Не то, чтобы я не думала о сексе с ним. Я все время думала об этом. Но, думать и делать - это две разные вещи. Я не была готова к сексу и не знала, почему.

Лору Холбермен нашли на той же неделе, когда мы с Калебом впервые решили прогуляться. Полиция нашла ее босую, блуждающей в аэропорту Майами. Её веки висели низко над глазами молочного цвета. История Лоры заключалась в том, что ее похитил мужчина, пока она бегала в парке по тропе в двух милях от школы. Зовя на помощь, он утверждал, что растянул лодыжку, и умолял ее помочь. Он попросил довести его до машины, которая была припаркована выше по тропинке. Неохотно, но Лора согласилась. Она взвалила на плечи его вес и прошла короткое расстояние до его белого фургона. Фургоном был старый «Астро». Ржавчина разъедала металл, словно рак. Внимательность могла бы помочь Лоре. Наглухо затонированные стекла и слегка смятая задняя дверь мигали, словно предупреждающие знаки. Когда она усадила его на водительское сидение, он обронил ключи, позволив им упасть в траву у ног Лоры. Когда она наклонилась за ними, мужчина поднял лом с пассажирского сидения и одним мощным движением ударил Лору в висок. Затем он толкнул ее в спину и отвез в место, которое газеты называют «логовом насильника».

Лора вспомнила, что ее держали в своего рода подвале, но как  долго она не могла определить, потому что большую часть времени она была в отключке. Человек, которого она описала как «застенчивого» использовал ее для удовлетворения своих сексуальных потребностей, да и просто ради компании. И вот однажды, без каких-либо причин, он поцеловал ее в щеку и высадил в аэропорту. Она сказала полиции, что его зовут Девон. Лора Холбермен считалась пропавшей без вести около 6 месяцев.

Пока Лора лежала на больничной койке, а полицейские задавали ей различные вопросы, мы с Калебом были на благотворительном аукционе, который должны были посещать старшие члены братства. Это было одно из тех забавных мероприятий, на которые все приходят в дорогих костюмах и платьях, а официанты кружат по комнате с подносами шампанского. Калеб заметил группу людей, которые собрались в сплоченную группу.

— Я ходил с ними в старшую школу, — сказал он небрежно, стягивая оливку ртом с зубочистки.

— Со сколькими из этих девушек ты встречался? — спросила я, осматривая группу. Почти все девушки были достаточно красивы, чтобы мы могли лицезреть их на обложках журналов, а несколько из них даже встретили Калеба чувственным приветствием, которое заставило моего зеленого монстра хрустеть костяшками пальцев.

— Почему это так важно? — спросил он, и я увидела веселье в его глазах.

— Потому что я открыто тебе сообщила, с кем я целовалась, когда ты хотел это знать, — отрезала я нетерпеливо.

Он улыбнулся и склонил голову, чтобы мягко говорить мне на ухо.

— Адриана Парсево, — его голос был таким тихим, что я должна была напрячься, чтобы услышать его. Я приложила ухо ближе к его губам и вздрогнула, когда почувствовала их рядом с моей мочкой. — Она в маленьком серебряном платье, — я устремила свой взгляд к поразительной девушке, чье платье не прикрывало даже десятую часть ее не заканчивающихся ног. Что за проблема была у Калеба с ногами?

— Мы встречались некоторое время. Она была очень... ммм…экспериментальной, — последнее слово и тон в его голосе намекали на многое, и я почувствовала, как прилив ревности сдавил мою трахею. Калеб, казалось бы, наслаждаясь моей реакцией, продолжил.

— Девушка, с которой она разговаривает, ну та, что пьет мимозу, ее зовут Кирстен, если я не ошибаюсь. У нее есть родинка, которая контуром напоминает Африку, на внутренней стороне ее бедра.

Я тяжело выпустила воздух через нос и посмотрела на него. Он засмеялся озорным и сексуальным смехом, который взволновал спящих бабочек в моем животе.

— Ты сама спросила, Герцогиня...

Я представила его, целующего этих девушек, в то время как его пальцы очерчивали их родинки. Мое дыхание застряло в горле. Я ненавидела их и ненавидела его за то, что они ему нравились.

— Ты хочешь услышать больше? — спросил он, губами прикусывая край моего уха.

— Нет, — неприветливо сказала я, имея в виду именно это. Спрашивать - было большой ошибкой.

Как только мы забрались в его машину, я набросилась на него. Крепко поцеловав его, я перебралась через сидение и забралась ему на колени. Он рассмеялся в мой рот, понимая, что его игра ударила по струнам, и схватил меня за ягодицы. Я проигнорировала этот жест и продолжила работать, вознамериваясь доказать самой себе как же я сексуальна.

Настроение Калеба быстро изменилось, и все улыбки пропали, как только мы переплелись вместе в таком сильном поцелуе, что оба начали задыхаться. Я думала, что умру, когда его пальцы опустили бретельки моего платья, и я почувствовала прикосновение воздуха к своей груди. Потом было нечто большее, чем просто воздух. Его руки и рот нашли меня, и я задумалась над тем, почему я раньше этого не делала. Потом я что-то сказала. Не знаю, что это было, но мой голос, казалось, вытащил его обратно в реальность. Калеб оторвался от меня в тот самый момент, когда услышал мои слова, и стал держать меня на расстоянии вытянутой руки. Я никогда не делала ничего настолько бессмысленного и смелого, поэтому мне никогда не приходилось остановиться на таком раннем этапе прелюдии.

— Почему? — Я задыхалась, все еще сжимая его рубашку. Он мягко поцеловал меня в губы. Весь сексуальный заряд пропал. Он включил зажигание.

Я перебралась на свою сторону машины и плюхнулась на сидение. Это произошло потому, что он не любил полумер. Не было никакой «возни» с Калебом. Большинство парней были бы счастливы воспользоваться ситуацией и получить как можно больше. С Калебом же все было по-другому. Ты либо проходишь полностью весь путь, либо остаешься на мелководье поцелуев. Он не будет обесценивать свой путь к сексу, утаскивая меня все дальше и дальше от моего целомудрия, при этом давая мне кусочки того, что я теряла. Я облокотилась на свое сидение, собираясь покончить со всеми своими запретами, выбросив их на ветер. Зачем вообще они нужны? Я едва могла вспомнить ответ на этот вопрос, когда думала о его руках и том, как прекрасно они понимали, где именно ко мне надо прикоснуться.

Я подумала о том, что бы сказала моя мама. Она была бы счастлива из-за того, что я нашла себе такого парня, как Калеб, но она все еще опасалась бы его. Мой отец подарил нам целый пакет подозрений, который засел глубоко внутри и каждый раз обнажал свои ужасные зубы. — Оберегай свое сердце, и оно не будет разбито, как в свое время было разбито мое, — очень часто, около двух раз в неделю, говорила бы мама.

Шерри - лучшая подруг моей мамы - подвела жизнь Оливера Каспена к внезапному концу 4 июля того года, в котором мне исполнилось 11 лет. Она использовала свой 22-х калиберный дробовик, чтобы сделать дело, запачкав при этом его мозгами занавеску розового цвета с изображением фламинго, которая висела в душе. Моя мама не знала, что Шерри была одной из тех женщин, которых мой отец использовал ради секса и денег. Она напоминала мне кокер-спаниеля с водянистыми глазами и характером столь же липким, как и сырое яйцо. Я знала о романе своего отца с Шерри, еще до того, как о нем узнала моя мама. Вечерами, когда мама работала допоздна, и мой папа забирал меня из школы, мы навещали его «друзей». Так уж сложилось, что все его «друзья» были женщинами, которые имели доступ либо к деньгам, либо к наркотикам, а порой и к тому, и к другому.

— Ты же не собираешься рассказать свой маме об этом маленьком визите, — сказала Шерри, указывая мне пальцем. — Ей достаточно того, что лежит на её тарелке, а твоему папе просто нужен тот, с кем можно поговорить.

Они часами разговаривали в комнате Шерри. Иногда по радио играло старье и сигаретный дым просачивался из-под двери. После того, как отец выходил из спальни, он был очень милым со мной. По пути домой мы всегда останавливались, чтобы купить мороженое. Я не потеряла его, когда он ушел. Для меня он был просто каким-то мужчиной, который забирал меня из школы и подкупал мороженным.

Последний раз я видела его примерно за 10 месяцев до его смерти, и все это время он даже не звонил и не поздравлял меня в мой день рождения. Оливер Каспен - мой тезка, умер, оставив меня с кучей плохих воспоминаний и засовом на сердце, к которому только у него был ключ. У меня были проблемы с отцом, из-за которых отношения с Калебом были обречены с самого начала.

ГЛАВА 10 

Настоящее

Воскресным утром я проснулась в своей кровати. Мои волосы пахнут потом и сигаретами. Я застонала, перевернулась, и меня вырвало в мусорную корзину. Моя мусорная корзина? Я не помню, чтобы ставила ее сюда. Потом я услышала, как в туалете спустили воду.

Боже мой - Калеб!

Я вжалась в подушку и закрыла глаза руками.

— Привет, великолепная, — Калеб идет с подносом и ярко улыбается на всю комнату. Я снова стону и прячу лицо в подушку. Прошлая ночь: алкоголь, предательство друга, неловкий телефонный звонок.

— Мне так жаль, что я позвонила тебе. Не знаю, о чем я только думала, — квакнула я.

— Не сожалей, — сказал он, ставя поднос на мою прикроватную тумбочку. — Я испытал немало удовольствия, осознавая, что был твоим первым выбором. — Он поднимает стакан воды, маленькую белую таблетку и протягивает их мне. От стыда я опускаю голову и прикусываю ноготь большого пальца.

— Я также сделал для тебя несколько тостов, если ты, конечно, уже готова для них. — Я взглянула на хлеб с маслом, и мой желудок сжался. Я покачала головой, и он быстро унес поднос.

Мой герой.

— Я звонил в отель этим утром, — говорит он, не смотря в мою сторону. Я выпрямляюсь в постели и чувствую, как моя голова начинает кружиться. — Твой друг выписался прошлой ночью. По-видимому, он очень торопился покинуть город, — Калеб прислоняется к стене и смотрит на меня сквозь ресницы. Если бы меня так не тошнило, я бы улыбнулась при виде его в моей спальне.