— Не надо!

Филиппа подняла голову. По ее носу, по всему лицу стекала густая полупрозрачная жидкость. — Разве я сделала тебе больно? — резко спросила она.

— Пожалуйста. Я никогда…

— Что никогда? — прозвучал нетерпеливый вопрос.

— Никогда этого не делала.

— С женщиной?

— Ни с кем.

Эти слова воспламенили Филиппу. Ее правая рука яростно двигалась, рот алчно припал к клитору Ви. Она ввела свою левую руку между малыми губами и большим пальцем стала массировать закрытое отверстие, нежно поглаживая и легонько проникая внутрь.

Ви почувствовала, что ее охватил жар наслаждения. Тело ее напряглось навстречу языку Филиппы. Она почувствовала позыв к мочеиспусканию, удержала его, и вдруг тело ее затрепетало и в конвульсиях страсти она излила жидкость в рот Филиппы.

Когда она открыла глаза, Филиппа смотрела на нее, сияя от гордости. — Все было замечательно, дорогая. А в следующий раз будет еще лучше — вот увидишь!

3

1962–1966


Успех «Таджа» был беспрецедентным — даже Филиппа не рассчитывала на это, хотя доверяла своей интуиции. Через две недели первая партия была распродана. Женщины брали на пробу духи, выставленные в примерочных и парикмахерских магазина, а на следующий день возвращались, чтобы купить еще в главном парфюмерном отделе.

Когда осталась всего дюжина флаконов, Филиппа подписала чек на новый заказ, уже на пятьсот штук: на большее она не рискнула, так как в ее практике были случаи, когда первая волна успеха неожиданно спадала, и товар не пользовался спросом.

Она послала Ви чек — аванс в 4500 долларов — и записку с просьбой прийти к ней. Они не виделись с первой встречи. И сейчас Филиппа нервничала словно девушка-подросток перед свиданием, поминутно раскладывая подушки и поправляя волосы перед зеркалом.

После того как Филиппа занималась любовью с Ви, она испытывала угрызения совести, даже раскаяние. Она думала, что имеет дело с девушкой двадцати двух — двадцати трех лет, и вдруг — семнадцать! Но Ви держалась так уверенно, в ней не было и следа неловкости и застенчивости подростка. Господи Боже! Обольщение тинэйджера!

— Почему ты мне не сказала? — мягко спросила Филиппа, но сердце ее покрылось ледяной корочкой страха. Подросток, черт ее побери! А если она проговорится и Филиппу потянут в суд?

Ви отказалась остаться у Филиппы до утра, и та с трудом уговорила ее взять деньги на такси. Она оделась со спокойным достоинством, и когда Филиппа протянула ей чек на 4500 долларов, положила его в сумочку и сказала:

— Благодарю вас.

Чек был выписан не на счет фирмы, а на личный счет Филиппы — она не могла заключить сделку с несовершеннолетней, не поставив в известность дирекцию фирмы. Немедленной выплатой денег Филиппа надеялась обеспечить молчание Ви.

С тех пор они несколько раз говорили по телефону, а когда секретарша спросила Филиппу, не примет ли белокурая девушка участие в кампании по рекламе «Таджа», Филиппа сухо ответила, что в этом нет необходимости.

Сейчас они должны были встретиться по поводу заказа фирмой «Магдал-Хофман» второй партии духов. Филиппа думала назначить встречу в офисе, но Ви решительно сказала: «У вас на квартире в четыре часа».

Означает ли это, что она хочет продолжать их отношения? Ви — прелестнейшее создание, к которому можно привязаться, даже полюбить… хотя любовь у Филиппы была очень давно, в молодости. Почему же она так нервничает? Глядя на ее дрожащие руки, можно было подумать, что она впервые в жизни ждет любимую девушку.

Ви была одета в легкое платье цвета сливок и жакет того же тона. Она казалась и старше, и моложе, чем запомнилась Филиппе, и выглядела одновременно и незащищенной, и сильной. Войдя в комнату с улыбкой, она держалась прямо и свободно. Филиппа не осмелилась дотронуться до нее, разливая кофе по чашкам, она пролила его на поднос, потому что ее руки все еще дрожали. Потом, набравшись решимости, она обняла Ви за талию.

— Нет, — сказала та спокойно.

— Я вам противна?

— Вовсе нет. Вы самая привлекательная и стильная женщина из всех, кого я встречала. И вы расположены ко мне: благодаря вам «Тадж» имеет успех.

— Да, отличный товар — блестящий успех, — сказала Филиппа, чувствуя, что ее напряжение и тревога ослабевают. — Ведь вручая вам аванс, я, в сущности, не знала, что покупаю — кочан капусты или розу.

Ви засмеялась, но сразу стала серьезной.

— Вы дали мне аванс после того, как… Вот почему я пришла не в офис, а к вам домой, чтобы сказать… сказать… — Она запиналась, как ребенок.

— Чтобы сказать, что это нехорошо.

Ви кивнула, глядя в глаза Филиппе.

— Я слишком молода. И у меня не было… секса. До этого…

— И он возмутил вас.

— Нет, понравился, то есть мне было хорошо. Но я испугалась. Сама не знаю чего… Того, что это было впервые, или… что это было с женщиной… А возможно того, что секс мне понравился. — Она смотрела немного растерянно, пытаясь осознать причину своего смятения. — Но главное в том, что я поняла — это не для меня. И я подумала, если вы мне дали аванс за… я имею в виду…

— За то, чтобы затащить вас в постель?

Ви опустила глаза.

— Да. И я решила, даже если вы разорвете чек, я это не продолжу. — Она попыталась улыбнуться. — Я не хочу сказать, что это отвратительно. Меня не касается, с кем вы спите, с мужчинами или женщинами. Но я… не готова… к… ну, к сексу.

Филиппа подумала, что никогда не видела ничего более трогательного. Ви стояла перед ней, юная и решительная, со слабым румянцем на щеках, золотистые волосы спадали на воротник бледно-золотистого платья. На губах, чуть тронутых помадой, то появлялась, то исчезала слабая, мимолетная, как солнечный зайчик, улыбка. Глаза глядели на Филиппу искренне и доверчиво. И она почувствовала щемящую материнскую жалость, нежность и гордость за девушку. В ее чувстве еще было желание, но она знала, что справится с ним.

— Мы заказываем пятьсот флаконов, — сказала она спокойно и с лукавой усмешкой добавила: — Но эту партию мы разольем уже не в старые дверные ручки.

— Вы знаете… — изумилась Ви.

— А как же! — Они взглянули Друг другу в глаза и смеялись до тех пор, пока не почувствовали глубокого облегчения.

— К черту кофе, — сказала Филиппа, успокоившись. — Мы выпьем чего-нибудь покрепче. И не беспокойтесь, дорогая, я буду сидеть в другом углу комнаты с руками за спиной.

— А как же вы будете пить? — лукаво спросила Ви.

— Как-нибудь. Вот ваш джин с тоником.

Передавая девушке бокал, она сказала:

— Теперь вернемся к тому, что мы обе любим больше всего — к бизнесу. Я думаю, успех «Таджа» предрешен, и вы можете думать о создании своей парфюмерной фирмы. После «Таджа» будут другие духи, и за ними должно стоять название фирмы. Сейчас мы его придумаем.

Ви слушала, не сводя глаз с Филиппы. Она совершенно забыла неловкость, недавно стоявшую между ними, и была польщена и взволнована тем, что Филиппа Райт с таким интересом относится к началу ее бизнеса.

— Лучше всего, если это будет французское имя. Парфюмерия не имеет национальности, но французская парфюмерия сияет особым блеском.

Ви вспомнила, при каких обстоятельствах Филиппа впервые проявила интерес к «Таджу», и робко предложила:

— Может быть, Жолонэй?

Филиппа покачала головой.

— Плагиат. Заимствование. К тому же имя чересчур французское, — надо что-нибудь более короткое и выразительное.

— Но Жолонэй имеют давнюю традицию, — настаивала Ви, вспоминая рассказы Армана. — Несколько поколений парфюмеров. Это частица истории.

— Может быть, но в Америке вы не можете торговать историей. Никто ее не хочет, не доверяет, даже не верит в нее. Нужно короткое, выразительное, запоминающееся имя. Как Шанель, Ланьян, Ревлон…

— Елена Рубинштейн, — ввернула Ви.

Филиппа засмеялась: — А это тоже доказывает мой тезис. Кто думает о духах, слыша такое имя? Подходит разве что для пудры и губной помады. Духи этой фирмы не прославились. Нет, имя должно подходить для рекламы духов. А что если сократить Жолонэй, изменив его на английский лад: «Джо-лэй».

Ви медленно повторила: «Джо-лэй».

— Ударение на первом слоге, — поправила Филиппа, — ведь «лэй» — значит «уложить»… на кровать… — прибавила она с усмешкой.

Под взглядом Филиппы Ви очаровательно покраснела, но не смутилась. Все мучительное, странное, пугающее и влекущее стало эпизодом из прошлого. Она и Филиппа — две деловые женщины, партнеры.

— Ну что ж, — серьезно сказала Ви, — имя звучит прекрасно.

— Подумайте об этом несколько дней, а потом приходите ко мне. Я сведу вас с адвокатами, и они оформят вашу фирму. И сговорюсь для вас с этими чертовыми оформителями упаковки. Пожалуй, они придумают что-нибудь менее громоздкое, чем дверные ручки.

— А вы пойдете со мной? — спросила Ви.

Филиппа посмотрела на нее и снова ощутила теплое, любовное чувство. — Когда и куда угодно.

«Тадж» распродавался с исключительным успехом. Фирма «Пайпер и Страус» создала новые флаконы из тонкого переливчатого стекла в форме капли. Духи сияли в нем, как золото в радуге. Большие флаконы предназначались для больших сумок, которые женщины берут с собой на работу. Маленькие капельки с распылителями были удобны для вечеров и театральных выходов, куда женщины отправлялись с изящными нарядными сумочками. Они были раскуплены мгновенно, так как идеально подходили для маленьких подарков.

Была создана фирма «Парфюмерия Джолэй», членами правления стали Чандра, Филиппа Райт и Арман, имя которого значилось на вывеске фирмы.

Между Чандрой и Филиппой не возникло дружбы, но установились нормальные, хорошие, спокойные отношения равных по уму и деловым качествам людей. Хуже обстояло дело с Арманом: он ревновал дочь к ним обоим и был недоволен своим положением в компании — фактически он являлся всего лишь старшим инженером-химиком, хотя и назывался генеральным директором. Но в конечном счете серьезных трений не возникало. Филиппа называла себя и Чандру «крестными родителями Джолэй». Ви почувствовала, что обрела семью. Они и в самом деле были ее крестными родителями: она взяла себе новое имя — Ви Джолэй, предложенное Филиппой и необходимое ей для бизнеса. Она была еще слишком молода, чтобы ее имя значилось на вывеске фирмы, но должна была официально стать главой фирмы, когда ей исполнится восемнадцать лет.