Пока они ели, Филиппа продолжала расспрашивать Ви о ее жизни: об отце, сестре, о доме миссис Мэрфи, даже о котятах, с которыми Ви играла в детстве. Нередко Филиппа прерывала ее и расспрашивала о деталях: как выглядит Мартина? Какой ваш любимый цвет? Далеко ли было ходить в школу? Ви отвечала на все вопросы, польщенная интересом Филиппы. Утаила она только свой возраст. Она знала, что в черном платье, с волосами, уложенными в прическу и легким макияжем она выглядит на двадцать один — минимальный возраст для деловых переговоров.

Заказав на десерт сладкие блинчики «креп сюзет», Филиппа повернулась к Ви и сказала деловым тоном: — Если я решу сделать заказ, в какой срок он будет выполнен?

Оживление Ви, вызванное вкусной едой, вином и непринужденной беседой, сразу увяло. Она спросила нерешительно: — А какой заказ?

— Ну, для начала двести флаконов по одной унции.

Ви присвистнула, а Филиппа засмеялась: — Ах ты, моя девочка! Вот такая реакция мне по душе, не то что у этих приверед — моих постоянных клиентов. Что им не предложишь — встретят с хмурым видом.

— У-у! — протянула Ви. — Двести флаконов по тридцать долларов каждый — это же шесть тысяч долларов.

— Ты считаешь, как арифмометр, но не учитываешь некоторые факторы, тридцать долларов — это продажная цена?

Ви кивнула и рассказала о системе продажи «виндзорских леди».

— Но это продажа без посредников, без расходов на рекламу. Если вы продадите партию товара нашей фирме и она будет реализовываться через наш магазин, мы должны получать комиссионные. У нас ведь должна быть прибыль, верно? Во сколько долларов вам обходится унция?

— Я не знаю точно. Конечно, когда мы начнем выпускать большие объемы, расходы уменьшатся. Первая партия обошлась, пожалуй, долларов пятнадцать за унцию. — Она выжидательно посмотрела на Филиппу.

— В таком случае надо назначить цену семьдесят пять долларов за унцию, сорок — за пол-унции, двадцать пять — за четверить. — Ви не отрывала взгляда от Филиппы. — Цены на духи устанавливаются в пределах восьмисот процентов стоимости производственных затрат. Конечно, продажная цена включает упаковку, транспортировку, рекламу. Покупательницы фирмы «Магдал-Хофман» отвернут носы от духов стоимостью в тридцать долларов, — простите мне каламбур. Вы знаете, почему наши духи «Джой» самые продаваемые? Потому что это самые дорогие духи в мире.

Слушая Филиппу, Ви так близко наклонилась к ней, что ощутила запах ее духов — богатый и жизнерадостный. «Наверное, это «Джой»? — подумала она.

— Я вижу, — Филиппа пристально посмотрела в лицо Ви, — что многому должна научить вас, малышка. — Устремив взгляд на губы Ви, она нежно спросила: — Вы хотите этого?

— Хочу, — пробормотала Ви, чувствуя, как румянец заливает ее лицо.

— У вас есть мальчик? Бойфренд?

— Нет.

Филиппа смотрела в глаза Ви, не давая ей отвести взгляд. — Вы очень милы. И очень мне нравитесь. А вы полюбите меня?

Ви почувствовала замешательство, щеки ее пылали. Она кивнула, но вопрос показался ей очень странным. Полюбить? Филиппа изумительная женщина, одна из повелительниц высшего общества. Она обладает безупречным вкусом и огромными знаниями. Ви готова преклоняться перед ней. Учиться у нее всему. Но любить? Это слово как-то не подходит.

Разговор между двумя женщинами прервался — лакеи начали готовить десерт, и это было увлекательное зрелище. К их столику подкатили тележку с ликерами, апельсинами, тонкими блинами и небольшой сковородкой. Два лакея выдавливали сок, а Генри зажег пламя спиртовки под сковородой и растопил в ней масло до янтарного цвета, добавил сахар и апельсиновый сок. От упоительного запаха рот Ви увлажнился слюной. По знаку Генри лакеи влили на сковородку ликер кюрасо и арманьяк, Генри наклонил ее, взметнулось пламя, которое он сбил быстрым движением, потом положил на две тарелки блины, полил их горячим соусом, и два лакея подали их Ви и Филиппе. Когда они съели «креп сюзет», Ви вздохнула: — Я и не знала, что бывают такие вкусные вещи!

Запахи, вкус, нежная мягкость десерта сливались в какую-то симфонию, приводящую в действие все органы чувств. «Это богатство, — подумала Ви, — деньги создают стиль и вкус, порождают мир блеска и наслаждения. Я вхожу в этот мир, — думала Ви, зная, что никогда не захочет его покинуть. — Я стану частицей этого мира, завладею им…»

Филиппа, словно прочитав ее мысли, возобновила разговор:

— Если мы будем продавать по семьдесят пять долларов, то за вычетом сорока процентов вы получите сорок пять долларов за флакон — всего девять тысяч долларов.

Ви засмеялась, не веря своим ушам.

— Мы начнем с этой маленькой партии, — продолжала Филиппа, — чтобы не рисковать, наводнив рынок товаром. Но я распоряжусь выставить пробные флаконы духов в примерочных, салонах новобрачных, парикмахерских нашей фирмы. Да, я постепенно введу в обиход ваши духи через наш магазин, — и она улыбнулась, довольная своей стратегией, и положила ладонь на руку Ви. — Вот увидите, дорогая, я добьюсь для вас успеха. — И она спросила глубоким низким голосом: — А вы будете милы со мною?

— Да, — ответила Ви. И опять вопрос показался ей странным: как она могла иначе ответить Филиппе, которая обещала сделать для нее все?

— Вот и хорошо, — сказала маленькая женщина, щуря глаза. — Пойдемте ко мне домой. — Увидев вопрос в глазах Ви, она добавила: — Выпьем там еще за нашу сделку. Разве вы не хотите побывать в моем доме, дорогая?

— Да, — горячо отозвалась Ви, удивляясь, что замечательный день приносит все новые и новые подарки. Выходя из ресторана с Филиппой, макушка которой едва доставала до ее плеча, девушка вспомнила, как волшебно преобразила Филиппа ее внешность, повязав цветной шарф. Ви почувствовала, что эти руки могут сделать что угодно.

Квартира Филиппы была обставлена еще уютнее и красочнее, чем ее кабинет в офисе. Стены, обитые зеленой японской тканью разных оттенков, серые и бежевые тона декора, оживленные здесь и там оранжевыми, пурпурными, розовыми пятнами. Материалы обивки и мебели контрастировали и дополняли друг друга: мягкий вельвет и тонкий шелк, мех и металл. Филиппа налила арманьяк в две рюмки и поставила их на столик перед собой.

— Садитесь, дорогая, — сказала она, опускаясь на подушку рядом с Ви.

Несколько глотков сразу подействовали на утомленную и возбужденную девушку В полумраке красивой комнаты, на мягкой софе Ви погрузилась в сладкую дремоту. Филиппа обвила рукой ее талию, голова Ви упала на плечо Филиппы, ей было мягко, уютно, дремотно.

— Это правда? Вы купите двести флаконов «Таджа»? — пробормотала она сквозь сон счастливым голосом.

— Правда, дорогая. А теперь расслабься, отдыхай. — Рука Филиппы расстегнула молнию платья на спине Ви и притушила настенный светильник. — Так лучше?

— М-м-м… — Да, так было лучше, удобнее. — Я что, пьяная?

— Да нет, совсем чуть-чуть. Не противься мне, малышка моя любимая, тебе будет хорошо. Доверься мне.

— Спасибо, — сонно прошептала Ви, и голова ее приникла к плечу Филиппы, которая приподняла подбородок Ви и легко поцеловала в губы.

Ви не отозвалась. «Странно, — подумала она, — все сегодня странно». — Губы Филиппы были нежны, словно крылья бабочки.

Филиппа сняла с Ви платье и комбинацию. Та не противилась, она чувствовала себя ребенком в заботливых руках взрослой женщины. На Ви остались только маленькие трусики.

Быстрые горячие губы касались ее шеи, потом круг поцелуев опоясал каждую грудь. Теперь Филиппа приникла губами к затвердевшему соску и начала сосать его, в то время как ее сильные пальцы сжимали другую грудь. Ви застонала, ей было больно и приятно, а внизу между ногами стало горячо. Теперь Филиппа сосала другую грудь, потом ее язык начал массировать грудь вокруг соска, и раза два она нежно укусила ее. В это время рука опустилась на трепещущую нежную плоть между ногами.

— Перестаньте! — вскричала Ви.

— Великолепные груди! Позволь мне целовать их. Малышка… Сосать их…

— Не надо! Вы не должны этого делать!

— Тише, милая, предоставь это мне. Лежи спокойно. — Ее ладони охватили груди Ви, выпустили и начали массировать тело вокруг них; под мышками выступил горячий пот. Ви тяжело дышала, раскрыв рот. Руки Филиппы скользнули по ребрам, сомкнулись на ее талии и быстро сдернули трусики. Глядя на золотистое облачко волос, Филиппа восхищенно воскликнула: — О, какая прелесть! — и сняв трусики до конца с Ви, отбросила их в сторону. Привстав рядом с обнаженной девушкой, она тоже сбросила одежду. Ее тело было моложе, чем лицо — с маленькими грудями, широкими плечами и узкими бедрами. Она прижалась к Ви и начала гладить ее живот; потом пальцы опустились ниже и достигли маленькой золотистой рощи. Очертив линию треугольника, пальцы вдруг властно раздвинули большие губы. Ви вскрикнула, пытаясь вырваться, но пальцы погружались внутрь и уже достигли твердого бугорка клитора. — О, о! — закричала Ви, дергаясь и пытаясь вытолкнуть руку, которую уже обволокла горячая влага. Ви покрылась испариной и чувствовала, что ее словно пронзают электрические разряды. Филиппа обвила Ви обеими руками и неистово поцеловала, зажав ее руку между своих ног.

— Ты чувствуешь? Чувствуешь как там горячо и влажно?

Ви резко вырвала руку, но Филиппа схватила ее за талию, втолкнула в спальню, бросила на кровать и упала сверху.

— Пожалуйста, не надо, — шептала Ви, пытаясь прикрыться ладонями. Филиппа отвела ее руки и стала нежно лизать, нажимая языком на клитор. Ви застонала. В ней пробудилось желание, она хотела, чтобы рот Филиппы прижался еще крепче, поглотил ее тайную плоть. Филиппа сильно охватила губами напрягшийся клитор и начала его сосать. Ви закричала от боли. Филиппа стала сосать нежнее, но так же настойчиво. Ви приподнялась и увидела ее черноволосую голову между своими ногами. Продолжая сосать, Филиппа правой рукой неистово мастурбировала себя.