– А тебе хочется иметь своих детей? Филипп собирался дать привычный в такой ситуации ответ: „Конечно“, но вдруг засомневался.

– Я не уверен, – наконец ответил он. Мадлен удивленно подняла бровь.

– Ну, по крайней мере, честно. Он пожал плечами.

– Так случилось, что продолжение рода Амберкрофтов падает на мои плечи. Я полагаю, что мне придется иметь своих детей, но пока не знаю, хочу ли этого.

– Ни один ребенок не должен родиться как необходимость, – произнесла Мадлен тихо, но твердо.

– Ты права, – искренне согласился Филипп. – Я сказал глупость. Извини.

– Не извиняйся. Просто не заводи детей, пока сам не захочешь. Им нет цены. Когда-то я тоже не была уверена, хочу ли детей. Мне пришлось пройти через серьезные испытания, когда я забеременела, и это сильно изменило мою жизнь. Но, даже воспитывая дочку одна, я знаю, как это прекрасно, по крайней мере для меня.

– Отец Эрин принимает участие в ее воспитании? – помолчав, спросил Филипп, хотя и понимал, что это его не касается.

Вопрос был задан не только из любопытства. Ему захотелось узнать, присутствует ли в ее жизни мужчина, даже если он и не живет с ней вместе постоянно.

– Нет. Несколько лет назад я совершила невероятно глупую ошибку, влюбившись в своего босса. Я не понимала тогда, что для него это всего лишь веселое времяпрепровождение, а мысли о свадьбе даже и не возникали у него в голове. – Она сделала кислую мину. – Меня уволили за аморальное поведение в тот же день, как он узнал о моей беременности. Так дорого я заплатила за служебный роман.

Голос ее звучал чересчур беспечно, и Филипп понял, что таким образом она недвусмысленно предупреждала его. Забавно. Что ж, он это вполне заслужил. Никто не имеет права совать свой нос в чужую жизнь.

– Да, об этом не говорилось в моем резюме, – продолжила Мадлен, – но только потому, что я работала на него менее года.

– Я обратил внимание, что в твоем послужном списке отмечены только годы работы, но это теперь вполне обычно. Так можно легко скрыть недолгие периоды безработицы и не упоминать о них в резюме.

– В действительности у меня не было никаких перерывов, потому что я сразу устроилась в компанию Прайсов. Мне повезло, они такие замечательные люди. Когда узнали о моей беременности, их отношение ко мне не изменилось. Они любят Эрин, как собственную внучку.

– Это не первый случай, когда ты с такой благодарностью отзываешься о Прайсах. Я удивляюсь, почему ты вообще решила уйти от них, учитывая столь доброе отношение с их стороны.

От Филиппа не ускользнул ее резкий взгляд в сторону. Он успокоил свою совесть, убедив себя, что не спросил ничего лишнего. Ему просто хотелось узнать, чем вызвана такая благожелательность к этим людям.

– Я работала бы на них вечно. Но мне кажется, я уже объясняла: миссис Прайс хочет вернуться в дело. Она говорит, что ей надоело заниматься одной благотворительностью. У них наверняка есть планы, в которые я не посвящена. Не хочу лезть не в свое дело.

Филипп понял намек и закрыл тему. Для его спокойствия с них достаточно „откровений“ на этот день, решил Филипп, и ему не нужно больше задавать никаких вопросов. Поэтому сразу после обеда они вернулись к работе.

Вскоре самолет приземлился, и лимузин отвез Мадлен домой. Филипп разрешил ей не появляться сегодня в офисе, причем сделал это скорее ради себя самого, чем ради нее.

Но когда уселся за свой стол в кабинете, ему стало как-то одиноко. Пятнадцать лет он не испытывал ничего подобного.

Как же все это странно…

Мадлен не стала спорить с Филиппом. Она торопилась домой, чтобы поскорей увидеть дочку. Всего одна ночь без Эрин показалась ей целой вечностью.

После приятного ужина и долгого разговора с матерью Мадлен стала готовить Эрин ко сну. Усевшись в любимом кресле в детской, она теснее прижала дочку к себе. Под нежное укачивание девочка быстро успокоилась, а вот ее матери потребовалось гораздо больше времени, чтобы привести свои мысли в порядок.

Она поцеловала мягкие, как пух, волосы Эрин на затылке.

– Ты знаешь, – шептала Мадлен, – очень странно, но я рада, что все так произошло. Теперь твоя мамочка перестанет быть такой наивной.

Мадлен коснулась нежной щечки Эрин. Та крепко спала, и ее можно было опустить в кроватку. Но сегодня Мадлен ощущала острую потребность подольше побыть с ней вместе.

– Видишь ли, – продолжала она нашептывать сладко посапывающей дочурке, – отныне мама может забыть про свои детские фантазии. Она поцеловала его, теперь и она, и он знают, какую серьезную ошибку они совершили. Хотя должна сказать тебе, целуется он просто неотразимо.

Слово „ошибка“ абсолютно не подходило к событиям прошлой ночи. Мадлен вообще не могла описать то, что произошло. Во всяком случае, они оба сразу ощутили, что ведут себя неподобающе, и все сразу встало на свои места. И Мадлен, и Филипп достаточно взрослые люди, они оставят все это в прошлом и продолжат работу соответственно их профессиональному уровню. Филипп с должным уважением и пониманием отнесся к ее предупреждению, когда они обедали в самолете.

Мадлен была чрезвычайно рада, что немедленно ушла с балкона и не разрушила всего того, к чему так долго стремилась. Ей нравилась эта работа, и она почувствовала бы душевное опустошение, если бы получила увольнение.

Или если бы ей пришлось уйти по собственному желанию. По крайней мере, пока в этом не было необходимости. Тот странный поцелуй, в конце концов, помог ей освободиться от фантазий, которые затягивали ее как трясина, и не думать о той старой-старой сказке, о рыцарях на белых конях и о счастливой жизни… Она должна всегда помнить о том, что Филипп – ее босс, а она лишь его секретарь, и никогда граница их отношений не будет нарушена вновь.

Мадлен упорно старалась заглушить боль в сердце, которую ей причиняли эти мысли.

– Кроме того, он даже не знает, хочет ли иметь детей. – Она снова поцеловала Эрин. – Глупый человек.

Эрин сладко, по-детски вздохнула во сне. От этого вздоха Мадлен всегда просто млела, а сейчас приняла его как полное согласие дочки с тем, о чем она говорила.

– Ты права, он нам не нужен. Нам никто не нужен. Только эта работа, и все.

Когда Мадлен опустила наконец спящего ребенка в кроватку, она решила не признаваться дочурке в том, что солгала. К сожалению, Филипп нужен ей, очень нужен.

За завтраком Эрин не замечала красных кругов под глазами матери, вызванных еще одной бессонной ночью. Мадлен радовалась тому, что маленькие дети не умеют задавать каверзных вопросов. Неотложные утренние дела отвлекли ее, и ей удалось восстановить душевное равновесие. Когда Мадлен пришла на работу, она совершенно спокойно, выйдя из лифта, направилась к массивному столу, заваленному бумагами. Разумеется, это не постоянное ее рабочее место, но на сегодня оно принадлежало ей. Такая мысль вернула девушке немного спокойствия и дала возможность почувствовать себя нужной.

Она почти освободила стол от бумаг, когда двери лифта снова открылись. Мадлен даже не подняла головы, так как считала, что это Филипп. Сейчас вежливо скажет ей „доброе утро“ и пойдет мимо нее в свой кабинет.

Мадлен чуть не подпрыгнула от удивления на своем стуле, услышав совершенно незнакомый протяжный голос:

– Приве-ет. Определенно не миссис Монтаг, поэтому полагаю… мм… мисс Секретарша.

Мадлен не нужно было долго ломать голову, чтобы понять: перед ней стоит Джин Амберкрофт. Даже если б она не узнала его по фотографиям из прессы, в нем можно было безошибочно узнать одного из Амберкрофтов по темным волосам, орлиным чертам лица и загорелому и мускулистому телу. Правда, мужчина показался Мадлен менее красивым, чем Филипп.

Она улыбнулась и протянула ему руку.

– Привет, меня зовут Мадлен Вайер. А вы, должно быть. Джин.

Он усмехнулся в ответ и задержал ее руку немного дольше, чем того требовали приличия.

– Должно быть? – Он вздохнул. – Думаю, так оно и есть.

Мадлен осторожно высвободила руку.

– Миссис Монтаг в отпуске, а я ее замещаю.

– Везунчик… Я имею в виду Филиппа. В мужчине было что-то такое, что сразу располагало к нему. Мадлен почувствовала, что не может вести себя с ним строго. Ей стало понятно, почему Джин имел репутацию плейбоя, о чем часто упоминалось в прессе. Если он так непринужденно общается с секретаршей, то можно предположить, какой производит эффект, когда пускает в ход все свои чары.

– Филиппа еще нет. Передать ему, что вы заходили?

– Его еще нет? – Джин приложил руку к груди, словно у него остановилось сердце. – Быстро вызывайте „скорую помощь“. Он, должно быть, болен, умер или что-нибудь еще.

Со стороны лифта донеслось фырканье.

– Или что-нибудь еще, – произнес Филипп, проходя через приемную. Он бросил взгляд на Мадлен:

– Отставить „скорую помощь“.

– С добрым утром, братец. Ты что, проспал? – осведомился Джин.

– Некоторые из нас имеют такие обязанности, как, например, встречи с советом директоров, и их день начинается задолго до начала обеда. – Улыбка Филиппа выглядела натянутой, но, осознав свое излишнее высокомерие, он пожал протянутую братом руку и хлопнул того по плечу. – Не знал, что ты вернулся. Как Европа? – спросил он, по мнению Мадлен, с искренним любопытством.

– Ты скучал по мне? А в Европе холодно. – Джин в свою очередь похлопал брата по плечу и обратился к Мадлен:

– Запишите, дорогая. Никогда больше не позволяйте мне летать в Англию раньше июля. В марте у них еще зима. Живя в Техасе, я забыл об этом.

Мадлен схватила блокнот и начала быстро писать.

– Готово.

Джин рассмеялся:

– Эй, Филипп, она мне нравится. Можно мне забрать ее себе?

– Она не игрушка, Джин. И забрать ее тебе нельзя.

– Но у тебя уже есть секретарь, я имею в виду миссис Монтаг, благодаря стараниям которой ты раздулся от важности, как индюк. Разве ты не понимаешь, что мне необходима именно такая квалифицированная мисс Вайер, чтобы привести меня в порядок?