– Боже, – бормочет он.

Тяжело дыша, всё ещё обнимая друг друга и переплетаясь нашими телами, мы смотрим друг на друга и улыбаемся. Всё отчаяние, которое я чувствовала до того, рассеивается.

На данный момент.

– Проклятье, жена, если это то, что ты называешь завтраком. – Он сжимает мои бедра. – Думаю, я никогда не смогу пропускать его.

– Лучше, чем кофе? – спрашиваю я, краснея.

Бен откидывает голову и смеется. Он обхватывает мои щеки и заставляет меня пристально смотреть на него до тех пор, пока я не теряюсь в его карих глазах.

– Да, намного лучше кофе. – Он ласкает мою нижнюю губу большим пальцем. – Я люблю твою улыбку, жена. Даже после всех лет вместе она идет прямо к моему…, – он делает легкий толчок бёдрами, – к моему сердцу. – Он наклоняется и оставляет мягкий поцелуй на моих улыбающихся губах. – Я люблю тебя, детка.

– Я тоже люблю тебя. Мне кажется, нам нужно еще раз принять душ.

Я убираю свои ноги с его талии и встаю.

С обернутой вокруг моей обнаженной груди юбкой мы идём в нашу спальню. Когда мои руки замирают на моем пустом животе, я закрываюсь от мыслей, которые напоминают мне о невыносимой пустоте, распространяющейся во мне, как черная дыра, всасывающей все счастье вокруг меня.

Все повторяется.

Или нет.

Глава 2

Прошедшее время

Я не влюблялась.

Я лишь входила во вкус, а затем приземлялась прямо на задницу.

Я ненавижу дождь.

Ладно, это ложь. Мне нравится такая погода, но когда, скажем, у меня с собой есть запасная одежда и зонтик. Поэтому можно с уверенностью сказать, что прямо сейчас я довольно зла на Матушку-Природу.

Я стою возле Лернер Холла и наблюдаю за льющимся, как из ведра, дождем, и размышляю: следует ли мне брать такси или пройтись к ближайшей станции метро? Так или иначе, я промокну до костей, как только отойду от студенческого центра. И поверьте, иногда мне хочется, чтобы песня «Ирония судьбы» Аланис Мориссетт была моим личным саундтреком.

Вздохнув, я собралась шагнуть в дождь, но услышала звонок своего телефона. Когда я тянусь к трубке, чтобы ответить на вызов, группа потрясающих девчонок проходит мимо меня, разбрасывая на своем пути презервативы и выкрикивая: «Нет перчатки, нет любви!»

Краснея и смущаясь, как какая-нибудь глупая героиня из романа периода Регентства, я поднимаю презервативы с земли и быстро запихиваю их себе в сумку до того, как кто-нибудь заметит их. Прекрасно. У меня сейчас нет парня, но люди могут подумать, что я зависима от секса.

Теперь точно нужно уходить отсюда.

И только делаю первый шаг, мой телефон звонит вновь. Я борюсь с молнией на сумке в попытке достать мобильник и при этом уклониться от студента с огромным зонтом. Приближаясь к большой луже и пытаясь обойти ее, я совсем не замечаю парня, идущего прямо на меня. Мы сталкиваемся, и я падаю в ту самую лужу и роняю вещи на землю.

Что, черт возьми, только что произошло?

Я удивлённо смотрю на чьи-то мокрые кожаные мокасины передо мной.

Чертова лужа. Хочется плакать. Черт, моя задница мокрая. Меня захлестывает злость.

Ладно, Кэти. Дыши. Соберись и скажи этому парню все, что о нем думаешь.

Со всеми этими мыслями, пробегающими в моей голове, я не обращаю внимания, как выглядит парень, который скоро услышит от меня отборную порцию ругательств. Поэтому, когда он становится на колени передо мной, пытаясь руками заслонить мое лицо от дождя, я холодею. Меня парализует. И все мысли о мокрой заднице вмиг вылетают из головы.

Эти губы настоящие?

Черт, я ощущаю, как мое лицо вспыхивает, будто фейерверк универмага «Мэйсис» на 4 июля. Мне нужно что-нибудь сказать и быстро, но все, о чем я могу думать, когда смотрю в его кленово-карие глаза, это то, что я хочу оладьи с сиропом… с огромной порцией кленового сиропа.

Избавься от этого, Кэти!

В тот момент, когда я открываю рот, чтобы что-нибудь сказать совершенству с вкусными губами и смеющимися глазами, стоящему на коленях передо мной, он произносит:

– Хм, думаю, тебе лучше встать. Твои вещи… промокают. Сейчас…

Он помогает мне подняться, и я замечаю, что все содержимое сумки оказалось на земле.

Господи, ну, что еще может пойти не так?

Разглядывая беспорядок, я быстро понимаю, почему он хотел мне помочь. Рядом с кошельком, между книгами, валяющимися на мокром асфальте, лежит около десяти презервативов.

Черт! Твою! Мать!

Мне хочется провалиться сквозь землю.

Конечно, носить с собой средства защиты – отличная идея, но это не мои презервативы!

Я быстро приседаю, не отрывая глаз от земли. Чувствуя себя невероятно смущенной всей этой ситуацией, я не обращаю внимания на то, что Мистер Мокасины делает то же, что и я, до тех пор, пока мы не ударяемся головами в попытке одновременно дотянуться до презерватива.

– Ай!

Потирая голову, я смотрю на него и замечаю, что он копирует мои движения и с трудом пытается сдержать улыбку. Господи! Вся эта ситуация выглядит чрезвычайно смешной, поэтому, когда наши глаза встречаются, мой желудок воспроизводит пируэты олимпийского уровня, и мы начинаем смеяться.

Когда мы успокаиваемся, то смотрим друг на друга на протяжении минуты, что тянется бесконечно. Не обращая внимания на дождь, я на мгновение позволяю себе затеряться в его смеющихся глазах. Это выглядит так, будто сила тяжести приостановилась, и мы плывем в замедленном движении.

Я думаю о том, как разрушить эту наэлектризованную тишину между нами, когда он прочищает свое горло, чтобы что-то сказать, и вот тогда это происходит.

В одно мгновение я смотрю в его глаза и ощущаю бабочек в своем животе, а уже в следующее мы оказываемся залитыми грязной водой с улиц Бронкса.

Да.

Отвратительная, вонючая, грязная вода на моих волосах, лице, одежде, да и на нем тоже.

– Какого черта! – кричит красавчик вслед машине, окатившей нас водой.

Он поворачивается ко мне и позволяет себе слишком долго глазеть на мою мокрую футболку. И вместо того, чтобы покраснеть или извиниться за то, что так откровенно пялится, парень ухмыляется.

– Полагаю нам лучше уйти. С нашим везением, если мы задержимся здесь дольше, нас может поразить молния.

Моя реакция замедляется, когда он обращается ко мне, потому что, во-первых, я по–настоящему потрясена его низким баритоном, а, во-вторых, свет, падающий на его мокрые волосы, заставляет черные локоны сиять, как мех норки.

Я киваю в знак согласия. Кажется, я потеряла не только способность думать, но и говорить. Вместе мы закидуем все мои вещи в сумку. Даже дурацкие презервативы.

Когда мы заканчиваем, он протягивает мне руку:

– Позволь помочь тебе подняться.

Когда мы встаем, то смотрим друг на друга, не двигаясь и желая, чтобы один из нас что-нибудь сказал или сделал, но ничего не происходит. Дождь усиливается, но нас это не беспокоит. Мы будто находимся в собственной временной оболочке, где время, кажется, остановилось. Я едва различаю его лицо, ведь мои глаза заливают капли дождя, но замечают тот миг, когда его высокая фигура нависает надо мной.

Медленно его лицо приближается к моему. На полпути он останавливается и смотрит на меня, будто просит разрешение сделать то, что, думаю, он собирается сделать. Мой разум скандирует: «Поцелуй меня… Поцелуй меня…». Отбросив логику и осторожность, я закрываю глаза, поднимаюсь на цыпочки и позволяю мгновению захватить власть. Когда мы, наконец-то, целуемся, наши губы соприкасаются так мягко, так напряженно, так волшебно, но я не чувствую, будто меня поразила молния или мир остановился. Нет, чувство необыкновенное. Особенное. Словно меня очистили изнутри, словно дождь смыл все мои прошлые ошибки, мои печали, мою боль. И на их месте, укореняясь, появляется надежда. Магия.

Когда поцелуй заканчивается, появляется ощущение, будто мое тело плывет в воздухе. Именно в этот момент мой разум постигает четыре истины:

Мои ноги не касаются земли. 

Его руки обнимают мою талию. Очень крепко.

Я только что поцеловала незнакомца посреди оживленной улицы.

И последнее, но основное…

Это было изумительно!

Когда он отпускает меня, его волнистые черные волосы падают на глаза, скрывая их от меня. Он делает глубокий вдох, заправляет волосы за ухо и смотрит на меня. Бабочки в очередной раз атакуют мой живот, будто они пули, выпущенные из моей души.

Мне нужно сказать что-нибудь, например, спросить его имя и, может быть, номер телефона.

Да, мне определенно нужен его номер.

Но все, что я могу, это пристально смотреть на него, боясь, что он исчезнет. Я наблюдаю, как он поднимает руку и нежно прикасается к моей щеке. Такое ощущение, что его рука должна делать так всегда – настолько естественен этот жест. Закрывая глаза, я чувствую, как теплая дрожь бежит вниз по позвоночнику, вызывая мурашки на моей коже. Я не вижу, насколько близок его рот к моему уху, но понимаю это, когда ощущаю его дыхание и слышу слова, которые заставляют мои колени подгибаться. Слова застигают меня врасплох. Когда я открываю глаза, чтобы спросить, что он имел в виду, он дарит мне самоуверенную улыбку, поворачивается и уходит, оставляя меня одну на оживленной улице. Я чувствую себя потрясенной, задыхающейся и ошеломленной.

Я выдумала то, что сейчас произошло?

Нет, не думаю.

Это было реально.

Он был реальным.

Я все еще чувствую вкус яблока на моих губах, которое он, должно быть ел. Я все еще почувствую тепло его руки на своей щеке.

Я трясу головой и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на его удаляющуюся фигуру. Я хочу догнать его и спросить его имя. Мне нужно это. Но уже слишком поздно.

Он ушел.

Вдруг я чувствую себя такой одинокой.

Он ушел.