Умоляю тебя, прошу, оставайся там. Благодать позаботится о тебе, а пока будешь ждать, можешь пользоваться моими рисовальными принадлежностями. Благодать покажет, где они лежат. Она очень добрая женщина и во многом помогла мне.

Кей, дорогая, а тебе удалось разговорить Алекса? Пока, он был в тюрьме, он большей частью молчал. Я поклялся хранить тайну, но должен сказать тебе, что он знает гораздо больше, чем я думал. Не говори Алексу, но длинное письмо, которое он написал в тюрьме, так и не дошло до адресата. Нат просит передать Алексу, если тот еще не уехал, что он, Нат, дал нерушимую клятву выяснить, кто убил жену Алекса.

Я должен идти. Адам бросает на меня грозные взгляды, мне страшно. Как же он похож на твоего отца!

Я очень сильно тебя люблю и сожалею, что доставил столько страданий тебе и твоим родным. Когда мы снова будем вместе, напомни мне, что я задолжал тебе шоколад.

Люблю тебя всем сердцем,

Ти-Си Коннор».

Кей сложила письмо и посмотрела на Алекса, но тот стоял к ней спиной, сосредоточив все внимание на лошади.

Однако Кей успела хорошо узнать его и поняла, что он обдумывает слова дяди Ти-Си.

— Что он имел в виду, когда написал, что ты знаешь больше, чем он думал?

Минуту Алекс продолжал молча чистить кобылу.

— Я рад, что твоя репутация не пострадала, — наконец проговорил он. — И я согласен с твоими братьями в том, что ты должна оставаться здесь и ждать, когда кто-то из них приедет за гобой. Мне с самого начала не нравилась идея, что ты поедешь домой одна. — Он оглянулся на нее. — Даже в мужском наряде. — Судя по тону, его последние слова были шуткой.

— Тэлли, — мрачно произнесла Кей. — Он поднимет меня на смех.

Алекс хмыкнул. Казалось, он считает, что такая реакция Тэлли будет правильной.

— Зато представь, как ты заткнешь его за пояс своими историями о путешествии. Ты по ночам скакала верхом в обществе беглого преступника. Можешь рассказать ему, что тебе было страшно, что ты постоянно рисковала жизнью.

Кей многозначительно подняла брови.

— Когда это я рисковала жизнью — когда мы танцевали в магазине? Или когда твоя голова лежала у меня на коленях и я втирала тебе в волосы жасминовое масло?

Алекс отвернулся, и Кей не успела увидеть выражение его лица.

— Не знаю, — тихо проговорил он. — Но в первую ночь ты же боялась меня.

— Да. Я едва не перерезала тебе горло.

Он усмехнулся:

— А тебе известно, что в том месте, где ты резанула, образовалась рана и она болит?

— Я тебя не резала!

— Резала. Когда мы убегали из амбара и ты срезала с меня штаны. — Он весело посмотрел на нее. — Скажу тебе так, я думал, ты собираешься прикончить меня, и не знал, удастся ли мне увернуться от ножа.

— Мне было нелегко выбрать между тобой и хозяином того полуразвалившегося амбара.

— Ты рада, что выбрала меня? — смеясь, спросил Алекс и сразу посерьезнел. Он отлично понял, что Кей снова намекает на свое нежелание оставаться в поселке.

— Да.

Они посмотрели друг на друга и смутились. Мысль о том, что это последний их вечер вместе, угнетала.

Алекс нарушил молчание:

— Так ты целовалась с ними?

— С кем?

— С девчонками?

— Ты больной. Ты хуже убийцы, у тебя с головой не все в порядке. Тебя нужно сдать в сумасшедший дом.

— А с юным Тимом? Ты произвела на него неизгладимое впечатление. Может, ты вернулась назад и чмокнула его?

— Я скажу своему брату Адаму, что ты плохо со мной обращался, и он побьет тебя.

Алекс рассмеялся:

— Ах, как же я буду скучать по тебе! Ты развеселила меня, когда я уже думал, что никогда в жизни не улыбнусь.

— Тебя не было бы в живых, если бы не я. — Кей говорила совершенно серьезно, а взгляд ее был сердитым.

Алекс вновь занялся лошадью.

— Нет, ты со мной не поедешь, и не начинай сначала. Лучше расскажи, как здесь кормят. Вполне возможно, с завтрашнего дня я буду есть на обед только аллигаторов. Интересно, каковы они на вкус?

— Надеюсь, вкус у них будет такой же, как у тухлого осла, — буркнула Кей, глядя ему в спину. — И не думай, что сегодня мы ляжем в одну кровать. Я этого не желаю. Ты, Александр… Йейтс, неблагодарный, бездушный, вечно всем недовольный негодяй. Жаль, что я не помню те слова, которым меня учил брат, иначе я обозвала бы тебя по-другому. — С этими словами она вышла из конюшни и в сердцах хлопнула дверью.

Обернувшись, Алекс посмотрел на дверь и вздохнул. Он действительно будет скучать по ней.

Кей лежала на кровати — одна — и боролась с подступающими слезами. Когда она вышла из конюшни, оказалось, что за дверью ее поджидают близнецы, горя желанием задать ей новые вопросы и просто прикоснуться к ней. Они были настолько откровенны в своих авансах, что Кей едва не выложила им всю правду о том, что она женщина. Однако она понимала, что делать этого нельзя.

При мысли, что ей предстоит общаться с ними в течение долгого времени, ей захотелось прыгнуть в седло и ускакать прочь. Даже одна неделя рядом с ними — не говоря уже о двух или трех — вызывала у нее отвращение.

Но хуже всего было то, что после всех испытаний ей предстояла встреча с Тэлли. С Тэлли! С братом, которому больше всего на свете нравится выставлять ее полной неумехой!

В голове зазвучал его голое: «Значит, ты прямо в бальном платье верхом поехала спасать приговоренного преступника? А ты не побоялась запачкать платье? Или испортить прическу?»

Он будет вот так донимать ее, а ей придется его слушать.

Хотя его можно пристрелить, подумала Кей. Ранить в плечо. Или в бедро. Рана заживет быстро, зато он на время заткнется.

Кей так увлеклась воображаемой расправой с братом, что не услышала стук в дверь. Так как днем Благодать строго запретила девочкам беспокоить постояльца, Кей решила, что пришел Алекс, чтобы извиниться. Красиво уложив волосы вокруг лица, она крикнула:

— Входи.

Когда дверь приоткрылась и в образовавшейся щели появилась голова Благодати, Кей принялась поспешно убирать волосы под голову.

— Извините, что тревожу вас, но я хотела спросить, что было в письме мистера Коннора. Плохие новости?

— Нет, — ответила Кей. — просто вести из дома.

— Я заметила, что когда вы вышли из конюшни, вы были не в духе, и я подумала…

Кей напомнила себе, что надо соблюдать осторожность. За долгое путешествие с Алексом она отвыкла быть среди людей и забыла, что окружающие могут многое подмечать.

— Нет, у нас с братом случилась обычная размолвка.

— А-а, — протянула Благодать. Она смотрела на руки Кей и, кажется, хотела еще что-то сказать, только не знала как. — Вот и хорошо. Я про письмо, Надеюсь, с мистером Коннором все в порядке.

Тут Кей сообразила, чего добивается Благодать: ее интересует сам дядя Ти-Си.

— Он очень высокого мнения о вас.

— Да? — Благодать засияла и улыбнулась. — Я тоже считаю его достойным человеком. Он рассказывал вам, как мы с ним испытывали ящик с рисовальными принадлежностями?

— Что-то говорил, — вежливо солгала Кей. Все, что касалось женщин, Ти-Си держал в тайне, в беседе он мог упомянуть только какую-нибудь индианку из племени, где он побывал. — Только вот подробностей я не знаю.

— Вы не против? — спросила Благодать, указывая на стул возле кровати.

— Да, пожалуйста, — ответила Кей, усаживаясь повыше.

Она была в одной рубашке. Бриджи висели на изножье кровати. Будь она мужчиной, подумала Кей, присутствие Благодати вряд ли можно было бы назвать уместным.

— Мистер Коннор приехал сюда весной с мистером Грейди, и они принялись составлять план экспедиции.

— И жили они у вас?

— Да, — кивнула Благодать и опустила взгляд на свои руки. — Мистер Грейди был очень занят, а мистер Коннор… — Она подняла голову. — Думаю, Вы знаете, что он потрясающий художник. Даже мистер Грейди так считает.

Кей решила никак не комментировать эти слова. По ее мнению, дядя Ти-Си был потрясающим ботаником, но нарисовать ничего стоящего не мог.

Благодать встала и подошла к окну, посмотрела на луну, а потом повернулась к Кей.:

— Обычно я не обращаю внимания на мужчин, которые приезжают сюда, но с мистером Коннором получилось по-другому. Он добрый и образованный, мы с ним вели интересные беседы.

— Он очень милый человек.

— Вы согласны? — восторженно воскликнула Благодать и села на стул. — Он привез с собой коробки с рисовальными принадлежностями. Это были толстые пачки бумаги, изготовленной в Италии, французские карандаши и английская акварель. Это была такая красота!

Кей молча смотрела на женщину. Та явно была без ума от Ти-Си Коннора. Кей стало интересно, отвечает ли крестный на эту любовь. По словам мамы, дядя Ти-Си не способен любить никого кроме умершей Батшебы.

— Дядя Ти-Си написал, что у вас хранятся его рисовальные принадлежности и что я могу воспользоваться ими, пока буду ждать приезда одного из своих братьев.

— Он так написал? Как это любезно с его стороны вспомнить обо мне. Да, они у меня, в спальне.

Кей не стала спрашивать у нее, не спит ли она с ними в обнимку.

— Вы говорили что-то насчет ящика.

— Да, у него был металлический ящик, в котором он хранил принадлежности и готовые рисунки. Ящик был сделан так, чтобы в него не попадала вода. Мы с мистером Коннором пошли на реку и сбросили ящик реку, чтобы проверить, удержится он на воде или утонет. Естественно, мы привязали его веревкой, чтобы он не уплыл к Кауфорду. Все прошло замечательно. Когда мы через несколько часов вытащили ящик на берег, все бумаги в нем были сухими.

— Через несколько часов? — удивилась Кей.