бело-синяя стрекоза взлетела. Очень красиво: со спокойной штилевой глади, на поплавках. В брызгах за высоким килем засверкала радуга, впереди, под стеклом пилотской кабины, быстро уходил вниз океан. Слева оставался берег Нандао, справа убегал назад Мальчик-Нандао, а впереди — да и со всех сторон, если подняться повыше, — лежал океан.

Сейчас, поутру, вода была светло-бирюзовая. По возвращении, скорее всего, наберет в колор побольше зелени. Впрочем, какого бы цвета ни был океан, он всегда оставался прекрасным.

Может, именно поэтому ностальгия пока не брала ребят за горло?

Конечно, Пиф не отказался бы побродить по апрельскому сосновому бору. Однако и здесь вроде не надоело. Ни Светлову, ни Лии Александровне, ни (и это главное) Дуняше.