Уже почти рассвело, и Мэнди ускорила шаг. В лагере как будто никого не было — значит, Сидни выполнила свою задачу. Пробежав последние несколько шагов, Мэнди схватила фонарь и поспешно его зажгла. Схватив ящик с инструментами, она бросилась было бежать, но тут же остановилась, вернулась назад и принялась обшаривать свой рюкзак в поисках медальона. Это не помешает, подумала она, надевая его на шею. Сделанный из серебра и бирюзы медальон, который когда-то принадлежал Миньон, всегда символизировал для семьи Делани удачу.

Снова подхватив инструменты, Мэнди побежала к входу в штольню. В этот момент раздался первый взрыв. Скользнув взглядом в сторону лагеря киношников, Мэнди увидела поднимавшиеся к небу большие столбы белого дыма. Раздался еще один взрыв, и серое утреннее небо озарилось на горизонте оранжевыми отблесками.

Усмехнувшись, Мэнди по металлической лестнице принялась спускаться вниз. Брент, с его пристрастием к драматическим эффектам, хорошо справился со своей задачей.

Лестница сегодня казалась длиннее, чем обычно. Достигнув дна, Мэнди закашлялась, вдохнув насыщенный мелкой пылью воздух. Свет фонаря отбрасывал на стены причудливые тени. Сначала, когда Мэнди только начинала свои поиски, она чувствовала себя неуютно в узких тоннелях, но скоро привыкла и уже не обращала на это внимания. Шахта Чарли была теперь ей так же хорошо знакома, как и ее собственная спальня в Киллару.

Достигнув бокового тоннеля, Мэнди внезапно запаниковала. А что, если она ошибается? Нет, ошибки быть не может, тут же заверила она себя. В своем письме Чарли обязательно должен был сообщить Миньон, где спрятал опал. Конечно, он боялся, что его письмо может попасть в чужие руки, и мог позволить себе только намек. Сумка в сумке. Но вторая сумка — это вовсе не то, о чем Мэнди сначала подумала. По крайней мере, она отчаянно надеялась на это.

Подняв повыше фонарь, она принялась изучать рисунки, проступавшие на неровных грязно-коричневых стенах тоннеля. Вомбат, опоссум, кенгуру. Какой же из них? Все они относятся к сумчатым.

— Кто же, Чарли? У меня мало времени, — пробормотала Мэнди.

Большие черные глаза зверей пристально смотрели на нее со стен. И ждали решения.

Это кенгуру, вдруг со странной уверенностью решила Мэнди, и быстро двинулась к последнему из рисунков.

Кенгуру был изображен сидя, его передние лапы по сравнению с массивной нижней частью казались слабыми и беспомощными. Умелыми мазками своей кисти Чарли прекрасно передал образ животного. Контуры тела были прорисованы черным цветом, а благодаря естественной коричневой окраске стен Чарли оставалось только наложить тени там, где требовалось изобразить мех, или мышцы, или… вот оно! Тени! Как она раньше не догадалась? Там, где у кенгуру находилась сумка, тени на рисунке сгущались.

Трясущимися руками Мэнди поставила на землю фонарь и инструменты.

— Ну пожалуйста, Чарли! — взмолилась она, подступая ближе к стене. Кончиками пальцев Мэнди осторожно соскребла краску с самого края сумки — там, где рисунок заканчивался. Открылась мягкая ноздреватая поверхность — какой-то закрашенный сверху заполнитель. Быстро открыв ящик с инструментами, Мэнди вытащила напильник и вонзила его в стену. Напильник вошел в заполнитель, как нож в масло. Держа инструмент обеими руками, Мэнди принялась осторожно вскрывать края ниши. Через несколько минут дело было сделано, и Мэнди уронила инструмент на землю.

Судорожно вздохнув, она засунула руки в отверстия, сделанные по краям изображения, и мягко потянула стенку на себя. Ничего не получилось. Мэнди потянула сильнее, и кусок стены, на котором была нарисована сумка кенгуру, оказался у нее в руках. Опустив его на пол, Мэнди устремила взгляд в темноту.

Она была там — большая кожаная сумка!

Сердце Мэнди билось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди.

— Ну и шутник же ты, Чарли! — пробормотала Мэнди, осторожно доставая сумку из ниши.

В свете фонаря полночной радугой сверкало «Черное Пламя». Этот большой квадратный камень был не обработан и тем более не отшлифован, но все равно вид его завораживал. Полупрозрачный, он весь переливался зелеными, голубыми, багрово-красными прожилками — словно на ветру билось пламя, от которого он получил свое название.

Завороженная красотой камня, Мэнди долго смотрела на опал. Что чувствовал Чарли, обнаружив это чудо? Радость, страх, благоговение перед тем, что такая красота может существовать даже во мраке и мерзости Гребня Мертвеца? Наверное, все вместе.

В сумке лежал листок бумаги, но сейчас Мэнди не хотела читать записку. Вероятно, она предназначалась Миньон, а Мэнди чувствовала, что сегодня и так чересчур далеко вторглась в мир Чарли.

— Это все ради Киллару, Чарли, — прошептала она. — Твоей мечте не суждено было сбыться, но этот камень поможет другому Делани достичь своей. Мне кажется, тебе бы это понравилось. — Она осторожно положила опал в сумку и крепко завязала тесемки.

— Давай сюда, я ее возьму.

Мэнди вздрогнула, но поняв, кому принадлежит голос, успокоилась.

— Господи, как ты напугал меня, Деннис! Не беспокойся насчет опала. — Повернувшись, она взглянула на темную фигуру, стоявшую у входа в тоннель. — Я положу ее в ящик с инструментами. Так будет совершенно безо… — Она охнула, не договорив. Деннис держал в руках пистолет!

— Деннис!

Сжимая в руке пистолет, он сделал шаг ей навстречу.

— Поздравляю! Я же говорил, что ты всегда добиваешься своего. Ты чрезвычайно целеустремленная.

Мэнди в изумлении покачала головой.

— Что ты делаешь, Деннис? Ты же мой друг. И ты не вор.

— Бывают случаи, когда приходится выбирать между дружбой и другими ценностями.

— Деньгами?

— В определенном смысле — да. Речь идет о моей «Сессне». Я просадил кучу денег на скачках и в карты, и мне пришлось выставить ее в качестве залога. Я не могу лишиться «Сессны», Мэнди. Ты же знаешь, как я люблю этот самолет, как я люблю летать.

— Я знаю. — Мэнди крепче ухватилась за сумку. — Не делай этого, Деннис. Оно того не стоит.

— У меня нет другого выхода, — просто сказал он. — Роман скоро обнаружит, что это я продал фотографии, это лишь вопрос времени. Тогда я потеряю работу и, вероятно, попаду в «черный список». А мне ведь нужно расплатиться с долгами. Деньги, которые я получил за снимки, не составляют и десятой доли того, что я должен. — Взгляд его упал на кожаный мешочек в руке Мэнди. — А этот опал даст мне возможность где-нибудь открыть новое дело.

— Но он мой, Деннис. Я столько времени его искала…

— Мне очень жаль, Мэнди. — В голосе Денниса действительно звучали нотки сожаления. — Знаешь, в глубине души я надеялся, что ты его не найдешь. Я не хотел забирать его у тебя. Ты мне по душе, подружка.

— И все-таки ты направляешь на меня пистолет.

— Так надо. — Его губы дрогнули. — Ты ведь любишь этого старого аборигена, так что вряд ли захочешь отдать мне опал, если обнаружишь, что это я стукнул его по голове.

— Так это был ты!

— А ты еще не догадалась? Мне нужны деньги, а ты явно искала что-то стоящее. Я подумал — надо посмотреть, что ты тут делаешь.

Мэнди затошнило.

— Ты ведь мог его убить!

— Постарайся понять, Мэнди, я ведь мог лишиться своей «Сессны».

Она посмотрела на него с недоумением.

— Неужели человеческая жизнь для тебя дешевле самолета?

Деннис нетерпеливо взмахнул пистолетом:

— Опал! Давай его сюда! У меня мало времени. Я проскользнул незаметно, как только начали рваться дымовые шашки, но скоро сюда обязательно кто-нибудь явится.

— А что будет, если я откажусь?

— Не делай этого, — тихо сказал он. — Я отчаянный человек. Я могу в тебя выстрелить. Нет, не убить. Просто прострелить руку или… — Не договорив, он пошатнулся и, взмахнув руками, рухнул на землю.

Мэнди с недоумением смотрела на его неподвижную фигуру.

— С тобой все в порядке? — спросил Роман.

Подняв глаза, Мэнди увидела, что там, где только что стоял Деннис, появилась новая тень.

Обойдя распростертого Денниса, Роман вошел в круг света, который отбрасывал фонарь Мэнди.

— Господи, я боялся, что сейчас ты на него прыгнешь. Почему ты не отдала ему этот дурацкий опал? Я бы забрал его еще до того, как он добрался до ступенек.

— Я этого не знала, — ошеломленно сказала Мэнди. — Что ты с ним сделал?

— Ударил по шее. Таким делам я научился во Вьетнаме. — Он подошел вплотную к ней. — Я так боялся опоздать. Ты не собиралась отдавать опал, а у него был пистолет.

— Сколько же ты ждал? И что ты вообще здесь делаешь?

— Я здесь с трех часов ночи. Охранники позвонили мне и сказали, что ты проводишь совещание, которое напоминает военный совет перед битвой. Я решил, что надо быть здесь, когда Деннис сделает свой ход.

— Так ты что же, знал, что это Деннис?

— Я знал, что он мог продать снимки. Когда я позвонил в службу безопасности в Сидней, то поручил узнать, какие у него долги, и вообще попытаться разведать в газете все, что можно. Мне не хотелось дать ему улизнуть, и я решил — пусть он считает, что я подозреваю тебя. — Он покачал головой. — Но тут ты рассказала о нападении на Джакто, и я подумал, что Деннис и за этим стоит. Черт, я не знал, что он за тип! Я не хотел подвергать опасности вас с Джакто и потому отправил тебя в Кубер-Педи. — Он вздохнул. — Тут Джакто снова ускользнул, и я понял, что ты тоже не останешься в гостинице. Я был готов к тому, что ты по всем правилам проведешь комбинированную наземную и воздушную атаку, и, когда на поверхности раздались взрывы, понял, что так и произошло. Осталось там хоть что-нибудь, чтобы я мог закончить картину?

Мэнди кивнула.

— Это был всего лишь безобидный отвлекающий маневр. Но как ты понял, что это именно он продал фотографии?

— Если исключить тебя, остается только он. Ведь, кроме него и тебя, в Сидней никто не ездил. А ты отпадаешь, между прочим, еще и потому, что в последней статье рассказывалось о нескольких случаях на съемочной площадке, о которых ты просто не могла знать, потому что день и ночь работала в шахте.