Эндрю О’Коннор - Армстронги. Загадка династии

Чарльз огляделся по сторонам. Склад доверху был заставлен штабелями ящиков.

– Что это? – спросил он.

– Опиум, – ответил Хью.

– Опиум? – переспросил Чарльз, подходя поближе, чтобы получше все рассмотреть. – Но ведь это незаконно.

– Я знаю, но не беспокойтесь, все это не мое. Я не торгую опиумом – уже не торгую, по крайней мере. Мне принадлежат только склады и большинство имущества вокруг них. Я сдаю это в наем. Если полиция пронюхает, что тут переправляется, я останусь чист, как стеклышко, – все это не имеет ко мне никакого отношения.

– Но выходит, что вы зарабатываете свои деньги на торговле наркотиками?

– Я предпочитаю рассматривать себя как случайного стороннего свидетеля торговли наркотиками.

Чарльз был изумлен.

– Так вот откуда у вас взялись эти деньги?

– Поначалу – да. А затем у меня появились советники, которые вложили деньги в акции на бирже. С того все и пошло. Но деньги не могут принести мне того, что вы получили при рождении. Респектабельности, признания, доступа в высшее общество.

– Ну, сейчас вы в этом чертовски неплохо преуспели!

– Исключительно благодаря вашему покровительству. Если бы вы меня везде не проталкивали, эти люди не приняли бы меня. Но я хочу их признания. И я получу его.

Взглянув на Хью, Чарльз испугался безумной решимости, которой светились его глаза. Неужели он действительно не понимает, что все эти люди по-настоящему не примут его в свой круг никогда?

– Пойдемте со мной, – грубовато скомандовал Хью и выключил газовый рожок на складе.

Затем он повел Чарльза от доков обратно через лабиринт темных улочек. Они шли по мостовой какого-то длинного переулка, где все двери в домах были плотно заперты. Хью остановился перед одной из таких дверей и громко постучал в нее своей тростью. Через минуту в двери открылось и тут же закрылось маленькое смотровое окошко. В следующее мгновение дверь распахнулась и Хью зашел внутрь; Чарльз последовал за ним.

Чарльза сразу же поразили витавшие здесь странные запахи.

– Добрый вечер, мистер Фитцрой, как поживаете? – спросила молодая китаянка, принявшая их плащи.

– Хорошо, – коротко ответил Хью, следуя за ней по коридору.

Чарльза очень удивило то, как это строение выглядело изнутри. Снаружи оно ничем не отличалось от других обветшалых домов по соседству. Но интерьер был не хуже, чем в лучших отелях, – плотные шторы из пурпурного бархата, толстые ковры с длинным ворсом на полах. Их провели в огромную комнату в центре здания, отделанную так же роскошно. Чарльз с тревогой заметил повсюду людей, которые, полулежа на обитых бархатом кушетках, курили длинные трубки.

– Опиумный притон! Вы привели меня в опиумный притон! – в ужасе воскликнул он.

– Разумеется. А почему бы и нет? – сказал Хью, подходя к свободной кушетке и растягиваясь на ней. Он щелкнул пальцами, и мгновенно появились две женщины, которые принесли ему трубку с опиумом.

Хью жестом пригласил Чарльза присесть на диван напротив себя. Чарльз сел и огляделся по сторонам.

Среди курящих были как мужчины, так и женщины. Его поразило еще больше то, что посетители этого заведения выглядели вовсе не так, как люди на улицах в этом районе: все они были хорошо одеты и казались публикой обеспеченной. Он вспомнил разговоры, которые слыхал про подобные трущобы: богатые едут в Ист-Энд, чтобы насладиться наркотиками и общей вседозволенностью, которая так резко контрастировала с жесткими рамками условностей, царившими в их собственном высшем обществе времен конца викторианской эпохи.

К нему подошла китаянка, которая принесла трубку с опиумом и для него. Он начал осторожно вдыхать дым, продолжая глазеть по сторонам. Вот какой-то мужчина встал со своей кушетки и ушел по лестнице наверх, держа за руку молодую женщину. Что же это за место, куда привел его Фитцрой?

– А в этом бизнесе у вас также есть своя доля? – поинтересовался Чарльз.

– На этой улице мне принадлежит все, – ответил Хью.

Женщина, принесшая Чарльзу трубку, показала, что ему нужно прилечь на диван, а пока он ложился на спину, она расстегнула ему рубашку.

– Что заставило вас довериться мне, приведя меня сюда? – спросил Чарльз. – Почему вы так уверены, что я никому не расскажу, чем вы занимаетесь?

– Потому что я и вправду вам доверяю, – сказал Хью. – К тому же рассказывать вы не станете.

– Это почему же?

– Потому что, придя сюда со мной, вы теперь также стали частью этого мира.

Хью взглянул на еще одного мужчину, который ушел наверх с молодой женщиной.

– То, что я побыл здесь пару часов, еще не делает меня частью этого мира, – возразил Чарльз.

Хью перевел взгляд на него и широко улыбнулся.

– Вдобавок, вы просто не можете выдать мои секреты.

Чарльзу стало любопытно.

– А тут в чем причина?

– Причина в том, что вы должны мне слишком много денег. – Хью откинул голову назад и закрыл глаза, а женщина начала массировать ему виски.

Услышав эти слова, Чарльз почувствовал, как по спине у него побежали мурашки. Хью явно считал, что теперь он в его власти.

Чарльз резко встал и оттолкнул от себя трубку.

– Я должен идти, – сказал он.

– Но я только-только начал получать настоящее удовольствие, – сказал Хью. – Присядьте и расслабьтесь.

– Нет, я действительно уже должен идти.

– Но вы не знаете обратной дороги.

– Ничего, справлюсь как-нибудь, – сказал Чарльз, направляясь к выходу.

– Если найдете моего кучера, скажите ему, чтобы отвез вас домой… если, конечно, сможете его найти, – сказал Хью и вдруг рассмеялся зычным глухим смехом, который еще долго эхом отдавался в ушах Чарльза, когда тот торопливо покидал это здание.

Чарльзу показалось, что, пытаясь разыскать место, где они оставили карету, он много часов бродил по лабиринту местных улочек, которые все виделись ему одинаковыми. В конце концов к нему начали приставать нищие и проститутки, вокруг терлись какие-то темные личности – воры, как он догадывался. Но в итоге он все же нашел карету Хью, которая стояла на углу.

– Отвезите меня обратно в Риджент-парк – и как можно скорее, – сказал Чарльз кучеру, а затем добавил: – Мистер Фитцрой дал свое разрешение.

Чарльз ехал в удобном экипаже домой, а в голове у него продолжали вертеться картины того, что он только что видел.

Эмили была так захвачена мыслью о поездке в Лондон, что теперь уже удивлялась, почему она не использовала идею насчет своего светского дебюта раньше. Маргарет постепенно поправлялась, но Эмили ловила себя на том, что в душе довольна тем, что здоровье матери восстанавливалось недостаточно быстро, чтобы она могла сама сопровождать дочь в столицу. Ее неумолимо манили четыре предстоящих месяца вдали не только от Армстронг-хауса, но теперь и от присмотра всевидящего ока своей родительницы, постоянно поправлявшей ее, что бы она ни делала.

Когда Эмили добралась до Лондона, ее сразу же отвезли на виллу к Бэттингтонам, где Гвинет аккуратно объяснила ей, что из-за ее беременности помогать ей во время светского сезона будут Чарльз и Арабелла, и поинтересовалась, не имеет ли та ничего против этого.

– Против? – удивленно воскликнула Эмили. – Разумеется нет! – Она была просто на седьмом небе от счастья. Это означало, что она будет проводить с Чарльзом даже больше времени, чем предполагала.

– Но мы, конечно, не должны говорить маме, что в этом будет участвовать Арабелла, – чтобы поберечь мамино здоровье, – настоятельно заключила Гвинет.

Эмили с готовностью согласилась и на это.

Затем Эмили отвезли на Хановер-Тэррас, где она встретилась с Чарльзом и крепко обняла его.

– Добро пожаловать в Лондон, моя дорогая, – с улыбкой сказала Арабелла, целуя ее в щеку.

– Я хочу попасть в картинные галереи, в музеи и парки, – сразу заявила Эмили. – И в рестораны тоже. Я хочу пойти в метро – мама ни разу не пустила меня туда, когда мы были с ней здесь в последний раз. Хочу прокатиться на корабле по Темзе, и еще…

– Но твоя мать вместе с Гвинет уже составили для тебя распорядок мероприятий, – возразила Арабелла, показывая ей листок бумаги со списком.

– Да, – подтвердил Чарльз. – В понедельник завтрак у Хэнсонов, а ленч – в доме Уайтбрэдов – они очень хотят женить своего среднего сына. Затем танцы у Говардов. Вторник: завтрак у Ласелей – у них есть французский кузен, с которым они хотели бы тебя познакомить.

Эмили прошла через всю гостиную и взяла листок в руки.

– Мама организовала все с армейской точностью! – возмутилась она. – А когда же у меня будет время, чтобы делать то, что хочется мне?

– Мне казалось, что ты приехала сюда с определенной целью, – смущенно заметил Чарльз.

Эмили небрежно швырнула листок на стол.

– Я и половину всех этих мест посетить не смогу – я просто выбьюсь из сил! Где моя комната? И где тот французский шеф, о котором все столько говорят? Мог бы он приготовить мне на обед стейк под соусом беарнез?

Глядя на все это, Арабелла быстро поняла, что иметь дело с такой гостьей в доме будет нелегко. А еще, что эта девушка приехала в Лондон под фальшивым предлогом и на самом деле не интересуется поисками мужа.

Арабелла действительно пыталась держать Эмили в строгости и заставлять ее ходить на организованные для нее встречи. Но Эмили была очень упряма, и если не хотела куда-то идти, она туда не шла. Арабелла трезво осознавала, что если даже Маргарет с ее неукротимым нравом до сих пор не удалось выдать Эмили замуж, то какие шансы на это могут быть у нее?

Эмили была представлена при дворе в специальном платье дебютантки с обязательным для таких случаев десятифутовым шлейфом.

– По крайней мере реверанс был сделан правильно, – заметила Гвинет, сумевшая прийти во дворец, чтобы лично наблюдать это.

Ирония ситуации заключалась в том, что после первого же своего выхода в свет Эмили оказалась очень востребована. По городу быстро поползли слухи о красавице дочке лорда Армстронга, у которой, помимо внешности, было все – от всестороннего образования до безупречных родственных связей. Беда только в том, что Эмили находила все это скучным.