Но сейчас это не важно. Никос богат, он хотел ее, с ним она должна договориться.

Лилька едва дождалась утра, потом середины дня — Никос ложился на рассвете, а значит, спал днем.

Но ровно в час дня она не выдержала. Позвонила.

— Лилит! Девочка моя! Да как же тебя не помнить! Приезжай.

Лилька приехала. Она увидела его глаза, поняла его взгляд и пожалела, что потратила феромоны зря. Он и без них готов…

Он угостил ее бокалом вина, хорошего, оценила Лилька. А она сделала ему предложение, с которым пришла. Потом он повел ее в спальню…

Вытерев пот с мохнатой груди, Никос пустился в разглагольствования. Закрыв глаза, она слушая его болтовню.

— Люди покупаются на мою непосредственность. Думают, Никос давно при деньгах, он игрок, деньги сами приходят… Ха-ха… Они не знают, что Никос сам не играет, а только управляет игроками. Ха-ха… Знаешь, когда у меня был садовый домик, а не загородный дом, как сейчас, я пробурил скважину. Она глубокая, восемьдесят метров. Но вода оттуда мутнела на глазах, прямо в ведре. Сосед-химик сказал мне: — Никос, это железо. Оно растворилось, а теперь оседает. — Слушай, — ответил я, — ты меня считаешь дураком. Неужели я поверю, что железо можно растворить в воде? — Химик захлопал глазами: — А ты слыхал про Железноводск? Про воду, которую там все пьют и разливают в бутылки? — В голове моей закрутились подшипники: — Тогда почему нам не пробурить три скважины и не разливать воду в бутылки? — говорю я ему. Тогда он еще сильнее захлопал глазами.

— То были другие времена, — продолжал Никос. — Но мои мозги всегда крутились правильно… А значит, я могу оценить, как крутятся твои мозги, Лилит. Жаль, но то, что ты просишь, — не мое. Нет, не мое, — повторил он, гладя подушечками пальцев ее живот. — Я ничего не понимаю в зверях. Только в людях. Все их страсти, знаю я точно, можно купить и продать.

Лилька чувствовала, что готова разрыдаться. Он заметил:

— Ты чего, Лилит? Разве я не помогу тебе? Мне давно так не было хорошо, как с тобой. Я не знал, что такой стр-ра-астный огонь горит во мне… О… Снова… Он горит снова, посмотри, какой факел… — Он захохотал. — Фак… ел, ты слышишь, да? Ты знаешь английский? Это я придумал, заметь… Догадалась, да, на что похоже?

Лилька почувствовала, как ее надежда возвращается…

Чуть позже, вытирая пот с лохматой груди ладонью, Никос сказал ей:

— Лилит, есть такой человек в департаменте. Я познакомлю тебя с ним в клубе. Это тот химик, который все-таки стал разливать воду из моей скважины в бутылки. На этой минеральной, из Железноводска, — он засмеялся, — мы сделали первый капитал. Ха-ха…

Вечером Лилька, одетая в зеленое узкое платье с глубоким декольте, вошла в клуб вместе с Никосом. Ее украшениями служили нежная белая кожа, змеиная грация и ультрамариновые глаза. Никос представил ее человеку из департамента…

Она улыбнулась. Оказывается, это здорово — слететь с родового дерева, как слетали певчие дрозды с елки в ее огороде. Каждый год они строили на ней гнездо, выводились и улетали. Для нее этой елкой, как теперь она понимала, служил дом Карцевых. И вот теперь она улетит…

Одна неприятность — феромоны кончались. Сейчас уже не так просто проникнуть в лабораторию и взять… Отношения с Карцевыми стали напряженными с тех пор, как она переехала сюда. Внешне — все по-прежнему. Ее принимали вечером на веранде. Пили чай, обсуждали плетистые розы, которые стали хитом сезона в Петракове. А также перголы к ним из гнутых металлических прутьев. Страстное желание сограждан обладать райскими цветами хотя бы временно точно уловили мастеровые люди. Перголы, как деревенские коромысла, перекинулись над огородами. Иногда Лильке казалось, вот он — принцип времени — цепляйться, взбираться, ползти на самый верх!..

Лилька предложила Карцевым, глядя в украшенную розами даль:

— Хотите, я подарю вам перголу? По ней так удобно ползти вверх. Не обязательно розам, можно запустить даже бешеный огурец.

— Нет, — Ирина Андреевна покачала головой. — Это не наш путь. Нам нравятся деревья, которые сами тянутся вверх.

Лилька услышала в этом ответе намек, но отбросила его, не вникая. Какая ей разница теперь, что думает эта женщина.

Ей приходила мысль — купить в секс-шопе духи с феромонами, разбавить ими остатки в пузырьке. Но хотелось узнать, что там намешано на самом деле, и она спросила Ирину Андреевну.

— С ними все ясно, — объяснила Карцева. — Я уже делала анализ содержимого. — Она вынула из шкафа флакон. — Вот он. — Лилька чуть не подпрыгнула — оказался, именно такой. Тот, к которому она присматривалась в магазине. — Вылила в раковину. Надеюсь, эти, простите меня, фе-ро-мо-ны не разъели нашу сточную трубу.

Евгения засмеялась:

— Не боишься, что кто-нибудь выползет из нее на запах? — спросила она.

Лилька чувствовала, как холодеют руки. Подумать только, если бы она купила духи и развела настоящий препарат? Испортила бы все до капли! Но мать еще в детстве научила с осторожностью относиться к разным смесям. «Никогда в буфете не ешь салаты или котлеты»… — возник из детства голос матери.

— А в них есть хоть что-то, что должно работать? — не отставала Лилька.

— Кое-что есть. Я думаю, в них добавляют андростенол хряка. Он изучен, его научились синтезировать. Физиология свиней похожа на человеческую. Но духи не действуют так, как обещает аннотация. Даже для животных феромон хряка — не лучший подарок. Свинка замирает, едва дыша, а хряк начинает ходить кругами. — Она засмеялась. — Не думаю, что именно этого ожидает женщина. В общем, если это снадобье действует, то скорее психологически — успокаивает, придае женщинет уверенность.

Лилька долго перебирала тех, кто может стать проводником к успеху, пока не решилась начать с Никоса. Она даже думала про бизнесмена, которого «завалила», — мужа однокурсницы, теперь уже бывшего. Он не знает, что его страсть к Лильке оплатила жена. Но если бы он купил хозяйство, то вполне мог «забыть» сделать директором ее, Лильку.

А новый муж однокурсницы? Тоже человек при деньгах. Она познакомила с ним Лильку, представила помощницей в обретении их безоблачного счастья. Лилька почувствовала его особенный взгляд. Но знала, ничего не выйдет, потому что поняла: мужья боятся умных подруг своих жен. Опасное дело, а вдруг жена обнаружит, что ее избранник не такой умный, как ей кажется?

Мужчины вообще опасаются умных женщин. Лилька давно заметила, какие взгляды бросают на ту же Ирину Андреевну Карцеву — сперва пожирают глазами, а потом, когда она заговорит, с сожалением отводят взгляд. Она видела то, чего не видели другие — как учащается их пульс при первом взгляде, брошенном на ее грудь, мужчины это делают бессознательно: первый взгляд — туда. Жилка на шее или на виске бьется бешено. Карцева все еще хороша — не седая, не худая, как сказал о ней один из воздыхателей, а Лилька слышала. Но слишком умная…

На что вообще способны мужчины? — внезапный взрыв возмущения удивил ее. Приводить в трепет глупых гусынь своим низким голосом? А что значит этот тембр? Только то, что у его обладателя хорошо с тестостероном.

Но сегодня одним рыком мало что получишь. Теперь в цене другие качества — тонкость ума, гибкость мысли, а также терпение. Это врожденные качества не мужчины, а женщины. Причем не всякой, а такой, как Лилит. Она относила себя к этой немногочисленной категории все с большей уверенностью.

Внезапно чувство вины укололо ее. Что она делает — так поступает с Карцевыми… Но тотчас разозлилась на себя. Почему она должна их любить вечно?

Она закинула руки за голову, вытянулась в струнку и смотрела в потолок. Любить? Да что это такое? Точно так же она лежала только что, а гость делал то, что другие называют любовью.

Она никогда никого не любила, даже смерть матери восприняла как-то отраженно. Ее тронула не сама смерть, а чужая печаль — Ирины Андреевны, сослуживцев, знакомых.

В общем-то, они с матерью всегда были чужие друг другу. Иногда она смотрела на нее, а потом на себя в зеркало и спрашивала: кем ей приходится эта старая толстая тетка? Неужели матерью? Матерью ее, такой красивой, такой молодой? Пожалуй, она испытала даже некоторое облегчение, когда матери не стало. По крайней мере, не надо отбиваться от глупых вопросов. А заботиться о ней есть кому — Карцева всегда рядом.

Но если подумать, разве кто-то любит просто так? Любят потому, что ждут «адекватного» ответа, как сказал один знакомый. Странная лексика, удивилась она тогда. Но потом Лилька узнала, что для него «адекватный» — обыденное слово, как для нее, допустим, «микроскопический». И успокоилась. Профессиональный термин, который подтверждает, что человек не лжет, а на самом деле работает в МИДе…

Лилька придирчиво выбирала, кого любить. Она поставила перед собой цель, наметила пункты приближения к этой цели. В каждом пункте — блокпост, а при нем — человек, отвечающий за ее продвижение от поста к посту.

У нее в «отряде» есть удачливый бизнесмен, который познакомил ее с чиновником департамента, а тот — с консульским работником. Всех их надо любить.

Карцевы больше не входят в этот круг — они сделали свое дело, она свободна от любви к ним. И они вот-вот станут свободны, подумала она. Не только от нее. Она жаждала оттеснить их и занять их место.

Лилька все больше нравилась себе, все больше увлекалась жизнью, которая обещала стать еще занятнее. Она научилась управлять ею. И, может быть, когда исполнит то, что наметила, она даже поблагодарит мать за свое появление на свет. Мать даже деньги ей оставила, какие-никакие. Пожалуй, она не станет их забирать в двадцать пять лет, пусть продлится срок. Если все получится так, как обещает чиновник, едва ли ей понадобится эта мелочь. Разве что на черный день. Она фыркнула. Черные дни грозят черным душам, а ее душа — рыжая. Так ей сказал кто-то, она уже не помнит, кто.