— Почему? Потому что я умею танцевать? — Я приподняла волосы со своей шеи и посмотрела ему в глаза.

Калеб покачал головой и прикусил губу. Ради такого я готова умереть прямо здесь и сейчас!

— Нет. Потому что ты пришла... потому что надела это платье, — он улыбнулся, рассматривая мое декольте, — и не потому, что ты умеешь танцевать, но потому, что танцевала.

— Ты думаешь, я скованная, — вздохнула я, наблюдая, как девушку выворачивает в азалии, стоявшие в ста ярдах от нас.

— Все думают, что ты скованная.

Я знала, он говорил это не потому, что хотел быть грубым. Это просто был факт - как то, например, что зеленые яблоки - кислые.

— Ты словно пара туфель на шести сантиметровых каблуках. Вся такая привлекательная и сексуальная, но заставляешь людей чувствовать себя неуютно, когда они лишь смотрят на тебя.

Отлично, я официально превращаюсь в обутую ламу.

— И даже после сегодняшнего? — спросила я его, ковыряя краску на перилах.

— Думаю, ты сломала каблук и носишь шлепанцы, как и остальные из нас. — В его голосе слышался смех.

— Я могу завтра снова надеть свои туфли, — сказала я. — И почему мы говорим метафорами?

Калеб рассмеялся и внезапно снова стал серьезным.

— Мне нравятся твои туфли. Они сексуальные. — Его голос был хриплым и сексуальным. Я знала, он может затащить любую девушку - возможно даже меня - в постель, используя лишь свой голос.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказала я, внезапно вырываясь из транса, в который он меня ввел. Он наклонил голову. Этот маленький жест так возбудил меня, что я забыла, что должна была сделать несколько секунд назад. Хватая его за руку, я положила свою монету ему в руку. Он улыбнулся мне почти вопросительно и посмотрел вниз. Это был пенни. Я нашла его в кармане его рубашки в то утро, после нашего поцелуя.

На этот раз я сделала первый шаг. Я шагнула к нему, устраняя пространство между нами, когда он посмотрел на меня. Обняв меня за талию, он одним плавным движением развернул наши тела так, чтоб моя спина прижалась к стене. Он пытался защитить наш момент от остальных, бродивших по крыльцу. Я пропала за его спиной, но все еще могла слышать хихиканье и удивленные возгласы.

Этот поцелуй отличался от первого. Мы целовались раньше, поэтому на этот раз уже не было нерешительности и застенчивости. Он делал такие вещи своим ртом, которые пробуждали во мне довольно пикантные мысли. Я тяжело дышала, когда он отстранился. Мои руки были прижаты позади меня и давили на грубую штукатурку дома. Калеб рассмеялся, проводя руками по моим волосам, слегка потянув их за концы.

Я все еще прижималась к стене, думая о том, удержат ли меня ноги, если я сделаю хотя бы шаг. Задняя дверь открылась, пропуская наружу шум вечеринки.

— Пошли, — сказал он, беря меня за руку. — Я хочу снова увидеть, как ты танцуешь.

Я влюбилась сильно и быстро. Моя любовь напоминала апперкот Тайсона. Сегодня я просто наслаждалась его компанией, а завтра я уже не могла жить без него. Мы виделись с ним каждую свободную минуту - даже если эта встреча была ради быстрого, голодного поцелуя перед занятием. Когда наши оценки стали отвратительными, мы установили границы: не разговаривать по телефону после наступления темноты и не видеться друг с другом, за исключением обедненного времени. Большую часть времени, мы нарушали наши правила спустя лишь несколько минут после того, как сами ж их и приняли. Это была бесполезная попытка держаться от него подальше. Он был моей слабостью. Мне всегда было мало, и когда мне удавалось заполучить его, то я сразу начинала думать о том, когда же снова смогу его заполучить.

Мы казались счастливее, чем другие пары. Мы словно навсегда застряли в состоянии блаженства, причем такого сильного, что наши рты были изогнуты в улыбках, даже когда мы спали. Калеб учил меня веселиться, учил тому, чего я никогда не знала ни в детстве, ни в юности. Он приносил мне кексы, а потом сразу же размазывал мне их по лицу. Он брал меня кататься на байдарках и переворачивал её в воду. Однажды, когда его братство организовало ночь желейных боев, он убедил меня принять участие в ней, а затем сам же вызвал меня на борцовский поединок. По колено в желе непонятного цвета, я атаковала его, целясь по коленкам. Мне посчастливилось, и я выбила его из равновесия. Закончили мы поединок, лежа на спинах. Калеб смеялся так сильно, что казалось, будто он рыдает. Я любила его каждой клеточкой своего тела. Он показал мне, кем я была, показал то, чего бы я никогда бы не узнала без его ловкого обращения с моей личностью.

Этим летом, я устроилась на работу с частичной занятостью в маленьком книжном магазине. Я была единственным сотрудником, и порой мне приходилось работать допоздна. Я запирала магазин в полночь. Магазин делил парковку с баром, который назывался «Gunshots», и почти каждую ночь я слышала свисты и улюлюканье от пьяных байкеров, которые засиживались снаружи. Я терпеть не могла подобные ситуации и всегда, идя к машине, держала кулаки сжатыми. В любом случае, в подобные моменты мне очень хотелось кого-нибудь ударить.

Я работала уже три недели, когда приехал Калеб, чтобы повидаться со мной. Его лицо было красным и напряженным, когда он прошел через двери.

— Что случилось? — спросила я, обходя стойку, чтобы обнять его. Я заглянула за его плечо, гадая, успела ли какая-нибудь барная крыса сказать ему что-то такое, что могло так разозлить его. Они частенько бросали вслед  грубые комментарии.

— Ты здесь одна?

— Ну, сейчас здесь есть несколько клиентов, — сказала я, осматривая проходы.

— Когда ты уходишь ночью, до машины ты идешь одна? — Его голос был нетерпеливым, и я думала, к чему же он клонит.

— Да.

— Ты здесь больше не работаешь, — сказал он решительно.

— Что?! — у меня отвисла челюсть. Он никогда раньше так не разговаривал со мной.

Он указал на бар. — Это опасно. Ты женщина, к тому же ты идешь одна, и тебе совсем не помогает то, что ты выглядишь так, как ты выглядишь.

— Ты говоришь, что я должна бросить работу из-за того, как я выгляжу? — Я приподняла бровь и вернулась за ресепшн. Он разозлил меня.

— Я говорю, что тебе не безопасно быть здесь одной, а потом еще и самой идти к машине.

— Я могу позаботиться о себе. — Я начала укладывать книги, которые должна была загрузить на тележку.

— Господи, это же огромные и пьяные мужики.

Я пожала плечами.

Калеб выглядел как разгоряченный энергетический шар, и это заставляло меня переживать.

— Я не уволюсь, — сказала я, уперев руки в бедра. — Мне нужна работа. Не у всех у нас есть богатые родители и трастовые фонды, которые способны обеспечить беззаботную жизнь.

Его лицо стало белым. Он ненавидел, когда кто-либо говорил о том, что он обеспечен, а особенно если этим «кем-либо» была я. Он вышел из магазина, даже не попрощавшись. Я бросила ручку в дверь, желая, чтобы он все еще стоял здесь, чтоб я смогла ударить его по голове.

Позже этой ночью, когда я запирала магазин, то увидела его машину на парковке.

Подойдя к окну с водительской стороны, я постучала по стеклу ключами.

— Что ты здесь делаешь? — спросила я, когда он опустил окно.

Он пожал плечами.

Раздраженная, я пошла прочь, больше ничего не спросив.

После этого каждый раз, когда я уходила с работы, я видела машину Калеба, припаркованную неподалеку. Мы никогда не признавали друг друга на парковке и никогда не разговаривали об этом во время нашего обычного времяпрепровождения. Но ровно в полночь он всегда был там, убеждаясь, что я в безопасности. Мне это нравилось.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к огромной популярности Калеба. Может пять человек в кампусе и знали мое имя, но его имя было выгравировано на медной доске в спортзале университета.

— Я чувствую себя так, словно встречаюсь со звездой, — сказала я, когда однажды вечером мы пошли поужинать, и пара девушек, сидящих за соседним столиком, помахала ему руками. Он закатил глаза и повел себя так, будто я была слишком драматичной. Но моя ревность юлила в моем мозгу каждый раз, когда какая-то фифа преклонялась перед ним.

У этих девушек не было никакого уважения к тому, что он - мой парень. Они просто ждали шанса наброситься на него так, как в свое время сделала я.

Были еще и проблемы с сексом. Мы не заходили так далеко. Кэмми ночами расспрашивала меня, как далеко мы зашли.

— Мы просто целуемся, — говорила я ей, уже в который раз. Мы уже лежали в наших кроватях, свет был выключен, и Кэмми сосала леденец, издавая прихлебывающие звуки.

— Ты должна почистить зубы, когда закончишь с этим.

— И он никогда не пытался сделать нечто большее? — спросила она, игнорируя меня.

— Я не хочу, чтобы он даже пытался.

— Оливия, смотри, этот парень заставляет меня хотеть секса, и я уверена, что 99% студенток согласятся со мной. В чем твоя проблема? Погоди! К тебе приставали?

Она произнесла «при-ста-вали». Я закатила глаза.

— Нет, заткнись. Я просто не хочу. Вот почему, если я не хочу прыгать к нему в постель, то я обязательно подвергалась сексуальному насилию?

— Привееет, Калеб - мужчина. Он хочет секса, и если ты ему его не даешь, он найдет его где-нибудь еще.

Я перевернулась и отказалась продолжать говорить на эту тему. Что вообще Кэмадора знает об этом? Не первокурсники ли были известны своею глупостью и непостоянством? Не был ли мой отец известен «нахождением секса где-нибудь еще»?

Нет. Я не буду использовать своего отца как оправдание, чтобы снова потерять Калеба. Калеб был верным, внимательным, и он никогда не подталкивал меня к тому, чтобы делать нечто большее, чем поцелуй, потому что он уважает меня. Я вспомнила последний раз, когда мы целовались. Это было в его комнате, лежа на его кровати. Все его тело было напряжено, он завелся и был готов зайти дальше. Что, если он использовал каждую унцию самоконтроля, когда был со мной? Слово «динамщица» появилось в моей голове, и я заползала подальше под свою крышку стыда.