Лайла заметила, что его обычно аккуратно уложенные волосы выглядели так, словно он все время нервно ерошил их. На нем были черная футболка, в которую он переоделся после купания Роуз, и потертые джинсы, сидевшие на нем так же великолепно, как его обычные элегантные деловые костюмы. Он сидел босиком, вытянув ноги перед собой, и Лайла спросила себя, с чего это босые ноги вдруг стали казаться ей такими сексуальными.

— Я рада, что ты не занят. — Она подошла к нему и опустилась в соседнее кресло.

Он хмуро взглянул на нее:

— Кто сказал, что я не занят?

— Я так поняла. Ты пьешь и смотришь на огонь. Значит, не занят. Ты о чем‑то грустишь.

— Я не грущу, — возразил он. — Я занят размышлениями.

— О чем?

Рид помрачнел еще больше, и это почему‑то показалось Лайле привлекательным. Он, видимо, думал, что принял устрашающий вид, но ошибся.

— А ты чертовски любопытна, — заметил он, устремив на нее пристальный взгляд.

— Без любопытства никогда ничего не узнаешь, — парировала она и, взяв его стакан, сделала глоток. Крепкий дорогой алкоголь тут же обжег ей горло.

— Пожалуйста, — махнул рукой Рид. — Угощайся.

— Нет, спасибо, и одного глотка хватило с головой. Как ты это пьешь?

Свет от камина плясал в его глазах.

Рид ухмыльнулся:

— Скотч столетней выдержки. Я к нему привык.

Он, видимо, считал, что неприветливость заставит ее уйти. Но снова ошибся. Лайла оглядела комнату, довольная тем, как тут все устроилось. За его столом и вдоль одной стены висели книжные полки, на другой красовались картины и дипломы в рамках. Камин занимал третью стену комнаты, а четвертую составляли панорамные окна от потолка до пола. Кабинет был типично мужским, но уютным.

— Твоя сестра — очень милая.

Он хмыкнул и снова отпил скотч.

— Саванна — природная стихия. Как ураган. А они редко бывают милыми.

Лайла видела его насквозь. Рид любил сестру, хотя скрывал свои чувства под маской сарказма.

— Вы с ней часто видитесь?

Он искоса взглянул на нее:

— Ты что, пишешь книгу?

— Держишь все в секрете? — не отступала Лайла, улыбаясь, чтобы подсластить пилюлю дерзкого поведения.

Рид вздохнул, снова перевел взгляд на огонь и ответил:

— Саванна заглядывает время от времени.

— Когда ей что‑нибудь нужно? — уточнила Лайла, желая увидеть его реакцию.

— Обычно так. — Хмурясь, он посмотрел на нее. — Какое тебе дело? И почему ты задаешь так много вопросов?

— Я ведь сказала, если хочешь получить ответы, нужно задавать вопросы. Мне просто стало интересно, часто ли ты видишься со своими братьями и сестрами.

Он нахмурил брови:

— А какое это имеет значение?

Лайла не могла честно признаться ему, как она возмущалась тем, что родные пользуются им, поэтому солгала:

— Хочу знать, будут ли Роуз навещать тети и дяди.

Он осушил стакан, допив остатки скотча.

— Я ведь сказал тебе, что позабочусь о ней.

— Я не спорю, уверена, что позаботишься.

Лайла пожалела, что не придумала ложь получше. Она пришла сюда не ссориться. Ей хотелось… поговорить. Убедиться, что с Ридом все в порядке.

— Ого, это что‑то новенькое. — Рид поднялся, подошел к мини‑бару в углу и снова наполнил стакан. — Ты спорила со мной с момента нашего знакомства.

— Справедливости ради надо заметить, — сказала она, вставая и подходя к нему, — что ты и сам много со мной спорил.

Он посмотрел на нее глазами, вдруг ставшими темными и таинственными, и что‑то затрепетало у Лайлы внутри, пробуждаясь к жизни. Что же такого было в этом Риде Хадсоне, что лишало ее покоя, вызывая желание одновременно спорить и утешать? Лайла вздохнула и взяла себя в руки, чувствуя неловкость от его близкого присутствия.

— А что теперь? — спросил Рид. — Мы — друзья?

— Мы могли бы ими стать, — ответила Лайла, хотя, признаться, сильно сомневалась в этом. Влечение, кипевшее между ними, не оставляло места дружбе. У Лайлы не было ни одного друга, которого она представляла бы обнаженным.

— Но мы ими не будем, — постановил Рид и со стуком поставил стакан.

А потом он повернулся к ней, и сердце оборвалось у Лайлы в груди. Она постаралась унять охвативший ее трепет. Было поздно, наступила ночь, и комната погрузилась во тьму, лишь свет от камина создавал причудливые тени. Здесь царила атмосфера близости, и Лайла не хотела ее нарушать.

— Почему нет, Рид?

— Потому что я не хочу быть твоим другом, Лайла. То, чего я от тебя хочу, не имеет ни малейшего отношения к дружбе.

Она глубоко вздохнула, но это не помогло успокоиться. Лайла была выбита из колеи, но ей было все равно. Взгляд его зеленых глаз гипнотизировал. Она не смогла бы не смотреть на него, даже если бы попыталась. А она и не хотела пытаться. Лайла желала смотреть в его глаза до тех пор, пока не узнала бы о нем хоть что‑нибудь. Пока стена, за которой он скрывается, не рухнет.

— От моих друзей не исходит такой чудесный аромат, — тихо сказал Рид. — У них нет волос, похожих на золото, которые на ощупь напоминают шелк.

Лайла задрожала. Она понимала, что, постучав в дверь кабинета, стремилась именно к этому. Вот уже две недели ее сознание было заполнено мыслями о Риде Хадсоне. И эти мечты подтолкнули ее прийти сюда, чтобы оказаться с ним наедине в полумраке.

— А что, если я тоже не хочу быть твоим другом? — прошептала она.

— Тогда мы попусту тратим драгоценное время на дурацкие разговоры, — Рид подошел к ней, — тогда как могли бы заняться чем‑то поинтереснее.

Лайла почувствовала, как все ее тело пробуждается, как ее неодолимо влечет к этому потрясающему мужчине. Она загадочно улыбнулась Риду, хотя внутри у нее все кипело от небывалого волнения.

— Правда?

Он подошел так близко, что Лайла ощутила жар, исходящий от него, и чувствовала, что и ее тело трепещет от страстного желания. Наклонившись к ней, Рид резко вдохнул и пробормотал:

— Сегодня — ваниль. Мне нравится.

— Так покажи это мне. — И Лайла прильнула к его губам в поцелуе.

Совсем как в первый раз, когда Рид поцеловал ее, она забыла обо всем на свете. Все проблемы — горечь утраты, мысли о доме, даже Рози — ушли вдаль, остались только она, он и их горячее желание близости. Рид крепче притянул Лайлу к себе, его ладони пробежали по ее спине, замерли на ее ягодицах, притягивая ее так близко, чтобы она смогла заметить реакцию его тела на поцелуй. И, зная, что он ощущает ту же пульсирующую жажду страсти, Лайла могла лишь раздувать этот огонь, уже охвативший ее саму.

Ее лоно трепетало и пульсировало в такт с биением ее сердца. Рид не выпускал ее, двигаясь вперед и заставляя пятиться, пока она не уперлась в край его стола. Их рты все еще сливались, язык Лайлы переплелся с его языком, а Рид все настойчивее проникал вглубь, исследуя, пробуя на вкус, терзая…

Лайла давно не была с мужчиной, но и прежде она не чувствовала ничего, сравнимого с тем, что испытывала с Ридом. Это было нечто совершенно новое. Возбуждающее. Восхитительное. У этого мужчины были умелые руки и совершенно беспощадный рот.

Рид вдруг прервал поцелуй и опустился к изгибу ее шеи. Его губы и язык скользнули по ее горлу, и Лайла застонала, откидывая голову набок, без слов умоляя о большем.

Словно услышав Лайлу, Рид сжал ее груди в руках, и даже через ткань своей блузки и кружевной лифчик она ощутила его жар. Соски напряглись, и от каждого поглаживания его пальцев Лайлу пронзали невероятные, сногсшибательные ощущения. Она задыхалась, откинув голову назад и тяжело, прерывисто дыша.

Сейчас она могла чувствовать только Рида. Все его сильное тело, прижимавшее ее к краю стола. Его мускулистые бедра оказались на одном уровне с ее бедрами, и она крепко обняла Рида за поясницу, чтобы не упасть. Она хотела ощущать его рядом, в ней, на ней… Хотела чувствовать, как его тело толкается в ее тело, ослабляя ноющее желание, которое, казалось, лишь разгоралось с каждой секундой.

Он был высоким, сильным и великолепно сложенным. Стоило этой мысли замаячить в сознании Лайлы, как его пальцы принялись дергать пуговицы ее блузки. Теперь уже сгорая от нетерпения почувствовать его руки на своей коже, она попыталась помочь, но неуклюже завозилась и только помешала.

— Я справлюсь, — резко прошептал он. — Не нужно помогать.

— Хорошо‑хорошо, — кивнула Лайла, радуясь тому, что Рид еще может двигаться, тогда как ее саму, похоже, почти парализовали настойчивые требования ее тела, сжавшие грудь, все внутри.

Потом он расстегнул блузку и стянул ее, бросив на стол за спину Лайлы. В комнате было прохладно, несмотря на огонь камина, и она слегка вздрогнула. Но потом его руки снова заскользили по ее грудям, и жар стал разгораться буквально из ниоткуда, заставляя ее сотрясаться от совсем уже иной дрожи.

Его ловкие пальцы щелкнули застежкой лифчика, и ее груди вырвались на свободу. Его изумительные руки тут же принялись сжимать и поглаживать их. Большие и указательные пальцы кружились над ее сосками, потягивая и слегка пощипывая их. Он снова поцеловал ее, проведя языком по ее губам, будто предлагая кусочек чего‑то невероятного.

— Ничего себе! — восторженно выдохнула она, и Рид расплылся в довольной улыбке.

— А теперь будет еще лучше, — пообещал он, и Лайла нетерпеливо вздохнула. Никогда прежде с ней не случалось ничего подобного. Она никогда не чувствовала так ярко, не желала так много. Ни один мужчина до Рида еще не опустошал ее мозг и не завладевал ее телом так стремительно и неотвратимо.