Мэнди почувствовала, что к глазам подступают слезы, и быстро заморгала, чтобы их удержать. Ей хотелось обнять Романа и баюкать его, оберегая от всех напастей. Столь сильного прилива материнских чувств она еще никогда не испытывала.

— Эй! — нахмурившись, сказал Роман и указательным пальцем осторожно дотронулся до ее мокрых ресниц. — Я же сказал тебе, что не хочу, чтобы меня жалели. Я рассказал тебе о своем — детстве только потому, что почувствовал себя в долгу. — Он усмехнулся. — Считай это еще одним подарком. И весьма редким. Я еще ни перед кем вот так не обнажал душу. Даже как-то не по себе.

— Роман, я…

— Не думай об этом. — Он встал и протянул ей руку, чтобы помочь подняться на ноги. — Пойдем, нам пора возвращаться в лагерь. Сегодня надо снять две сцены с этими проклятыми верблюдами, и будет просто счастье, если мне удастся с ними покончить. Черт возьми, я еще не видел более капризных и взбалмошных животных. Разве что в зеркале! — со смехом добавил он.

Всю дорогу к джипу Мэнди хранила молчание и выглядела необычайно подавленной.

— Что-нибудь не так? — спросил Роман.

— Нет, все в порядке. — Не отрывая взгляда от цветов — подарка Романа, она села на пассажирское сиденье. Сегодня он сделал ей и другие, не менее дорогие подарки, однако Мэнди испытывала сейчас странное беспокойство. Ведь она ничего не дала ему взамен. Она всегда была беспечной, даже слегка легкомысленной, но теперь эта черта ее характера беспокоила Мэнди. Ну ничего, этот раз не последний. Повернувшись к Роману, она улыбнулась ему. — Я просто подумала о том, какая я счастливая.

— Черт побери, Роман, я не могу с ними работать! — Голос Брента звучал приглушенно, потому что в этот момент он с величайшей осторожностью прижимал к своему распухшему носу пузырь со льдом. — Ради вашей картины я готов мириться с жарой и скукой, готов даже хранить обет безбрачия, но верблюды — это выше моих сил! Хорошо, если удастся обойтись без хирургической операции. Черт побери, да перестаньте же ржать!

Роман героическим усилием подавил смех.

— Извините, — серьезно сказал он и присел на кушетку. — Я понимаю, что вам пришлось нелегко, но взгляните на это дело вот с какой стороны: возможно, верблюдица вас всего лишь любовно покусывала. Мы ведь прекрасно знаем, каким успехом вы пользуетесь у женского пола.

— Любовно покусывала, говорите? — с возмущением воскликнул Брент. — Да эта сука пыталась напрочь откусить мне нос! А вчера ее приятель, заметьте, мужского пола, опрокинул меня на спину. Что, скажете, он тоже пытался таким образом выразить свою любовь?

— Ну, в этом я не уверен. — Роман задумчиво склонил голову набок. — Неужели существуют верблюды-гомосексуалисты?

— Черт возьми, Роман, мне не до шуток!

— Нужно заглянуть в ваш контракт. Как известно, там есть пункты об ответственности за падение с края мира и удушье от пыли, но вряд ли вы предусмотрели там нападение со стороны любвеобильных верблюдов.

Глубоко вздохнув, Брент отвел в сторону пузырь со льдом и зло посмотрел на Романа.

— Сейчас я вас убью. Что мне терять? Да и убийца из меня получится вполне приличный.

— А я не стану этого дожидаться и натравлю на вас своих верблюдов.

— Подождите, когда завтра на съемках вы подойдете ко мне поближе, это не покажется вам таким забавным.

— Дело того стоит. — Роман был уже не в силах сдерживать улыбку. — Пожалуй, за последние десять лет я еще ни разу так не смеялся. Следующая моя картина будет о Джимми Дуранте, а вас я готов взять на роль Шноза. Конечно, вам может составить некоторую конкуренцию старый носатик Боб Хоуп, но, я думаю, у вас получится лучше. Нужно только держать наготове верблюда.

— Да, из меня получился бы вполне приличный убийца, — вновь приложив пузырь к носу, сказал Брент. — К сожалению, вы сегодня какой-то размягченный. Лучше бы вы снова были в обличье мистера Хайда — тогда уж я точно не примирился бы с вашим насмешливым отношением к жуткому надругательству над моей мужественной красотой.

Роман посмотрел на него с удивлением. Сам он и не подозревал, что внешне как-то изменился, но, очевидно, Брент оказался более проницательным, чем можно было себе представить. Нельзя сказать, что Роман чувствовал себя «размягченным», особенно во время работы с донельзя капризными верблюдами, но сейчас он действительно был спокойнее обычного. Возможно, рассказав Мэнди о своем прошлом и своих переживаниях, он избавился от накопившегося за многие годы запаса желчи.

— С верблюдами нам осталось сниматься лишь один день, но, может быть, на них можно надеть намордники. Я поговорю с дрессировщиком.

— Как вы добры! — мрачно сказал Брент. — С моим везением наверняка найдется какой-нибудь закон, запрещающий намордники как проявление жестокого обращения с животными.

В этот момент раздался отрывистый стук в дверь. Прежде чем Роман успел ответить, дверь распахнулась, и на пороге появился Деннис.

— Роман, я подумал, что вы захотите взглянуть вот на это, — Деннис вошел и положил на кофейный столик сложенную газету. — Она пришла с почтой, которую я привез из Сиднея сегодня утром. Вам скорее всего не понравится, что там написано.

— Вот и хорошо! — сказал Брент. — Он заслуживает неприятностей после того, как столь пренебрежительно отнесся к моей личной трагедии.

— Я слышал об этом инциденте, — усмехнулся Деннис. — Отвратительные существа! А вообще поделом вам, приятель, за то, что вы пытались навесить их на меня и мою «Сессну».

— Это была всего лишь шутка. Тем не менее, если вы не перестанете ухмыляться, я уступлю свою долю Роману только ради того, чтобы убедить его заставить вас отвезти их обратно в Сидней. Я испытываю удовлетворение при одной мысли о том, как этот горбатый каннибал будет щипать вас за ухо, в то время как вы пытаетесь посадить свою драгоценную «Сессну». Я уже вижу, как… — Услышав яростные ругательства Галлахера, он замолчал. Взгляд Романа был прикован к раскрытой газете, на одной из страниц которой красовалась целая серия фотографий. — Кажется, Деннис оказался прав — вам это не понравилось. В чем там дело?

С трудом скрывая раздражение, Роман бросил ему газету.

— Вот в чем. Как они ухитрились заполучить эти снимки?

Взглянув на фотографии, Брент тихонько присвистнул.

— Вот это да! Они засняли всех. Даже проклятых верблюдов. — Он нахмурился. — По правде говоря, эта гнусная верблюдица вышла лучше, чем я. Надо же — сумела меня обскакать! — Он вслух прочитал заголовок:

«Эксклюзивные фотографии со съемок нового блокбастера Романа Галлахера».

— Вы не давали на это разрешения?

— Черт возьми, конечно, нет! Я же говорил вам, что во время съемок никогда не допускаю на них репортеров.

— Вот почему такого рода снимки и являются конкурентоспособным товаром, — вставил Деннис. — Тот, кто вас продал, неплохо заработал.

— Вы думаете, кто-то из съемочной группы решил подзаработать? — задумчиво сказал Брент.

— А кто же еще? — мрачно ответил Роман. — У нас тут не было потока визитеров.

— Это верно. — Брент медленно сложил газету. — Но как он смог вывезти пленку с Гребня Мертвеца? В почтовой сумке?

— Вы думаете, он с обычной почтой послал материал в одну из крупнейших австралийских газет? — Деннис с сомнением покачал головой. — Вряд ли. Хотя, с другой стороны, я не представляю, как это еще можно было сделать. Единственный, кто покидал Гребень Мертвеца после начала съемок, — это Мэнди. Нет, наверно, отправляли по почте.

Мэнди.

У Романа сжалось сердце. В свое время Мэнди была репортером; три дня назад она ездила в Мельбурн. В Мельбурн или в Сидней? Мэнди говорила, что Киллару находится в Новом Южном Уэльсе. Что за семейные дела могли привести ее в Мельбурн, который находится в Виктории?

— Когда напечатана статья? — медленно спросил он.

Брент посмотрел на газету.

— Позавчера.

Все логично, отдельные фрагменты сложились в целостную картину.

— Хотите, чтобы я слетал в Сидней и привез детективов, чтобы они с этим разобрались? — спросил Деннис.

Роман не ответил.

— Роман!

— Что? — Галлахер покачал головой. — Нет, пока не надо. Может быть, это случайность. Не хочу пока беспокоить группу. Подождем, посмотрим, что будет в следующем мешке с почтой. — Встав, он подошел к двери. — Пожалуй, я пойду пройдусь. Мне нужно немного подумать.

— Может быть, все-таки привезти детективов? — нахмурился Деннис. — Они могли бы…

— Я сказал — нет! — оборвал его Роман. — Пока не надо.

— Ладно, ладно! — Деннис в шутливом жесте поднял руки вверх. — Как скажете. Я не посягаю на вашу власть.

— Извините, — открывая дверь, сказал Роман. — Я немного не в себе. Увидимся позже.

— Второй визит за день в наш жалкий лагерь! — улыбнулась Мэнди. — Я уже собралась к тебе, но сначала хотела выкупаться. — Проведя рукой по своим пыльным волосам, она скривилась. — Я ужасно грязная. Ну, раз уж ты здесь, я хочу познакомить тебя с Джакто. — Оглянувшись по сторонам, она нахмурилась. — Черт возьми, куда же он запропастился?

— Он сбежал, когда увидел, что я сюда иду. Очевидно, он не хочет со мной знакомиться.

— Обидно. В последнее время Джакто ведет себя очень странно. — Мэнди пожала плечами. — Ну ничего, в конце концов он обязательно расскажет мне, в чем дело.

— Мэнди, что все-таки ты тут делаешь? — вдруг прямо спросил Роман.

Улыбка Мэнди погасла.

— Ты ведь знаешь, что я не могу тебе этого сказать. Верь мне и подожди еще немного.

— Как ты помнишь, я не слишком доверчив. — Роман поджал губы. — Но я все-таки постараюсь, черт возьми. Ты что, занимаешься чем-то незаконным?

— А что ты сделаешь, если да? — с любопытством спросила Мэнди.

— Найму тебе адвоката, а потом так отшлепаю, что ты месяц не сможешь сидеть.

— Ничего незаконного я не делаю, — засмеялась Мэнди, — но я ценю то, что ты не собираешься сдавать меня жандармам.

Роман медленно покачал головой.