– Ты их делаешь, – отрицательно качает головой. – Новые, ужасные ошибки. Ведь это именно ты начала. Стала сбегать, уходить… Что ты хотела доказать? Чего тебе не хватало?

Странно, но Нина Андреевна словно не помнит их с Ритой последней встречи, когда Рита приезжала за собственными вещами, а сама Нина Андреевна устроила безобразный скандалище с проклятиями, обвинениями.


Может быть, в чем-то она и права, Нина Андреевна. Может быть, даже во всем, но больше всего Рите хочется сейчас встать и уйти, а не переливать в сотый раз из пустого в порожнее. Для себя она уже все решила. Рита всегда была такой – терпеливой, уступчивой, отходчивой, но если доходила до определенной черты, то назад уже пути не могло быть – уходила без оглядки, безвозвратно.

И вместе с тем, как бы издевательски это не выглядело, Рита сейчас могла бы признаться в благодарности бывшей свекрови, ибо ее действия, слова, «бессознательное» помогли Рите с принятием окончательного решения.

«Если отбросить лирику, то, по большому счету, я просто не хочу иметь ничего общего с семейством, передающим ненависть эстафетой из одного поколения в другое. Да, в Соне есть ваша кровь, но воспитание будет только нашим. Моим и моей семьи».

– Я не вернусь, Нина Андреевна, – терпеливо повторяет Рита. – Я не буду с вами спорить. Убеждать или доказывать. Миша замечательный человек и будет полностью свободен, как только даст мне развод. Я не знаю, зачем он тормозит процесс.

– Дура! Он о ребенке в первую очередь думает! – не выдерживает женщина.

– О себе он думает в первую очередь! – отвечает невестка. – О своем ущемленном достоинстве! Да и вы все боитесь признать, что переживаете лишь о том же, а ребенок ему нужен был только, чтобы меня привязать!

Замолкая на полуслове, Рита закрывает глаза, мысленно считает до десяти.


– Пусть всем расскажет, что он меня бросил, – в голосе Риты усталость, словно она долго и далеко несла что-то очень тяжелое. – Мне все равно, а ему, наверное, это поможет.

– Я не за тем пришла, – вздыхает/удерживает Нина Андреевна, – я хотела понять тебя, поговорить с тобой, как с женщиной. Ведь в нас мудрости больше и терпения. – Она долгим, многозначительным взглядом смотрит на Риту, словно ищет зацепку и никак не находит. – Только вижу, что ошиблась. Нет в тебе ни любви, ни тепла. Ты пустая. Мы тебе рангом не вышли?!


Когда бывшая свекровь со скандалом покинула дом, Рита с облегчением вышла в сад. Эта женщина всегда душила ее одним только своим присутствием – словно накрывала железобетонным колпаком, саркофагом невыносимо-неподъемным, слепленным из сводов, правил, суеверий и житейской, сермяжной правды.

– Господи, наконец-то! – вдохнула полной грудью чуть сырую свежесть зелени. – Теперь-то они точно от меня все отстанут! Я свободна! Я выслушала всю эту вашу грязь, считаю это платой за выход!

Молодая ведьма в танце утра, в брызгах нового солнечного света под музыку распускающихся цветов и пения птиц – такой увидела Диана свою дочь. Наверняка такой ее написал бы гениальный дед…

«Сумасшедшая! – кольнула черная мысль в самое ее сердце. – Ее дед и отец были гениями, на ком-то же природа должна была отдохнуть!»

– Мам? – слишком открытая улыбка, наивная радость в глазах, которые, и правда, выглядят блаженно-безумными. – Ты чего?

«И ничего ведь не скажешь – она просто не слышит! Гнет свою линию с наивностью Иванушки-юродивого!»

Диана с тяжелым сердцем отводит взгляд – «что мне делать-то с тобой? Если ты и правда не понимаешь, что делаешь».

– Она не знает слова «снобизм», но именно это теперь думает о нас. «Не по рангу!» – смеясь, Рита повторяет особо повеселившие слова свекрови и добавляет собственное к этим ее словам отношение. – Ну и пусть! Мне все равно, лишь бы больше ни у кого и в мыслях не было ко мне свататься. Пусть придумывают себе объяснения, какие хотят. Я со всеми согласна.

– Ты дура? – не выдерживает мать, – Ты, по-моему, совсем сбрендила с этой своей архитекторшей! – «А если не сошла с ума, то просто издевается!»

Возвращаясь мамиными стараниями на грешную землю дня текущего, Рита вновь становится обычным человечком и лишь с улыбкой качает головой, глядя на Диану все еще удивительно светящимися глазами.

– Нет, мам, теперь она ни при чем. Мы больше, пока не вместе, к сожалению. Но… и я теперь прежней не стану.

Диана ничего не ответила, не дослушала, просто развернулась и быстро пошла прочь.

«Нужно что-то срочно делать! Нужно как-то ее спасать!» – из семени сомнений мысль созрела в полную уверенность.


А в это самое время, на своем огородике, разбитом под окнами барачного типа двухэтажки, Катя собирает свежие тугие огурчики, срезает пучок душистого укропа и пару зеленых луковых хвостов. За кустами черной смородины, отделяющими ее земельный надел от соседского, копошится бабка Нюра, укоризненно бурчит себе что-то под крючковатый нос.

– Не ваше дело! – громко отвечает-угадывает Катерина.

– Он ей морду изукрасил, а она ему салат, – подтверждением доносится бурчание соседки, оканчивающееся безапелляционным выводом: – Шалава!

Один глаз у Кати и вправду приобрел естественную синюю тень, после жаркой встречи с давно пропавшим мужем, а выражение лица после суток беспрестанной плотской любви стало таким умильно-блаженным, словно у брахмана, достигшего просветления и полной нирваны.

– И горжусь этим! – глумливо кричит соседке. – А вы завидуйте!

«Какой там Золотарев со своими дурацкими требованиями?!» – шагая домой, Катя мысленно удивляется сама себе. – «Ни кран починить, ни трахаться не умеет! Другое дело Серый!»

Как вернулся, так все заработало – Федьку приструнил, полку прибил, Катьку (будь она ненасытна) ублажил и тещу поставил на место, а то вздумала учить уму разуму.

– Сейчас салатик готов будет и можно завтракать, – громко возвещает о своем появлении в маленькой квартирке.

Огромный Серега занимает почти всю Катькину кровать. Он старше ее на три года, а сейчас выглядит и того больше. Лет семь назад приехал в Городок учиться, как раз когда она сохла по убегающему в армию Золотареву, заметил, ухаживал, ревновал, завоевал… И ничего, что после пропадает где-то месяцами!

Напевая себе что-то веселое, Катя даже с припудренным фингалом выглядит до невозможности счастливой – странный народ эти женщины.


Мишка упустил момент, когда Ольга свернула с проспекта. Посуетился, поискал, пока не понял, что потерял ее окончательно. Осознал, что звонить глупо. Поток машин на Садовом не оставляет выбора. Вся наша жизнь – колесо сансары, и мы белками в нем перебираем лапками, выбиваясь из сил, а на деле не движемся ни вперед, ни назад.

Он никогда не любил Москву – слишком пафосно, пыльно и людно. Рита – олицетворение столицы. Умная, интеллигентная, знающая себе цену. Простую вежливость в ее общении с миром и окружающими людьми он воспринимал всегда игрой, притворством. На самом деле считая «Риту милую» просто затаившейся стервозиной.

«Иначе она не отличалась бы от всех этим "непонятно чем"!» – доказывал сам себе то, чего понять в ней так и не смог.

Катька – проста, как три копейки.

Джамала – позолоченный лабиринт арабской вязи, лишь на первый взгляд кажется сложным. На деле – если не найдешь меня, то я в шкафу.

Кампински – даже с ней все не так мудрено, если включить верхнюю голову, как любит повторять отец. Но Рита – это просто кошмар!

Он никогда не знал, чего от нее ожидать, но зачем-то постоянно что-то ждал. И вроде не требует ничего, а держит! Не обещает, но посмотрит, и он готов верить даже ее несказанным словам.

– Ведьма! – шипит Золотарев, злясь особенно на платную парковку.


И вот теперь она, видишь ли, ушла!

И вот теперь он, оказывается, не смог понять ее тонкую душевную организацию!

«Пять лет понимал, и один хер, не смог!!!»

«Дура!» – бессильно бесится мужчина в железной коробке собственного автомобиля.

«Всех смог понять, кроме тебя! Может, дело в тебе???»


Москва-Сити странное место. Оно видится Михаилу помпезной декорацией, построенной для съемок фантастического блокбастера и не больше. Вместо железа и бетона – фанера, вместо стекла – блестящая фольга. И люди здесь такие же статисты-актеры, всего лишь выполняющие эпизодические роли.

«Насквозь лживы, как и ты!» – в каждой прохожей девушке Золотарев сейчас видит потенциальную проекцию Риты. Ведь она действительно могла бы стать любой из этих, которые шастают здесь с деловым видом. Одинокие самки, выбравшие карьеру вместо семьи или караулящие своего миллионера.

«Я тебе мало зарабатывал, что ли?! – возмущается память. – Так ты поэтому на Кампински повелась? У нее денег больше!»

Последняя догадка остановила бешеный скач /срач обвинений.

Миша повторил ее себе вновь, мысленно повертел, ощупывая и разглядывая с разных сторон, пришел к выводу – мужчину нельзя сравнивать с женщиной, а вот уровень дохода можно!

Похоже, хаос, созданный действиями и словами Риты, приобретает, наконец, простую и понятную Михаилу форму. Никакая она не ведьма, сучка с понтами до небес. – «Она хотела бы жить на Манхеттене, а я просто диджей на радио».

Плюнув себе под ноги, он зашагал к сорокасемиэтажному зданию.


Макет будущего района вернее всего было бы поставить в Филиале. Возможно, так и будет со временем, а пока он красуется в просторном Верином кабинете. Где сама хозяйка сейчас занята разбором деловых бумаг и одновременной телефонной беседой.

Скрестив руки на груди, Талгат гуляет задумчивым взглядом по городу, который ему предстоит построить. По площади «Северо-Запад» практически равен нынешнему Городку. По удобству и уюту, без сомнений, превзойдет его. Разноэтажные дома и офисные здания, улочки, дворы, парки, магистрали – все продумано до мелочей и устроено так идеально, что невольно закрадывается крамольная мысль – «а не посещали ли Кампински при сотворении этого проекта какие-нибудь античные боги или призраки великих зодчих?». Ибо для простого смертного (одного) он слишком сложен, слишком хорошо просчитан и интегрирован в имеющееся пространство.