Последние слова Элиза произнесла насмешливым, пренебрежительным тоном, и это чувствительно кольнуло Лаваля. Увы, у его розы оказались еще более жестокие шипы, чем он ожидал. Казалось, Элиза не могла удержаться, чтобы хоть как-то не уязвить его ненароком. Но он прощал ее вновь и вновь, напоминая себе, что обязан ей своей свободой.

– А тебя это очень огорчит, да? – язвительно протянул Арман, скрыв обиду под напускной веселостью. – Предупреждаю заранее: мой грозный взгляд испепелит любого, кто посмеет взглянуть на тебя без должного почтения.

– Тогда я должна порадоваться, что ты вынужден оставить свою шпагу дома!

– Досадное обстоятельство. Не понимаю, почему на званые вечера принято являться без оружия? Иногда оно совсем не бывает лишним.

– Ха! Вот как раз поэтому оно и запрещено на балах.

Арман рассмеялся, и в следующий момент его руки скользнули за вырез лимонно-желтого платья Элизы. Испуганно вскрикнув, молодая женщина поспешно высвободилась и бросила на Лаваля предостерегающий взгляд.

– Не забывай, что мы собрались на бал, а не на уединенную прогулку, – строго предупредила она. – Хороша я буду, если заявлюсь туда в измятом наряде!

– Капризная недотрога! – фыркнул он. – Думаешь, если надела корону, то уже и можно воображать себя неприступной королевой? Хотя, признаю, что эта диадема смотрится на тебе потрясающе, – закончил он неожиданно мягким голосом.

Вспомнив, что эта диадема и весь гарнитур из топазов и бриллиантов были подарком Сазерленда к ее двадцатилетию, Элиза почувствовала неловкость. Отвернувшись от Армана, чтобы скрыть минутное замешательство, девушка с сосредоточенным видом принялась поправлять платье и прическу. Внезапно ее пронзила неприятная мысль, от которой ее щеки тут же вспыхнули легким румянцем. Они уже две недели были вместе с Лавалем, а он еще не подарил ей ни одного стоящего подарка. Конечно, он каждый день осыпал ее всевозможными знаками внимания, дарил цветы, организовывал всевозможные развлечения, но должно быть, ему и в голову не приходило, что ей может понадобиться новый наряд или что у нее нет подходящего украшения для выхода в свет. И, вообще, достаточно ли у него денег, чтобы обеспечить ей ту приятную, беззаботную жизнь, к которой ее приучил Гордон? А что он думает о будущем? Элиза понимала, что должна сама подумать об их дальнейших отношениях, но чувствовала себя не способной принять какое-то ответственное решение. За последние два года она привыкла к тому, что за нее все решает Сазерленд, и, пожалуй, просто отвыкла думать. И это уже начинало ее саму тревожить. Нельзя же быть такой несамостоятельной!

– Ну что, идем? – нетерпеливо спросил Арман, озадаченный этим затянувшимся молчанием. – Боюсь, что Каролина с Полем уже заждались нас в соседней комнате.

Одарив своего кавалера ослепительной улыбкой, Элиза церемонно подала ему руку. Каролина была уже полностью одета и с напряженным вниманием слушала Лектура, что-то взволнованно говорившего ей. Элиза обратила внимание, что при их с Лавалем появлении барон сразу перевел разговор на другую тему, но решила не придавать этому значения. В конце концов, ведь у этой пары могут быть свои секреты.

Во дворце графини Броницкой собралось не меньше трех сотен гостей. Кроме знатных шляхтичей, здесь было полно французских офицеров, из которых практически все были знакомы Лавалю и Лектуру. Они тут же представили своих товарищей Элизе и Каролине, и девушки почти ни одного танца не оставались без кавалеров. Понаблюдав немного за Арманом, Элиза убедилась, что он вовсе не собирается осуществлять свою угрозу и отпугивать от нее мужчин, и окунулась в водоворот веселого бала.

Уже ближе к концу вечера Элиза на несколько минут оказалась в одиночестве. Каролина куда-то исчезла вместе с Лектуром, Арман ушел с приятелями в курительную комнату. Отступив за мраморную колонну, Элиза поискала глазами свободный стул, чтобы немного отдохнуть.

– Устали, моя красавица? – вдруг раздался у нее за спиной низкий вкрадчивый голос.

Обернувшись, девушка изумленно ахнула. Перед ней стоял Марсель де Грамон. Он был одет в модный сиреневый фрак, тщательно причесан и выглядел очень бодрым. Его темные глаза были чуть прищурены и возбужденно поблескивали. Было заметно, что он откровенно наслаждался произведенным эффектом от своего нежданного появления.

– Месье де Грамон, – растерянно промолвила Элиза, протягивая ему руку для поцелуя, – вот так сюрприз! Значит, слухи о том, что вы решили вернуться во Францию, все же были верными? Император разрешил вам?

Маркиз усмехнулся, окинув ее снисходительным взглядом:

– Понимаю ваше удивление, миледи. Все это кажется необычайно странным, учитывая, что мы с вами виделись в Лондоне всего каких-то два месяца назад. Тем не менее, графиня, это так. Как видите, я снова получил французское гражданство. Иначе бы я просто не мог находиться сейчас здесь, в зависимой от Франции Польше. Но вы-то сама! Неужели и вы решились распрощаться с английскими туманами? Вот уж, признаться, не ожидал.

– Это не совсем так, – Элиза ненадолго замялась. – Мы с мадемуазель де Моленкур оказались здесь, можно сказать, по воле случая. Мы собирались поехать в Италию, но наше судно было захвачено французами и переправлено в Данциг. А от него до Варшавы, сами знаете, рукой подать.

– Хм. Интересная история. Ну, и как вам польская столица, где нельзя нынче сделать и шагу, не встретив француза?

– По-моему, очень красивый город.

– Да, город, без сомнения, прекрасен. Но ведь не это является самым важным для двух бесстрашных путешественниц. – Де Грамон очень пристально посмотрел на девушку. – Когда это вы успели так близко сойтись с полковником Лавалем? Судя по тем взглядам, которыми вы обменивались, ваши отношения уже переросли через стадию дружеских.

Элиза почувствовала, что краснеет, а вслед за тем ее захлестнула волна праведного возмущения. Какое право имеет этот человек задавать ей подобные вопросы? То, что они оба принадлежали к эмигрантскому кругу, не давало ему права вмешиваться в ее личную жизнь. К тому же в его голосе ей почудилась легкая насмешка. Смерив маркиза долгим взглядом, полным холодного достоинства, девушка с расстановкой проговорила:

– Месье де Грамон, ваши слова настолько дерзки, что наш разговор просто не может иметь продолжения. Прошу вас, оставьте меня. Я желаю побыть одна.

Он снова усмехнулся, чуть склонив голову набок. Но уходить явно не собирался.

– Зря вы так, миледи. А я только хотел сообщить вам нечто очень важное. Насчет вашего нового поклонника.

– И что же это? Какое-нибудь темное пятно в его прошлом?

– Если бы в прошлом! Но дело касается настоящего положения полковника Лаваля.

Он резко осекся, издав странный испуганный стон. Недоуменно обернувшись. Элиза увидела Армана. Он стоял рядом с де Грамоном и крепко сжимал его ладонь. Его побледневшие губы вытянулись в узкую линию, в глазах застыло знакомое Элизе, но уже почти забытое выражение холодной ярости. Заметив, как де Грамон изощряется в безуспешных попытках вырвать у Лаваля руку, Элиза не удержалась от короткого смешка. Но вслед за тем у нее вырвался тихий возглас испуга. Подобная выходка была совершенно недопустимой на светском вечере и свидетельствовала об ужасных манерах полковника императорской гвардии. Но, слава богу, на них, кажется, никто не смотрел.

– Посмейте еще хоть раз приблизиться к леди Шепард, де Грамон, и знакомство с моей шпагой будет вам обеспечено, – с нешуточной угрозой процедил Лаваль, продолжая сжимать стальной хваткой руку маркиза. – А теперь убирайтесь ко всем чертям, и поживее!

С этими словами он быстро отпустил побледневшего де Грамона и легонько оттолкнул его в сторону. Темно-зеленые глаза маркиза вспыхнули неприкрытым бешенством, но он не отважился затевать скандал, а лишь что-то угрожающе пробормотал и скрылся в толпе. Элиза с тревогой посмотрела на Армана. Ее изумление возросло, когда она увидела, что его небесные глаза уже не пылают холодным гневом. Сейчас во взгляде Лаваля читалось такое сильное отчаяние, что девушка даже испугалась и принялась трясти его за руку, чтобы привести в чувство.

– Все в порядке, любовь моя, не стоит так волноваться, – посмотрев, наконец, на нее, с самой непринужденной улыбкой проговорил Арман. – Просто этот человек давно напрашивается на неприятности. Видишь ли, у него есть одна крайне неприятная привычка – появляться там, где его совсем не ждут. Будто он все время что-то высматривает. Но к тебе это не имеет никакого отношения.

– Но мне показалось, – начала было Элиза, и тут же смущенно замолчала, почувствовав руку Армана на своей талии.

Как раз в этот момент вновь заиграла музыка, и Лаваль, бросив на свою даму выразительный взгляд, повел ее в круг танцующих. Расслабившись, Элиза постаралась выбросить из головы странный разговор с маркизом де Грамоном и снова окунулась в бальную круговерть.


– Барон Лектур сделал мне предложение.

Пальцы Элизы, расстегивающие застежку топазового колье, внезапно онемели. Медленно повернувшись, она посмотрела на Каролину широко раскрытыми глазами и тихо спросила:

– Ну, и что же ты ответила?

– Я согласилась стать его женой. Мы поженимся, когда вернемся в Париж.

– Вернемся?! То есть, ты решила вернуться во Францию? Вот так внезапно взять и все бросить?

– Мне нечего бросать в Англии! – сердито воскликнула Каролина. – И никто меня там не ждет. И потом, я уже и так стала женой Поля. Осталось только узаконить наши отношения.

Глаза Элизы вспыхнули неподдельным испугом.

– Ты что, отдалась ему?! С ума сошла! Как ты могла решиться на такое безрассудство?

– У тебя своеобразное представление о морали, дорогая, – с нервным смешком ответила Каролина. – Для себя ты почему-то не ставишь никаких запретов, и лишь на том основании, что уже побыла замужем, а я нет. Но это не важно. Я уже все решила, и даже не пытайся меня отговорить. Я еду с Полем в Париж!