Темой номера была история Лоры Холбермен и отсутствие каких-либо новых улик в её деле. Детектив, расследующий дело, ставил под сомнение версию о похищении, ведь все доказательства указывали на то, что девушка сбежала из дома. Её обезумевшие родители просили всех, кто обладал хоть какой-нибудь информацией полезной для дела, сообщить её сотрудникам полиции.

Я пожалела о том, что не уделяла больше внимания этой девушке, когда она посещала пары вместе со мной. Тогда были мои дни-до-Калеба, и меня не беспокоило, с кем он встречается и почему. Она была совсем не похожа на тех девушек, которые хотят сбежать. Она была популярной и веселой, душой компании, и согласно газете, хотела стать телеведущей новостей. Я уставилась на зернистую фотографию Лоры и представила, как она сидит в образе ведущей за столом в шести часовых новостях. А сейчас она сама стала шести часовыми новостями. Мне стало жаль её, где бы она не была. Что-то ужасное произошло, и не важно похитили её или нет, но теперь, вероятнее всего, Лора не увидит, как её мечты осуществляются.

Я подумала о своих собственных мечтах, когда откусывала кусок от своего рогалика. Я хотела стать юристом, чтобы сажать плохих людей в тюрьму. Сейчас же я сама стала плохим человеком, потому что устраивала заговоры и плела интриги из-за какого-то глупого мальчишки. Я даже не думала о своих мечтах в последнее время. Это было похоже Калеба, который все мои амбиции заменил одержимостью. Господи, я действительно шла по наклонной. Закончив пить кофе, я бросила деньги на прилавок. Если эта одержимость так уничтожает мои амбиции, то что произойдет, если я все-таки заполучу его? Буду ли я также восхищаться Калебом, если стану ему просто подругой и никем больше? Будет ли это означать, что я следую по стопам матери, которая предупреждала меня, чтоб я держалась подальше от мужчин, пока не воплощу свою мечту в реальность.

Я была уже близка к тому, чтобы отказаться от навязчивой идеи заполучить Калеба, когда приехала в кампус. Припарковав автомобиль на забитой парковке, я направилась в сторону своего общежития, переполненная решимости. Мне нужно было прекратить все это безумие, прежде чем я окончательно разрушу все, над чем так усердно работала. Когда я поднималась по лестнице, то услышала разносившиеся эхом по третьему этажу голоса. Я притормозила, когда поняла, что один из них принадлежал Джессике. Она ворковала своим сладким, девчачьим голоском, который продвинутые кокетки использовали, чтобы соблазнять мужчин. Я шла медленно, пытаясь понять, что она говорила.

— Не сегодня. У меня.... ты понимаешь...

Я поднялась по последним нескольким ступенькам и завернула за угол. Джессика стояла на носочках, руками обвив шею Калеба. Они стояли нос к носу, и он смотрел на неё с обожанием. Я резко остановилась, и они оба обернулись, чтобы посмотреть на меня.

— Оливия! — сказала она смущенно. — Привет.

— Привет, — сказала я, глядя на Калеба. Он посмотрел сквозь меня, словно меня не существовало, и повернулся обратно к Джессике. Оу. Похоже Джессика недавно вышла из душа. Её влажные волосы, обрамляющие лицо, были собраны в пучок. Она выглядела намного лучше, нежели когда я видела её в последний раз несколько часов назад. И тут меня осенило. Калеб, должно быть, намекал на секс. Джессика же, получившая строгое указание воздержаться от всякого рода «физических упражнений» в ближайшие четырнадцать дней, пыталась отвлечь его историей о своих менструальных циклах.

Я смущенно переставила ноги. Её лицо было красным, и она многозначительно смотрела на меня.

— Хм....— я указала на дверь, которую они перегородили, и приподняла брови, демонстрируя свое раздражение.

— Ой, прости. — Захихикала Джессика и потащила Калеба в сторону. Уверена, она подмигнула мне, когда я протискивалась мимо них, задев рукой спину Калеба. Он вздрогнул от моего прикосновения, и я улыбнулась, довольная.

Придурок.

Я быстро направилась в свою комнату, ощущая, как слабые проявления злости начинают усиливаться в моей груди. Как она может быть всем для него, после того что она сделала? Я засунула ключ в замочную скважину и повернула так сильно, что пальцы руки заныли. Прошло всего лишь несколько часов после того, как она убила их ребенка, а она уже висит на нем, словно веревочный сыр. Она - идиотка, и он должен быть моим. Все просто. Мне хотелось бы узнать, как подружить его со своими амбициями. Я могла бы иметь все сразу. И я буду. Ворвавшись в свою комнату, я велела Кэмми заткнуться, прежде чем она сможет проронить хоть слово. Упав на свою кровать, я притворилась, будто читаю учебник. К концу недели отношения Джессики и Калеба будут разорваны в клочья, и у меня появится второй шанс.

ГЛАВА 8

Настоящее

— Оливия? Ты придешь? — голос Калеба повис на другом конце провода, ожидая моего ответа. Я вздохнула, оглядывая свою квартиру и теребя свитер. Он хотел, чтобы я приехала к нему на ужин, а мне кажется, что это уже переходит все границы. Нет, я и раньше пересекала границы, но сейчас ведь я пытаюсь быть порядочным человеком. Мне и раньше с трудом удавалось скрывать некоторые вещи из его личной жизни, а сейчас мне начинает казаться, будто он подговаривает весь мир ополчиться против меня.

— Серьезно, Калеб, не думаю, что это хорошая идея. Твоя девушка расстроится, если узнает. Почему мы не можем встретиться в ресторане?

— Моя стрепня гораздо вкуснее, чем в любом из тех ресторанов, в которых тебе когда-либо приходилось бывать. К тому же, вероятность того, что мы столкнемся с ней в ресторане куда больше.

Если она не преследует тебя, как и в прошлый раз.... с горечью думаю я.

— Разузнать мой адрес не составило для неё особого труда, — недовольно сказала я. — К тому же, я только познакомилась с тобой. Благоразумно ли будет с моей стороны, прийти на ужин домой к незнакомцу? Кто знает, а вдруг ты маньяк?

— Оливия, ты уже пригласила меня к себе и выжила. Я открою бутылку вина... будет весело.

— Я не очень люблю веселье.

— Будет опасно.

Я улыбнулась.

— Я пью только красное вино.

— Заказ принят, мэм.

— И убедись, что она не появится на этот раз.

Калеб рассмеялся. — Правда? А я подумал, будет здорово, если она присоединится.

Мы обсудили день и время проведения ужина, после чего я повесила трубку, переполненная чувством тревоги. Уткнувшись лицом в подушку, я застонала от стыда. Я сошла с ума.

Снова зазвонил телефон. Думая, что это Калеб, который желает обсудить еще кое-какие детали, я быстро схватила трубку.

— Слушаю.

— Оливия? — это определенно другой голос.

— Даааа?

— Оливия! Ты - сексуальная бестия! Где ты пропадаешь всю мою жизнь?

— Джим?

— Единственный и неповторимый, детка. Как поживаешь? Опять ищешь приключения на свою задницу?

— Куда же без этого, — говорю я, смеясь. — Чему обязана за удовольствие слышать тебя?

— Я сейчас в городе и больше всего на свете хочу провести немного времени с девушкой своей мечты.

— Девушка мечты! Последний раз, когда мы виделись, ты назвал меня строптивой и сказал, что я - бездарность.

— Это всего лишь слова, детка. К тому же, ты только что отклонила очередное признание в любви. Припоминаешь парню его словесные оскорбления, да? И это происходит сейчас, когда я еду тебя забирать?

Джим. Джим. Тот самый парень, которого я использовала, чтобы заявить о своей сексуальности. Тот, с которым я грешила прежде, чем смогла украсть Калеба. Но, несмотря на все это, он оставался верным. Джим звонил каждый раз, когда работа проводила его мимо моего почтового индекса, и у нас была бурная ночь танцев, объедаловки или других порочных удовольствий, которые только посещали нас. Потом он уезжал, и мне это нравилось.

— Как долго ты пробудешь в этих краях?

— Пару-тройку дней, не больше. Думаю, мы могли бы добраться до «Wave», напиться, зажечь на танцполе...

— Ммм... звучит романтично. Через сколько ты сможешь добраться сюда?

— Через пятнадцать минут. Мне нужно заехать за сигаретами.

— Отлично, — сказала я. — Буду готова.

Повесив трубку, я нанесла помаду на губы. Я все еще думала о Калебе, но нужно заставить себя прекратить. Сегодня будет лишь Джим, я и прекрасно проведенное время без каких-либо навязчивых идей. Я скользнула в пару черных брюк, зеленую рубашку с открытыми плечами и собрала волосы в хвост.

Джим подобрал меня возле моего дома. Я запрыгнула в его машину - восстановленный Мустанг 1969 года, окрашенный в зеленый цвет с продольными желтыми гоночными полосами - и улыбнулась ему с пассажирского сидения.

— Ты словно «Перкоцет» в плохой день, Ливви, — говорит он, удивляя меня и целуя прямо в губы. Я подаюсь назад, покачивая головой.

— Мммм, обожаю, когда ты сравниваешь меня с отпускаемыми по рецепту лекарствами. — Я пристегиваюсь ремнем безопасности и начинаю возиться с радио. Джиму нравится «Phish», которых я практически возненавидела с тех пор, как они начали подражать «Grateful Dead».

Джим подмигивает мне, удерживая сигарету между губами. Обычно, я не выношу, когда люди курят при мне, ведь из-за этого я начинаю чувствовать себя грязной. Не облегчает ситуацию и тот факт, что моя мать умерла от рака. Но, есть что-то привлекательное в том, как Джим курит, и это заставляет меня наблюдать за ним. Я наблюдаю за ним в ожидании: фитиль его зажигалки выплевывает маленький язычок огня, и Джим погружает свою сигарету в него, вдыхая. Я почти могу услышать, как кончик его сигареты удовлетворительно шипит, принимая огонь внутрь. Это моя самая любимая часть - он глубоко затягивается, его веки трепещут, словно у наркомана, а затем он выпускает из носа серый дым, который взвивается в небо так грациозно, словно пепельный ангел. Прекрасная картина.