Анна вдруг захохотала, вспомнив эту историю.

– Хочу, – улыбнулся Тед. Он был ужасно благодарен Анне за то, что она не занудствовала и не занялась морализаторством. «Она мудрая. Хоть ей не много лет. Она все понимает». Карон был благодарен этой необыкновенной девушке.

Прогулка закончилась поздно вечером. Они гуляли, пили кофе, обедали, смотрели на воду Москвы-реки. Они спорили – насколько позволял английский Анны – о кино и театре. Оказалось, что Тед любит оперу и не выносит балет. Анна горячо отстаивала балетное искусство. Они даже немного поссорились, перетягивая на себя одеяло достижений своих стран в театральном искусстве.

– Ты очень грамотный. Ты отлично знаешь театр! – изумилась в конце концов Анна.

– А почему бы и нет?! – изумился в свою очередь Тед.

Анна промолчала – ей не хотелось говорить, что некоторые ее американские знакомые совершенно не были в курсе театральных и музыкальных дел. И даже не знали элементарных вещей.

Этот день закончился поздно – к отелю они подъехали, когда уже было темно на улице, когда холл покидали уставшие гости.

– Мы завтра встретимся? – спросил на прощание Тед.

Анна молчала.

– Давай увидимся? Если, конечно, у тебя нет никаких срочных и важных дел на целый день.

– Нет у меня дел на целый день. Я освобожусь уже к обеду.

– Тогда завтра после обеда. Где? Где тебе удобно?

Анна пожала плечами:

– Я буду в центре, может, там где-нибудь?

– Послушай, Анна, я не живу в Москве, я не знаю этот город. Выбери сама место. И назови его. – Тед был очень терпелив. Он не представлял себе завтрашний день без Анны.

– Хорошо, давай на Петровке. У Музея современного искусства. Ты там был?

– Не был. Я найду, где это находится!

– Не сомневаюсь, – рассмеялась Анна.

Она вдруг увидела, что этот мужчина действительно увлечен ею и его поведение, его отношение мало похожи на обычный флирт. Анна была красивой и недостатка во внимании мужчин не испытывала.

– Да, я найду. Во сколько? В три часа дня – это нормально? – упрямо повторил Тед.

– Да, нормально. Тогда завтра у входа.

– Договорились, – кивнул Тед.

Относительное спокойствие в его сердце воцарилось только тогда, когда он проводил Анну до дверей номера. Тед Карон неожиданно обнаружил в себе признаки ревности.

– Ты же уже никуда не пойдешь? – спросил он на прощание.

Анна с упреком посмотрела на него.

– Нет, я никуда не собираюсь.

Музей современного искусства со скульптурами во внутреннем дворе было идеальным местом для свиданий – там, кроме них, в этот час никого не было. Побродив среди замысловатых изображений разного калибра, они присели на скамеечку. Гудело Бульварное кольцо, стайки служащих разбегались на ланч. Тед с Анной сидели в укромном углу и молчали.

– Хорошо здесь, – вдруг произнес Карон, – я не могу объяснить, но очень хорошо.

Он не врал – ему действительно было хорошо. Скорее всего, близость этой молодой женщины – спокойной, красивой и очень деликатной – было тому причиной. Но Карону сейчас показалось, что ему вообще хорошо в этом городе, среди этих искривленных улиц с разнокалиберными домами. Карону казалось, что он давным-давно знает этих людей, которые по вечерам заполняют улицы. Ему казалось, что он понял устройство этой жизни и что самое плохое, что может ожидать его сейчас – так это окончание командировки.

– Да, я тоже очень люблю Москву, – улыбнулась Анна.

– Больше, чем Санкт-Петербург или Уфу? – посмотрел на нее Тед.

Анна мгновение помолчала, а потом рассмеялась:

– Да, больше. Намного больше.

Тед Карон не понял причины ее смеха, но в душе у него поселилась надежда, что причина этой ее любви к Москве в том, что они встретились здесь. Он немного поерзал на скамейке, потом, словно школьник, украдкой огляделся и обнял Анну. Обняв, он без промедления поцеловал ее в губы. «Господи, вот это любовь!» – не без зависти подумала какая-то тетка, которая увидела их, целующихся, сквозь ограду.

– Наверное, мы спешим, – наконец сказала Анна, отдышавшись.

– Почему? – воскликнул Тед и уже хотел сказать, что он не может не спешить, он в любой момент может уехать из Москвы. Но, слава богу, он вовремя опомнился. Тед понимал, что об отъезде, о расставании, о том, что у каждого из них своя жизнь, говорить пока нельзя. Слишком еще непрочное их общее настоящее, слишком много вопросов остаются пока без ответов, и еще не так ярко разгорелась их страсть. Еще здравый смысл, осторожность, привычка, обязательства слишком сильны, слишком убедительны.

– Мы не спешим, – сказал Тед, – в этих вопросах не спешат. В этих вопросах либо слишком опрометчивы, либо слишком осторожны.

– И мы?

– Мы внимательны. Мы не совершаем ничего, что могло быть необратимым, но мы и не закрываем глаза на то, что происходит между нами. Это очень правильно. Ты же сама сказала, что иногда в жизни происходит то, что давно должно было закончиться.

– Я сказала не так, – покачала головой Анна, но продолжать не стала, – пойдем куда-нибудь, согреемся. Я замерзла.

Этот вечер они провели в тихом кафе на Цветном бульваре. Здесь было тепло, уютно и немноголюдно. Анна и Тед сидели друг против друга. Тед накрыл своей ладонью ладонь Анны и не отпускал ее.

– Мне кажется, я бы здесь провел всю жизнь, – улыбнулся Тед, – вот так, глядя на тебя. Может, мы куда-нибудь съездим?

– Куда? – удивилась Анна.

– Например, в Петербург! Ты мне покажешь город. Я сегодня же могу заказать там для нас гостиницу.

Нарочно сказал «для нас». Он знал, что у Анны там квартира, но ему хотелось подчеркнуть романтизм поездки, ее любовный характер. Тед Карон терял голову от этой девушки и пытался всеми силами закрепить свое положение рядом с ней и, что уж тут греха таить, сойтись с ней ближе. Карон даже не думал сейчас о будущем, о том, чем это может кончиться.

Анна отлично поняла суть его предложения, она аккуратно высвободила свою ладонь и произнесла:

– Боюсь, не выйдет. Мне рано еще возвращаться в Питер. У меня еще здесь дела.

– Какие? Где?

– Завтра. Я завтра еду в Шереметьево.

– Так ты улетаешь?! – испуганно воскликнул Карон.

– Нет. Там есть отель, «Аэропорт» называется. Там должна состояться встреча с сотрудниками одного из филиалов. Они в Москве будут всего несколько часов. Поэтому и встреча в аэропорту. Понимай как знаешь, – Анна рассмеялась, – в аэропорту или в отеле «Аэропорт». Впрочем, это действительно почти одно и то же.

– Понятно, – Тед расстроился, – ты вернешься поздно?

– Не могу сказать. Но все может быть.

– Завтра не получится встретиться?

– Думаю, нет. Я уеду рано. А ты что будешь завтра делать?

– Я? – растерялся Карон.

«А действительно, что я завтра буду делать?!» – подумал он. Сейчас, когда выяснилось, что Анны не будет целый день, ему казалось, что и делать ему здесь нечего. И отель этот ему надоел. Что ему в нем без нее, без Анны?! Рыскать по коридорам и холлам надоело. Цепляться к Северцевой – тоже. С Зиминым и Донелли не о чем сейчас разговаривать. Пусть сами выполняют свою работу. У них тут интересы, и, надо полагать, немалые.

– Я буду у себя в номере, – вдруг выпалил он, – буду ждать твоего возвращения. – И про себя подумал: «Тем более что у меня в номере пахнет твоими духами. Знаю, невероятно, но это так».

И Карон ждал ее в отеле. Тед с утра придумал себе кучу дел – позвонить домой, но не жене, а детям и узнать последние домашние новости. Он с утра сделал восточную гимнастику, ту самую, которой занимался лет двадцать назад, а потом забросил в угоду еженедельной партии в теннис. Эта игра, впрочем, была скорее частью деловой жизни, чем оздоровительным мероприятием. В то время как гимнастика, которой его обучил один из компаньонов отца, возрождала как тело, так и дух. Карон морщился, строил гримасы – тело не хотело подчиняться затейливым упражнениям. Но, превозмогая боль в мышцах и суставах, он упрямо продолжал свое занятие. «Я должен, я могу! Я же не старик, в конце концов!» – твердил он себе и представлял, какой легкой походкой, каким ловким шагом он пойдет навстречу Анне, когда та вернется из своего Шереметьева. Как всякий одержимый чувством, он не сообразил, что легкость и ловкость может появиться после длительных занятий.

Завтракал Тед в номере. Потом, заказав себе кучу газет, изучал биржевые сводки и новости мировой культуры. Потом он выпил кофе и с надеждой посмотрел на часы. До возвращения Анны оставалось еще полдня. Карон слонялся по номеру, потом смотрел на то, как во внутреннем дворе расставляют кадки с новыми деревцами. Потом вдруг прилег поспать, но из этого ничего не вышло. Поворочавшись на кровати, он в раздражении набрал номер Донелли.

– Как ваши дела? – спросил Тед. – Что конкретного можно предъявить Северцевой?

– Пока не готов ответить на ваш вопрос. И я сейчас занят, – пробурчал Донелли и отключил свой телефон. Карон мог поклясться, что итальянец что-то жует. «Это что-то невероятное, такой аппетит! – подумал про себя Карон, и тут его осенило: – Зачем ждать?! Зачем?! Я поеду за ней! Я встречу ее там, в гостинице!»

Через сорок минут швейцар Матвей Ильич услужливо распахнул перед Кароном дверь автомобиля.

– Отель «Аэропорт»! – скомандовал Карон и откинулся на подушки сиденья. Рядом лежал огромный букет роз.

Впервые за все это время Тед Карон увидел Москву. Как только он сел в автомобиль и помчался на встречу с Анной, он вдруг ощутил вкус теперешней своей жизни. Ждать девушку в «Гранд-Норде» было совершенно невозможно – время текло, словно густой сироп. От скованности ему мерещился обман и подвох. Его настроение перекатывалось от безудержной радости к унынию и обратно. И только помчавшись по улицам города, только предприняв какие-то действия, только взяв инициативу в свои руки, он почувствовал себя счастливым. И теперь все ему казалось невероятно симпатичным.