Эндрю О’Коннор - Армстронги. Загадка династии

– Это уже не в первый раз, когда ты непомерно увлекаешься прошлым моей семьи, и посмотри, к чему это приводило до этого! – продолжал выговаривать ей он. – И хватит уже нам раскрытия всяких нелицеприятных тайн!

Это явно очень задело ее.

– Вот спасибо! Спасибо тебе большое, что снова затеял этот разговор!

– Я просто не хочу, чтобы все это опять захватило тебя с головой, как в прошлый раз, – сказал он.

– А тебе что-то известно? – тем не менее продолжала Кейт. – Может, фамилия у тебя и другая, Коллинз, но сдается мне, что в тебе есть та же жилка, что и у твоих предков. И что ты, так же как и они, с радостью готов скрывать что угодно, лишь бы только не навредить репутации семьи.

– В конце концов, Кейт, человек, обстоятельства гибели которого ты сейчас расследуешь, был дедушкой моей матери. Все это произошло не так уж давно, и я знаю, что моя мать пришла бы в ужас, узнав, что ты пытаешься очернить имя ее семьи. А она им очень гордилась, если хочешь знать.

– Что ж, Нико, прости, но сейчас я уже не могу остановиться. Я хочу знать, что там все-таки произошло. И убедиться в торжестве справедливости.

– Кейт – великий борец за справедливость! – с насмешкой бросил он.

Она встала и собрала все фотографии.

– И если ты не хочешь помочь мне, я все сделаю сама.

Он проводил ее взглядом, когда она выходила из комнаты, после чего снова включил телевизор.

В Нью-Йорке было девять вечера, и все сотрудники «Юнион Бэнк» уже давно разошлись по домам, когда председатель совета директоров банка Морган Уэллс вышел из своего кабинета и пошел по коридору. Внезапно он заметил, что в кабинете Гаррисона Армстронга горит свет. Открыв дверь, он вошел внутрь и застал Гаррисона за его рабочим столом, корпящим над бумагами.

– Вы все еще здесь? – спросил Морган, не слишком удивленный этой картиной.

– Да, к утру нужно кое-что закончить – клиент придет в девять, – пояснил Гаррисон, не особо скрывая раздражение по поводу того, что ему помешали.

– Но почему бы вам не пойти домой, хорошенько выспаться, чтобы свежим встать пораньше и все завершить? – предложил Морган.

– Спасибо за совет, но я еще поработаю, – сказал Гаррисон, снова склоняя голову над документами и продолжая читать.

Тем не менее Морган прошел в кабинет, подошел к его письменному столу и взял несколько бумаг, вызвав еще большее раздражение Гаррисона.

– Вы уверены, что хотите остаться? – спросил Морган. – Я мог бы подбросить вас до дома. Внизу ждет мой автомобиль.

– Нет, благодарю вас, – ответил Гаррисон.

– Есть какие-то планы на этот уик-энд?

– Нет… в смысле, да… есть несколько дел, которые нужно сделать, – сказал Гаррисон.

– Мы с моей женой в субботу вечером устраиваем званый обед. И хотели бы пригласить вас, если будете свободны.

– Я правда буду занят, но большое спасибо вам и вашей жене за приглашение, – отрывисто отозвался Гаррисон.

Морган улыбнулся:

– На обеде будет масса интересных людей, в том числе кое-кто из могущественных фигур банковской индустрии. Вам было бы полезно побывать там.

Гаррисон поднял на него глаза.

– Стоит ли мне рассматривать это как ваш приказ?

Морган коротко хохотнул:

– Нет, разумеется, это никакой не приказ – просто приглашение.

– В таком случае я вам уже ответил: у меня будут другие дела, – твердо ответил Гаррисон.

– Понятно, – кивнул Морган и направился к выходу. Уже у самой двери он приостановился и заметил: – Гаррисон, а знакомо ли вам такое выражение – «умей дело делать…»

– «…И тогда работа будет выполнена в срок», – добавил Гаррисон к известной поговорке свое собственное окончание.

Морган снова кивнул и с улыбкой вышел, закрыв за собою дверь.

Сидя на заднем сиденье своего автомобиля, Морган по дороге домой думал о Гаррисоне Армстронге, как делал это уже бесчисленное количество раз. Гаррисон работал в их банке несколько лет. Начинал он с невысокой должности и двигался вверх по служебной лестнице благодаря упорному труду и преданности делу, превышавшей обычное чувство долга. С самого начала Гаррисон сторонился других служащих, не посещал общих мероприятий и даже рождественские вечеринки. Он был замкнут и ни с кем не общался, был всегда вежлив, однако его отношение к людям зачастую воспринималось как отчужденность и неприветливость. Только через три года выяснилось, кто он такой на самом деле. Один крупный чиновник из Дублина, посетивший их банк, ко всеобщему изумлению, узнал в нем представителя одного из самых уважаемых семейств Соединенного Королевства, в жилах которого течет кровь лордов, графов и еще бог весть кого. Моргану помнилось, что Гаррисон пришел в ярость, когда его разоблачили. Такая реакция была неестественной для молодого человека, вся жизнь которого, казалось, проходила в стенах его кабинета, точно он был привязан к нему цепями. В особенности для молодого человека вроде Гаррисона – весь Нью-Йорк мог бы лежать у его ног. Морган изо всех сил пытался подтолкнуть его к более яркому и насыщенному образу жизни. Однако вскоре был вынужден признать свое поражение и в конце концов оставил Гаррисона Армстронга в покое.

Было уже начало одиннадцатого, когда Гаррисон наконец попал домой. Войдя в свою квартиру, которая находилась совсем рядом с банком, он первым делом забрал почту, которую его экономка оставила для него на столике в прихожей. Быстро просмотрев ее, он бросил все обратно на столик, за исключением одного письма, на конверте которого он узнал почерк его сестры Дафны.

Зайдя в гостиную, он увидел, что экономка перед уходом домой оставила для него на столе холодный мясной салат. Проигнорировав его, он сел на диван и, улыбаясь про себя, нежно провел пальцами по аккуратной надписи на конверте. Затем он аккуратно вскрыл его, вынул сложенный лист бумаги и, откинувшись на спинку дивана, принялся читать письмо от сестры. Это было типичное послание, каких он много получал от своих близких, с множеством новостей из дому – сплетнями про людей, с которыми он рос, всякими россказнями про родственников, слухами относительно соседей. Бессистемная и несущественная информация, но он все равно с удовольствием вчитывался во все это. Заканчивалось письмо традиционным абзацем, где она спрашивала, как он поживает, выражала надежду, что он заботится о себе, говорила, что скучает по нему и хотела бы поскорее его снова увидеть. Его братья, сестры и родители писали ему весьма регулярно, несмотря на то что он редко им отвечал. Уезжая из Ирландии, он уже знал, что никогда не вернется туда опять, а письма в ответ могли подарить им ложную надежду, что однажды это все же может произойти. Для всей его семьи будет лучше, если они в дальнейшем будут жить своей жизнью без него. В письмах из дома почти не упоминались Чарльз и Арабелла – разве что по какому-нибудь важному поводу, например о рождении их детей Пруденс и Пирса. Одна мысль о них вызывала в нем приступ боли, подавленности и стыда. Стыда за то, что всей Ирландии теперь было известно, как его оставили в дураках. Он с горечью представлял себе, как счастливо все это семейство – Чарльз, Арабелла, Пруденс и Пирс.

Он встал с дивана и съел ужин, который оставила для него экономка, после чего тут же пошел спать.

Морган Уэллс выглядел исключительно довольным собой, когда Гаррисон усаживался напротив него в его кабинете.

– Мы все же получили их! Мы получили Ван Хувенов в качестве своих клиентов… почти что, – объявил он.

Гаррисон откинулся на спинку своего стула – эта новость произвела сильное впечатление на него самого. Ван Хувены относились к тем семьям, которые строили современную Америку. Имя их стояло в одном ряду с Вандербильдами и Рокфеллерами, чье богатство и изысканный шик олицетворяли процветание этой страны времен «позолоченного века». Семья, сделавшая себе состояние на производстве стали и железных дорогах. Привлечение в клиенты Ван Хувенов вместе с их миллионами было для банка неслыханной удачей.

– Но вы почему-то добавили в конце «почти что»? – озабоченно спросил Гаррисон. Ему слишком часто приходилось сталкиваться со сделками, которые казались практически заключенными, однако разваливались в самый последний момент.

– Да, они согласились перейти к нам, но их подписи на документах у нас пока что нет, – пояснил Морган.

– Ясно… А когда они, с вашей точки зрения, поставят эти свои подписи?

– Вы же знаете репутацию Оскара Ван Хувена. Он любит оставлять людей в подвешенном состоянии и частенько соскальзывает в самый последний момент, если получает более выгодное предложение или более низкий процент по ссудам от кого-нибудь из конкурентов.

– Выходит, в этой сделке еще ничего не гарантировано? – разочарованно заключил Гаррисон.

– Пока что нет – и тут как раз наступает ваш черед.

– Мой?

– Вы отправляетесь в Ньюпорт, штат Род-Айленд, чтобы встретиться с ним там в понедельник. И без его подписи на всех документах не возвращайтесь.

– На самом деле я не хочу встречаться и вообще иметь дело с Оскаром Ван Хувеном.

– Это почему же? Это может быть занимательным для вас. Увидите, как живет другая половина людей.

– Другая половина людей не живет, как Ван Хувены. Жить так может себе позволить лишь крошечное меньшинство… Думаю, вам лучше послать вместо меня Прэтчфорда. Он обожает подобные вещи и прекрасно справится.

– Я не хочу, чтобы туда ехал Прэтчфорд. Я хочу, чтобы поехали вы, – твердо сказал Морган.

– Но…

– А вот на этот раз это уже приказ, Гаррисон.

– Хорошо. – Гаррисон и не скрывал своего недовольства.

– Вы отправитесь в Ньюпорт в понедельник и остановитесь в доме Ван Хувенов.

Гаррисон встал и молча вышел из кабинета, а Морган откинулся на спинку своего кресла, довольный собой. Гаррисон Армстронг был идеальной кандидатурой для такого задания. Любой другой будет испытывать благоговейный страх и растеряется, ступив в мир Ван Хувенов. А Гаррисону чихать на такие вещи. А Оскар Ван Хувен тут же потеряет всякое уважение к человеку, который трепещет перед ним.