– Недостатка в любви никогда не было... – тихо проговорила она, с трудом проглотив подступивший к горлу комок.

– Ты имеешь в виду – недостатка в моей любви?

– Нет, – возразила Элен и затрясла головой. – В моей... Я же люблю тебя, Райан.

– Ты хочешь сказать, что все это время...

– Все это время я любила тебя. – Слезы навернулись ей на глаза. – Но я боялась...

– Тебе незачем бояться. Я всегда буду с тобой. Всегда!

Элен слабо улыбнулась с глазами полными слез.

– А потом были эти духи... Я не стала бы выходить замуж за тебя только из-за того действия, которое они на тебя оказывали.

Райан притянул ее к себе, нежно обнимая:

– Твои духи не играли никакой роли. Клянусь! Я был покорен тобой и всегда наслаждался только тобой!

– Теперь я это знаю, – прошептала Элен и, обняв его за талию, крепко прижалась к нему.

Дрожащими пальцами Райан поглаживал ее золотистые волосы, потом наклонился к ней, чтобы попробовать вкус ее губ. Тишина опустилась вокруг них, и было слышно только журчание фонтана во дворе да перестук глиняной посуды на кухне под галереей. Наконец Райан поднял голову.

– С другой стороны, если бы сегодня вечером от тебя пахло твоими духами, то я, возможно, стал бы твоим добровольным рабом.

– Духов уже не осталось, – прошептала она.

– Очень жаль, – вздохнув, проговорил Райан.

– Но у меня есть эссенции и масла, чтобы их приготовить, а до темноты еще уйма времени.

– Слишком долго ждать, – с улыбкой ответил Райан и направился с нею в дом.

Эпилог

Через двадцать дней, приятным утром, когда уже пахло весной, хотя стоял еще декабрь, Райан и Элен снова пришли на площадь Плас-д-Арм. На церемонии, похожей на ту, которая произошла за месяц до этого, префект колонии Пьер Клемент де Луссат появился на балконе кабильдо в связи с передачей Луизианы Францией Соединенным Штатам. На этот раз рядом с ним стояли представители Америки молодой импозантный господин Уильям С. С. Клейборн, который должен был стать новым губернатором, и генерал Джеймс Уилкинсон.

На флагштоке в центре площади медленно опускался французский трехцветный флаг, а рядом поднимался флаг с красными и белыми полосами и с кольцом звезд на синем поле. Когда полотнища встретились на полпути, произошла заминка. Всем собравшимся на площади показалось, что французский флаг не хотел уступать место американскому. Драматичность момента усугубилась не вовремя прогремевшим с фортов крепости и с судов, стоявших на речном рейде, артиллерийским салютом в честь страны уступающей и той, которая приобретала власть...

Вскоре американский флаг все же взмыл ввысь и заплескался под порывами ветра на макушке флагштока. Это вызвало всплекс радостных возгласов. В большинстве своем радостно кричали лишь американцы, одетые кто в приличествующие для джентльменов костюмы, а кто – в кожаные пары и в шапки из меха енота в стиле кайнтукс, прибывших в Новый Орлеан из дальних лесных районов. Их поддержал веселый гвалт мальчишек. Французы стояли молча, мрачно переживая потерю, как им казалось, цивилизованной формы правления и уверенные в том, что их отдали варварам.

И хотя Элен разделяла некоторые мысли французов, на площадь она пришла, помня, что говорил об американцах Райан. «Пусть придут американцы со своей энергией, с жадной страстью к коммерции и с деньгами. Их женам, как и француженкам, понадобятся мои духи», – подумала Элен.

Ей не терпелось вернуться в свою рабочую комнату, где она начала работу над новым букетом ароматов, который собиралась назвать «Луизиана Гарден». А еще она собиралась попросить Дивоту помочь ей в составлении нового варианта духов «Парадиз», поскольку все флакончики из последней партии, которые держала в личном запасе, она распродала как раз перед тем, как идти на площадь. Ей не хотелось оставаться без духов, которые очень нравились Райану, тем более что вечером чета Луссатов будет давать грандиозный бал по случаю выдающегося события этого дня и в связи с новым назначением префекта на Мартинику. На бал должны были прийти хорошенькие женщины, в большинстве своем американки. Женщина, у которой с каждым днем заметней становилась ее беременность, должна была использовать все средства, чтобы сохранить свою привлекательность. К тому же на балу многие почувствуют и оценят необыкновенный аромат ее духов.

Позади Элен и Райана стояла Дивота, держа руку Бенедикта. Мулатка по-матерински снисходительно разглядывала пару, стоявшую перед ней. Когда ветерок донес до нее запах знакомого аромата, улыбка озарила ее лицо.

Элен обернулась и увидела лукавинку в карих глазах своей горничной. Она улыбнулась ей:

– В чем дело, Дивота?

– Нет-нет, chere, все хорошо. Я только что уловила запах наших духов и подумала, как они замечательны.

– Замечательны?

– Да, наши духи «Парадиз» замечательны!

Тень подозрения промелькнула на лице Элен. Она поднесла руку к горлу, чтобы нащупать камею своей матери – один из многочисленных подарков, сделанных ей Райаном ко дню их свадьбы, словно хотела дотронуться до талисмана. Конечно, Дивота могла и солгать ей насчет магической силы духов. Разве она не делала этого раньше?

Элен не хотела задумываться об этом. Главное аромат у этих духов был особенный. Он многим нравился. Духи Элен предпочитали другим духам. И неизвестно, содержалось ли в них что-то вредное...

– Да, замечательны, – согласилась онаи повернулась, чтобы досмотреть разворачивающееся перед ними действие.

Дивота снова улыбнулась, но тут же спрятала улыбку, когда Бенедикт наклонился, чтобы взглянуть на нее.

На площадь, чтобы обратиться с речью к французскому ополчению, вышел Луссат. Потом вместе с американскими представителями он осмотрел строй американских солдат, который производил неплохое впечатление. Через несколько минут церемония передачи Луизианы Соединенным Штатам должна была завершиться. Многие собравшиеся в этот момент стали перемещаться по площади, собирались в группки и направлялись в сторону прилегающих улиц к кафе и питейным заведениям, где хотели обсудить это событие и поднять тосты за прошлое.

Райан глубоко вдохнул аромат, исходивший от Элен, и его губы сложились в такую довольную улыбку, которая могла означать только то, что необыкновенный запах пробудил в нем желание, всегда вспыхивающее от этих духов. Сжав ее руку, он спросил:

– Ты готова идти, chere?

– С тобой – всегда, – ответила Элен и улыбнулась, ее серые глаза сияли.

ОТ АВТОРА

Подъем американского флага в Новом Орлеане на площади Плас-д-Арм 20 декабря 1803 года ознаменовал собой завершение наиболее значительной в истории сделки с недвижимостью. Примерно по четыре цента[35] за акр Соединенные Штаты приобрели территорию площадью почти в миллион квадратных миль[36], включающую самую обширную речную систему в мире, район страны, прилегающий на западе к Континентальному Водоразделу Скалистых гор, на севере к верховьям Миссисипи в штате Миннесота, а на юге – к Красной реке и Мексиканскому заливу. Приобретение Луизианы удвоило площадь земель молодой страны.

Передача огромной территории произошла без войн, без каких-либо споров и раздоров. Она стала результатом спокойной и серьезной дипломатической работы. Стремление Соединенных Штатов к беспрепятственному выходу в Мексиканский залив по времени удачно совпало с увлечением Наполеона территориальными захватами в Европе, на которые требовались большие финансовые средства. Американские эмиссары оказались под рукой, когда принималось решение обменять земли на живые деньги, и сделка совершилась. В этом, возможно, и была одна из главных ошибок Наполеона. Навсегда останется загадкой, какие цели он преследовал, когда вынудил Испанию передать Луизиану обратно во владение Франции по соглашению Сан-Идельфонсо, и какая судьба ожидала бы Луизиану, если бы Наполеон свои амбиции направил в Новый Свет, а не в Европу.

Приобретение Луизианы и установление американского правления в Новом Орлеане не сопровождалось, повторяю, никакими баталиями, кровопролитием или пальбой из пушек. Все эти события протекали так же скучно и утомительно, как они описаны в романе. Лето и осень накануне передачи были именно такими, включая и сорок дождливых дней, а также эпидемию желтой лихорадки, которая лишь по счастливому стечению обстоятельств не унесла жизнь префекта колонии Луссата; имела место и беременность его жены, из-за чего действительно осложнился его отъезд; и необъяснимая задержка в подтверждении Наполеоном факта передачи проданной колонии. В этом тоже проявился ход истории – медленный и верный.

События на Сан-Доминго протекали так же, как и описано в романе. Генерал Жан-Батист Рошамбо, принявший после смерти Леклерка командование войсками, капитулировал перед английскими войсками в ноябре 1803 года. А 1 января 1804 года негритянский генерал Дессалин ликвидировал рабство и провозгласил независимость Сан-Доминго и всего острова Гаити. Многие белые поселенцы, не покинувшие в то время остров, подверглись истреблению, а собственность французских землевладельцев перешла во владение нового правительства без всякой компенсации.

Молодая негритянская республика, образование которой было замешано на крови, оказалась неустойчивой. В ее истории бывали периоды диктатуры, в том числе и в нынешние времена, – с 1957 года установлен диктаторский режим семейства Дювалье. Однако и сегодня она борется за то, чтобы сохранить автономию нации чернокожих людей.

Исторические события, описанные в романе, были проверены по многим документам той эпохи. Но особенно ценным источником в работе оказались «Воспоминания о моей жизни», написанные Пьером Клементом де Луссатом и переведенные на английский язык Агнессой-Жозефиной Паства. Я глубоко признательна многим, кто оказал помощь в спасении рукописи этих мемуаров, погибавшей в башне замка в Бернадетс от плесени, а также признательна тем, кто помог мне опубликовать этот роман. Я благодарна сотрудникам Луизиана Коллекшнз библиотеки Университета Луизианы за их помощь: Лоуренсу Линчу, архивисту Архива Луизианы, который потратил свои силы и время; а также сотрудникам библиотеки Джексон Пэриш Лайбрэри, Джоунсборо.