– Что в этом смешного? – смущенно спросил он.

– Да ты смешной! Какой же ты у меня глупенький! Ты что, не понимаешь, что мои родители дают за мной немалое приданое? Его будет вполне достаточно, чтобы купить в Дублине дом нашей с тобой мечты.

Гаррисон явно был в шоке.

– Нет, я не думал об этом, конечно же нет! Мне и в голову такие вещи не приходили!

Арабелла подарила ему любящую улыбку.

– Я знаю. И в этом одна из причин, почему я тебя так сильно люблю.

Тут она посмотрела на другой конец стола и заметила, что за ними, откинувшись на спинку стула, внимательно наблюдает Чарльз. От этого пристального взгляда ей стало не по себе. Затем он улыбнулся ей. Она кивнула ему и быстро отвела глаза в сторону.

Вообще она находила семью Армстронгов совершенно очаровательной. Лоренс и Маргарет были добрыми и гостеприимными хозяевами, хотя Маргарет и была несколько нервной. Все дети были открытыми и дружелюбными, хотя Джеймс был неуправляем, а в Эмили чувствовался бунтарский дух. Тревогу вызывал у нее только Чарльз. Гаррисон высоко ценил своего брата, говорил, что тот обаятельный, веселый и умный. И в этом Арабелла была с ним согласна. Однако было в этом человеке что-то еще. Она чувствовала, что обаяние его своекорыстно, веселость может быть опасной, а ум направлен только на собственный интерес. Она считала, что Чарльз слишком высокого мнения о своем обаянии, внешности и уме. Она относилась к нему настороженно. Она не сомневалась, что он пытался флиртовать с ней, и находила это обстоятельство очень тревожным. Гаррисон сказал ей, что Чарльз планирует в самое ближайшее время вернуться в Лондон. Арабелла была рада этому, поскольку считала, что чем меньше она будет иметь с ним дело, тем будет лучше.

Внезапно Лоренс постучал вилкой по своему хрустальному бокалу, призывая всех к тишине, и встал.

– Дорогие наши близкие и друзья, этот уик-энд в Армстронг-хаусе был совершенно прекрасным. И у меня есть отличная новость, которой я хотел бы поделиться с вами. На этой неделе Гаррисон попросил у сэра Джорджа руки его дочери. Сэр Джордж и леди Кэролин Тэттинжер ответили на это своим согласием, и я с огромной радостью сообщаю вам о помолвке моего сына Гаррисона с очаровательной мисс Арабеллой Тэттинжер.

За столом послышались восторженные возгласы и аплодисменты, а лакеи мгновенно налили всем шампанского. Гаррисон и Арабелла нежно улыбались друг другу, держась за руки.

– Я хочу, чтобы вы поддержали мой тост! – сказал Лоренс, когда все встали. – За Гаррисона и Арабеллу!

– За Гаррисона и Арабеллу! – подхватил хор голосов.

Арабелла благодарно кивала обращенным к ней улыбающимся лицам, и лишь Чарльз продолжал следить за ней холодным неподвижным взглядом.


В воскресенье Тэттинжеры с Гаррисоном стояли у парадного входа Армстронг-хауса и прощались.

– Спасибо вам за прекрасно проведенное время. Надеюсь, что очень скоро мы с вами увидимся, – сказала Кэролин, на прощанье целуя Маргарет и Лоренса.

– Что ж, скоро увидимся, – сказал Гаррисон Чарльзу, который пошел проводить их с Арабеллой до кареты.

– Конечно. – Затем Чарльз с улыбкой повернулся к Арабелле, взял ее руку и поцеловал. – До встречи?

Арабелла кивнула. Гаррисон помог ей сесть в экипаж, потом отошел в сторону, пропуская сэра Джорджа и леди Кэролин, которые присоединились к дочери, после чего поднялся сам.

– Благополучного вам путешествия, – сказал Чарльз, закрывая за ним дверь кареты.

Он немного постоял на переднем дворе, глядя, как экипаж тронулся с места и поехал по длинной подъездной аллее. Затем он обернулся, посмотрел на дом и, тяжело поднявшись по ступенькам крыльца, вошел в двери.

– Чарльз! – окликнула его Маргарет из гостиной.

Он прошел через холл и вошел в гостиную, где сидели его родители. Лица их были очень серьезными.

Чарльз пересек комнату и у сервировочного столика с напитками налил себе виски.

– Слава богу, все закончилось, – сказал Лоренс. – И теперь мы можем заняться делами насущными.

– Чарльз, отец рассказал мне о твоих планах жить в Лондоне, – сказала Маргарет.

– Чарльз, это просто недопустимо! – с жаром сказал Лоренс. – Этот дом и это поместье станут твоими, и ты должен взять на себя ответственность за это!

Чарльз обернулся и увидел на лицах родителей душевное страдание.

– Прости, мама, но тут, похоже, возникло какое-то недоразумение. Я не планирую возвращаться в Лондон.

– Так ты все-таки остаешься в Армстронг-хаусе? – спросил сбитый с толку Лоренс.

– Разумеется. Где же мне еще быть? – улыбнулся он им.

Маргарет и Лоренс переглянулись с видимым облегчением.

3

Вокруг усадьбы Армстронгов было разбросано множество поселений, но ближе всего к дому находилась так называемая «образцовая деревня», которую построил еще отец Лоренса, Эдвард, тогда же, когда он возводил Армстронг-хаус. Это была живописная деревушка с каменными домами, окружавшими площадь с небольшой часовой башней в центре нее и церковью, расположившейся на почетном месте.

В тот день на площади бурлила жизнь: проводился конкурс на лучшую выращенную репу, которая красовалась на выставленных лотках и столиках. Чарльз, бродивший между рядами, рассматривая экспонат за экспонатом, приостановился перед особенно крупным экземпляром.

Жена фермера подняла репу и протянула ее ему.

– Не хотите ли подержать ее в руках, сэр? – с улыбкой спросила она.

Он рассеянно взглянул на корнеплод, который явно не был вымыт.

– Нет, спасибо. – Он кивнул ей и двинулся к следующему лотку, продолжая осмотр. Потом он взглянул на свои часы: интересно, сколько еще времени ему придется тут находиться?

Оглянувшись, он увидел неподалеку свою мать и Гвинет, которые оживленно обсуждали с каким-то крестьянином методы удобрения почвы.

Маргарет, также заметившая его, подошла и сказала:

– Я думаю, что главные претенденты на победу – фермеры О’Донован и О’Хара. А ты как считаешь?

– Честно говоря, все они кажутся мне одинаковыми. Если ты видел хоть одну репу, считай, что видел их все!

– Дело ведь на самом деле не в репе, Чарльз. Речь идет о морали и добрых отношениях внутри поместья, – раздраженно заметила Маргарет.

– Ах, вот для чего все это затеяно? – не скрывая сарказма, ответил Чарльз.

– Гвинет, например, понимает цель всего этого, так почему не можешь понять ты? – Она с гордостью взглянула на дочь, которая непринужденно разговаривала с людьми. – Она у нас такая обходительная. Настоящая находка для герцога в его поместье.

К ним подошла Гвинет:

– Что ж, мне кажется, мы должны отдать победу О’Донованам. В этом году они потеряли одного из своих детей, и я думаю, это как-то поддержит их.

– А ты как считаешь, Чарльз? – спросила Маргарет.

– Я не знаю, и мне совершенно все равно! Нельзя ли побыстрее вручить этот чертов приз кому-нибудь и покончить наконец с этим?

– Чарльз! Эти люди приложили колоссальные усилия, чтобы попробовать произвести впечатление на тебя, своего будущего лендлорда, – сказала Гвинет.

– Ну ладно, считайте, что я впечатлен – насколько вообще может кого-то впечатлить репа!

Маргарет была рассержена:

– В таком случае, если Чарльз не возражает, победителем будет О’Донован.

Они втроем поднялись на специально установленный помост, вокруг которого собрались все остальные.

– Давайте уже заканчивайте поскорее, – прошипел Чарльз матери.

– Нет, Чарльз, речь должен сказать ты – это тебя они хотят услышать.

– Ради всего святого! – раздраженно простонал Чарльз.

– И постарайся, чтобы твоя похвала прозвучала воодушевляюще, – посоветовала ему Маргарет. – Дай им почувствовать, что ценишь то, что им пришлось приехать издалека. Вознагради их словом, и ты завоюешь их души.

Чарльз поднял глаза на толпу и сделал шаг вперед.

– Э… спасибо вам всем, что приехали сюда сегодня… – На него смотрели десятки лиц, на которых читалось ожидание, любопытство, возбуждение. Он оглянулся на мать и Гвинет, которые ободряюще ему улыбались. – А победителем объявляется О’Донован!

Чарльз отступил назад и со скучающим видом встал рядом с матерью.

– Чарльз! Но ради этого не стоило стараться!

– Зато коротко и ясно, мама, коротко и ясно.

– Коротко и пусто! – отрезала Маргарет.

Толпа зааплодировала, а О’Донован поднялся на помост, где Гвинет вручила ему приз и тепло поздравила с победой.


Лоренс управлял делами поместья из библиотеки в Армстронг-хаусе. Это была непрерывная вереница встреч и совещаний с управляющими фермами, бухгалтерами, арендаторами; Чарльз выяснил, что, как предполагалось, он должен был присутствовать на каждой из них. Мысли его постоянно уносились то к тому, что сейчас затевают его друзья в Лондоне, то к Гаррисону и Арабелле в Дублине, и его неумолимо клонило в сон, когда он пытался вслушиваться в какие-то подробности обсуждаемых тем.

– За сколько времени нам задолжал О’Рейли? – спросил Лоренс у управляющего.

– За четыре месяца, ваша светлость. В любом другом поместье его уже давно бы изгнали.

– Нет, я не хочу ни с кем так поступать. Привезите ко мне этого О’Рейли на неделе, я послушаю, что он мне скажет, и тогда посмотрим, не сможем ли мы о чем-то договориться.

– Хорошо, ваша светлость. – Управляющий по делам аренды вышел, и Лоренс тяжело вздохнул.

– Если он не в состоянии заплатить сейчас, он не сможет заплатить никогда, – сказал Чарльз. – Чем дальше, тем больше он погрязнет в долгах и тем меньше у него будет шансов выкарабкаться. Не сомневаюсь, что свои деньги он пропивает в пабе.

– Но в прошлом он всегда платил исправно. И не будь столь категоричен, Чарльз. Чтобы хорошо управлять большим поместьем вроде нашего, нужно обладать такими качествами, как человечность и понимание, – не забывай об этом.

– О, обязательно, отец, обязательно! – саркастическим тоном заявил Чарльз, поднимаясь с дивана «честерфилд» и направляясь к одному из больших окон, выходивших во двор с задней стороны дома. Посреди двора стоял Джеймс с конюхами: с одной стороны, он отдавал им какие-то распоряжения, а с другой – вся компания добродушно подшучивала друг над другом. Одет Джеймс был так же небрежно, как и все на конюшнях.