– А ты в этом сомневалась? – с упреком бросил Сазерленд. – Что ж, ради того, чтобы твои последние сомнения исчезли, я не поленюсь отправить в Париж шпиона, и пусть он привезет тебе записку от этого искателя приключений.

Бросив на герцога виноватый взгляд, Элиза тихо сказала:

– Я докажу тебе, что умею быть благодарной, сегодня.

Его ладонь так крепко сжала ее пальцы, что девушка ойкнула от боли.


Маленькая яхта бесшумно скользила по волнам. Ночное море было спокойным. Очертания скалистого побережья Корнуолла уже совсем скрылись в тумане, но Арман все так же упорно всматривался в ночную тьму, не чувствуя ничего, кроме тупого отчаяния, тисками сжавшего сердце.

Неужели он больше никогда не увидит свою отважную спасительницу? Хотя бы только один раз, всего на несколько минут, чтобы поблагодарить за то, что она для него сделала! Почему-то Арман до последнего надеялся, что Элиза найдет возможность повидаться с ним перед тем, как он навсегда покинет Англию. И в то же время прекрасно понимал, что судьба не может быть настолько щедра.

За все эти дни не проходило и часа, чтобы он не думал о прекрасной графине Шепард. Ее прелестное лицо все время стояло у него перед глазами. Десятки раз он вспоминал их встречи, стараясь запечатлеть в памяти малейшие детали. Его сердце рвалось на части от безысходной боли. Боже, до этого случая он даже не подозревал, что способен так влюбиться в женщину! Да еще в родственницу своего заклятого врага! Но, странно, Л аваль больше не испытывал ненависти к Пьеру де Марни. Элиза разрушила мстительные чары, владевшие столько лет его сердцем. С каждым часом Арман все больше чувствовал себя свободным от душившей его злобы. И несчастным.

– Лаваль, дружище, ну сколько можно?

Сочувственный голос Поля Лектура прервал тяжелые размышления майора. Медленно обернувшись, Арман попытался выдавить улыбку, но вместо этого его лицо исказила гримаса боли. Махнув рукой, он отвернулся от друга и тяжело оперся на деревянные поручни, рискуя свалиться в воду.

– Черт возьми, вот уж не думал, что ты способен так убиваться из-за какой-то юбки! – растерянно пробормотал Лектур.

Вскинув голову, Арман посмотрел на приятеля долгим задумчивым взглядом.

– Я люблю ее, Поль, – с болью проговорил он. – И просто не представляю, как смогу без нее жить. Если бы ты знал, как мне хочется спрыгнуть с палубы и…

– О нет, только без глупостей! – предостерегающе воскликнул Лектур. – Во-первых, мы уже достаточно далеко отплыли от берега, во-вторых, течение в этом месте слишком сильное. Ну, и потом, даже если ты сможешь каким-нибудь чудом увидеться с этой девушкой, это все равно ничего не изменит. Ведь не можешь же ты увезти ее с собой в Париж, черт побери! Она никогда не решится на такое, у нее совсем другая жизнь.

– Вот это-то и убивает меня больше всего, – мрачно процедил Арман. – Та огромная пропасть, которая существует между нами. Дьявол! – яростно воскликнул он, ударив кулаком по поручням. – Да ведь на самом деле эту проклятую пропасть ничего не стоит перешагнуть, стоит только захотеть! Никакой непреодолимой преграды не существует, во всяком случае, для меня. Если бы только Элиза захотела стать моей, я нашел бы способ вернуться в Англию и увезти ее.

– Самые подходящие мысли для сегодняшнего дня, – скептически заметил Лектур. – Учитывая, что мы только что чудом избежали заключения в английской тюрьме, а то и чего похуже. Нет уж, как хочешь, а я больше не участвую в подобных авантюрах. Предпочитаю драться на полях сражений, где, по крайней мере, стоишь лицом к лицу с противником. Да и тебе не мешало бы подумать о предстоящем походе в Европу. Или ты уже забыл, что со дня на день начнется новая большая кампания?

– Не забыл. И, честно говоря, впервые радуюсь предстоящей войне.

– Прекрасно, что ты хоть чему-то способен радоваться. В таком случае давай спустимся в каюту и выпьем за наши предстоящие победы. Испытанный способ – если тебе так плохо, что не хочется жить, напейся до бесчувствия. А наутро все предстанет в другом свете.

– Утром мы уже будем во Франции, – задумчиво протянул Арман. – И увидим ее только благодаря моей храброй и решительной графине. Мне доходчиво разъяснили, что своим спасением я обязан исключительно ее заступничеству.

– Как и все мы, – подхватил Поль. – Что ж, дружище, утешай себя тем, что эта знатная аристократка все-таки снизошла до такого плебея, как ты! И выбрось из головы все мысли о новом похищении. Разве мало бедняжка Элиза от тебя натерпелась?

– Достаточно, – хмуро процедил Арман, покидая палубу вслед за приятелем.

ГЛАВА 8

Лондон, 1807 год

– Леди Шепард, мне кажется, шумный бал вас немного утомил. Если хотите прогуляться на балкон, я готов сопровождать вас!

– Позвольте, Лэнгстон, а как же мазурка, которую графиня обещала танцевать со мной? Ведь вы не забыли об этом, миледи? Вы обещали мне два танца, и оба они пока еще за мной!

– Не желаете ли бокал вина, леди Шепард?

– Начинают играть вальс, не окажете ли мне честь?

Сделав предостерегающий жест, Элиза с очаровательной улыбкой оглядела обступивших ее со всех сторон мужчин.

– Простите, джентльмены, но я слишком устала, чтобы принимать знаки вашего внимания. Это мой третий бал за неделю, и я едва держусь на ногах. Прошу вас, оставьте меня ненадолго одну. Оглянитесь, ведь в этом зале столько хорошеньких женщин, скучающих без кавалеров!

Отделавшись от назойливых поклонников, Элиза отступила в тень колонны, и устало окинула взглядом огромный зал. Одни и те же надоевшие до боли лица, искусственные улыбки, повторяющиеся изо дня в день однообразные комплименты и танцы, танцы без конца, великосветские приемы, похожие один на другой, по двадцать раз слушанные оперы, спектакли, которые уже столько раз смотрел, что перестал воспринимать. И прогулки по одним и тем же аллеям, неизменно в сопровождении толпы предупредительных кавалеров, не дающих отдохнуть и подумать о своем. Конечно, поначалу все это казалось интересным и увлекательным, но ведь всему рано или поздно наступает предел.

Поискав глазами Сазерленда и не найдя его, девушка нахмурилась. Гордон растворился в толпе, как только привез ее сюда. И совершенно неясно, как теперь возвращаться домой, ведь она приехала на бал в его экипаже, а взять наемную карету в это время суток невозможно.

Придется или ждать, пока герцог появится поблизости, или воспользоваться экипажем кого-нибудь из поклонников. Этот вариант совершенно не устраивал Элизу, но у нее так ужасно разболелась голова, что оставаться и дальше в душном, шумном помещении не представлялось возможным.

– Леди Шепард! Мне показалось, что вы чем-то расстроены. Может быть, я смогу вам как-то помочь?

Обернувшись, Элиза увидела рядом с собой маркиза Марселя де Грамона. Он был таким же эмигрантом, как и она сама, и раньше они часто встречались на балах и вечеринках в клубе эмигрантов. Но полгода назад де Грамон куда-то исчез. Поговаривали, что он подался во Францию, ко двору Наполеона.

– Месье де Грамон! – удивленно воскликнула девушка. – Вы вернулись в Англию? А наши сплетники утверждали, что вы поступили на службу к корсиканцу!

Он криво усмехнулся, покачав головой.

– Представляю, с каким наслаждением наши эмигранты перемывали мне косточки. Но что с них взять? Это сборище бездеятельных тупиц больше ни на что не способно. Я столько раз слышал разглагольствования наших соотечественников о дальнейшей судьбе Франции, что меня стало от них тошнить. Море пустых слов вместо реальных дел – что может быть бессмысленнее и пошлее?

– Ради бога, маркиз, говорите тише! – Элиза испуганно огляделась. – За подобные высказывания вас могут подвергнуть изгнанию из эмигрантского общества.

Де Грамон пренебрежительно повел плечами:

– Мне абсолютно все равно, что обо мне подумают наши французские друзья. Но вы правы, я совсем не к месту завел этот разговор. Так что у вас случилось, графиня? Какие-то затруднения?

– Да. Я хотела уехать домой, но не знаю, как это сделать. Я приехала на бал в чужом экипаже.

– Понимаю. – Маркиз снисходительно улыбнулся. – Ваш любезный герцог бросил вас здесь, а сам исчез в неизвестном направлении. Что ж, эта беда поправима. Мой экипаж к вашим услугам, миледи. Я отвезу вас домой, а затем разыщу Сазерленда и сообщу ему, что вы решили покинуть бал.

На минуту Элиза застыла в раздумьях. Ее несколько покоробил тон, в котором де Грамон предложил ей свои услуги. Было довольно бестактно с его стороны говорить, что герцог бросил ее здесь, словно она ему в тягость. Но, с другой стороны, Марсель де Грамон был эмигрантом, то есть «своим», а к своим полагалось относиться терпимо и снисходительно.

– Благодарю вас, маркиз, – наконец промолвила Элиза с признательной улыбкой. – Я буду вам очень признательна за помощь.

Подав маркизу руку, Элиза вышла вместе с ним в просторный холл, а затем на улицу. Возможно, подумала девушка, герцогу не понравится, что она уехала, не дождавшись его. Но Элиза чувствовала себя слишком усталой, чтобы раздумывать об этом. Достаточно и того, что у нее и так испортилось настроение из-за пренебрежительного отношения Гордона.

Оказавшись внутри кареты, Элиза расслабленно откинулась на спинку мягкого сиденья. Шел второй час ночи, и от усталости ее начинало клонить в сон. Но вдруг она почувствовала, как де Грамон осторожно взял ее за руку, и тотчас открыла глаза.

– Извините меня, маркиз, я, кажется, задремала, – смущенно пробормотала она.

– Ничего, – с легкой усмешкой отозвался он, – ведь тот образ жизни, который вам приходится вести, отнюдь не способствует бодрости и здоровью.

– Не так давно вы и сами вели точно такую жизнь, – напомнила Элиза. – Вспомните, сколько раз нам с вами приходилось танцевать на балах до самого рассвета?

Его губы искривились в презрительной усмешке.

– Это унылое существование нельзя назвать достойной жизнью. Интриги, борьба, опасности, от которых захватывает дух и сильнее бежит кровь по венам, – вот стихия настоящего мужчины. А такие, как ваш герцог…