Поблескивающая хромом защелка прохладна. У нее идеальный ход. Ее даже не слышно при открытии и закрытии. Нужно просто, легко, без усилий повернуть.

«Но я не хочу».


– Я не пущу тебя, – тихо произносит Джамала себе и злу, колотящему ногами в ее дверь. В душе закручивается ураган из «да», «нет» и детского кошмара, когда точно знаешь, что дома ждет наказание (за что-либо), не хочешь туда идти, но деваться все равно некуда, только сейчас по-другому. Шепчет Джамала сама себе: – Он ничего мне не сможет сделать. Ты не откроешь ее и не сломаешь! – кричит она Мишке. – Это моя квартира!


– Уходи, – произносит в телефон. В динамике слышно тяжелое дыхание разъяренного мужчины (непонятно, что он там делает, но по двери больше не колотит). – А еще я расскажу Талгату, – обещает Джамала. – Он убьет тебя.

Хохот, усиленный подъездной акустикой, воистину звучит дьявольски.

– Дура! – глядя на дверь и видя за ней Джамалу, кривит губы Золотарев. – Это тебя он убьет, если я ему кое-что расскажу. Так что лучше открой по-хорошему, если не хочешь потерять завидного жениха.

Осознание его правоты настигает Джамалу ледяным дыханием страха. – «Если Талгат узнает, он непременно бросит меня».

– Ты всегда была дурой, Саймуратова, – продолжает Золотарев. – Или как там твоя настоящая фамилия? – он насмешливо пялится в дверь. – Открывай, и тогда я, может быть, ничего не расскажу этому идиоту.

Слезы каменеют в глазах Джамалы, больно царапают в кровь.

– Ни за что! – тихо и удивительно твердо отвечает та, что всегда была послушна. – Я люблю его, – годы страха, унижений, издевательств рассыпаются в тень от света единственного и самого сильного, чистого, человеческого чувства. – Я теперь знаю, как это, а ты пошел вон, Золотарев. Я презираю тебя! Ты никто! – она сбрасывает соединение, закрывает внутреннюю дверь, идет вглубь квартиры, чувствуя, как тело колотит нервная дрожь.


– А ты вообще хоть что-то взяла с собой? – решается спросить Ольга, пролетая сто первый километр от Городка. – Паспорт, например?

«Странно спустя время вновь ощущать ее в соседнем кресле, – она ведет машину и смотрит вперед. – Дальше этой отметки мы еще не выезжали вместе», – белый столбик, отсчитывающий километры, стремительно бежит обратно к Городку.

– Паспорт. Взяла, – путаясь всего в двух словах, рассеянно подтверждает Рита.

Навевает Ольгу на новый мысленный вопрос: «Она вообще сейчас понимает, что делает? Или завтра проснется и устроит мне показательное выступление?»

– Нам… сколько времени займет дорога? – Рита старается говорить обычно, но продолжает путаться в словах.

Ольга уже задумывалась о том, что пережитые события не лучшим образом сказываются на душевном и психическом состоянии Риты. Сейчас, например, она слегка похожа на сумасшедшую.

– Около трех часов, – стрелка спидометра упорно закрепляется у отметки 200 км/час. – А может быть и быстрее.

– Пробок сегодня не должно быть, – подает свою реплику Талгат. – Черт, с кем она там болтает? Занято… вечером все из города выезжают, это только в воскресенье в город хрен пробьешься с выходных.

Ольга бросает на его отражение в зеркале быстрый взгляд.

– На то и расчет. Кстати, ты решил, где остановишься?

– Где…? – прозрачным эхом вспыхивает голос Риты. Этот вопрос неожиданно вселяет в нее панический страх. – «Где я сама-то ночевать буду?»


Глядя на дорогу, бросающуюся самоубийцей под колеса ауди, Рита слышит негромкую беседу Ольги и Талгата, они обсуждают дела Компании и Джамалу.

– Девчонки, давайте я вас угощу, а? – в сотый раз предлагает Талгат. Вопросительно-трогательно переводит взгляд с Ольги на Риту и обратно. – Самса очень вкусная. Правда!

– Угу, приготовленная с любовью! – смеется Кампински, не оглядываясь. – Джамала, бедняжка, всю ночь, небось, не спала, а ты!

– Да не съем я столько за полдня всего! – психует Талгат. – Я говорил ей!

– А она улыбается, соглашается и делает по-своему, – озвучивает истину Ольга. – Вот она, восточная мудрость в действии.

Разговаривая с Талгатом, Ольга исподволь наблюдает за Ритой. Не хотелось бы сейчас замечаний или ненужных откровений о грешном прошлом. Из песен слов, как фактов из истории, конечно, не выбросить. Тем более из такой продолжительной и щекотливой истории, как «танго втроем».

– …она очень похорошела за последнее время, – задумчиво произносит Рита. – Джамала сейчас прямо светится.

Ольга благодарно улыбается Рите за исключительно женскую солидарность.

Рита не смотрит на Ольгу, не знает ничего об их счетах, просто, как Алиса, брякает то, что думает.

– Это не мое, конечно, дело, но, похоже, что она влюбилась кое в кого по самые ушки, – в глубине ее глаз оттенок вечера, где она в синем платье на еловой аллее позади банкетного здания. – И я честно, от души желаю ей ответных чувств от… Она очень хорошая. Она этого достойна.

Талгат молчит. Ему странно, словно слушает откровение оракула. Приятно. Ольга видит его в зеркале. Что ответить Рите, она не знает.


Разговор о Джамале медленно сходит на нет. Половина выпечки из Талгатовой сумки перемещается в Ольгину. Обсуждаются вопросы о завтрашней встрече и прочие рабочие моменты, за которыми Рита прячется, словно за кружевом. Ее их дела не касаются. Она смотрит вперед и видит лишь дымку, туман с неясными очертаниями призрачного будущего. В Городке его нет. Там всецело и безраздельно хозяйничают Золотаревы. Заниматься дизайном можно будет только на фрилансе, но не интерьерным, потому что в этом случае полностью на удаленку перейти невозможно. Нужно все-таки изначально самой поприсутствовать на объекте, самой сделать все фото, пообщаться лично с заказчиком.

«К тому же, мне очень не хватает и практики и теории. Мне необходимо постоянное обучение, и веба в этом случае очень мало, нужны курсы, мастер-классы».

– Все хорошо? – вежливо интересуется Ольга. Рита отвлекается – «обеспокоена моей отрешенностью и молчанием? Не можешь, как раньше, понять мои полторы мысли, их стало немного больше, и оттого чувствуешь себя неуверенно?»

– Все хорошо, – подтверждает. – Не переживай. Я в полном адеквате. По собственному желанию и согласию.


Ольга усмехается:

– Вот после этих слов мне особенно спокойно. Ибо ты напоминаешь мне одного родственника, который особенно уверял всех в кристальной трезвости, будучи пьян в полный джазище.

Рита тихо смеется:

– Тебе не угодишь. Ну, хочешь, я названия улиц «Северо-Запада» тебе перечислю?

Ольга ежится, словно от сквозняка:

– Ты нас с Талгатом в этом случае точно не убедишь, только сумасшедший запомнит их все, – в ее фразе намек «мы не одни».

– В твоем ответе истина, – снисходительно отвечает Рита. – Вы их не помните, я могу придумывать на ходу, и это будет выглядеть правдоподобно.

Талгат громко хохочет:

– Хитрый дэвушка, далеко пойдет! – Ольга тоже улыбается до Талгатова вопроса: – А ты вообще из какого отдела? Я тебя раньше не видел.

Машина летит на скорости больше двухсот километров в час – одно неверное движение, и три трупа обеспечено.

– Я не ваша, просто Ольга великодушно согласилась подвезти меня, – отвечает Рита и выглядит честно-пречестно, «по большому счету она не лжет ни единым словом». – А про «Северо-Запад» весь Городок уже целый месяц только и говорит.

– Скоро будем на месте, – вступает Кампински. – Талгат, тебя куда?


Диана Рудольфовна удивленно взирает на Ритины туфли, стоящие в раскрытой коробке посредине кухонного стола.

Она решила сделать дочери сюрприз – приехать с ночевкой, посидеть вечер за чаем, поговорить о… чем с ней разговаривать, если она ведет себя как полоумная?

В остальном беглый обзор сообщает о единственном жилом месте во всей большой квартире – за столом с ноутбуком.

– И где ты? – слушая гудки в телефонной трубке, спрашивает у неизвестности женщина.


С очертаний мегаполиса, лежащего громадой в сумерках июньского вечера, Рита переводит взгляд на мигающий вызовом телефон. Он предусмотрительно поставлен был на беззвучный и лишь вибрацией сообщал о входящих. В данном случае одном-единственном несвоевременном.

– Меня до ближайшего метро, – просит Талгат. – Я к родне, дальше сам доберусь.

Ольга согласно кивает.

– Да, мам, – обреченно отвечает Рита на третий по счету вызов. – Я тебя слышу, просто мне не очень удобно сейчас говорить.

Ольга с беспокойством закусывает губу. Диана Рудольфовна – это серьезно, и, похоже, она еще не в курсе внезапной поездки дочери.

– Завтра буду, вечером. Нет, я не могу тебе сейчас пока ничего рассказать. Да, из суеверного опасения. Нет, со мной все хорошо и даже отлично. Мама! – она некоторое время слушает собеседницу. За это время Ольга успевает припарковаться недалеко от станции метро, попрощаться с Талгатом и вновь вывести машину на проезжую часть. – Я поняла тебя, я тебя услышала, – дежурно заканчивает Рита. – Завтра поговорим. Хорошо, я приеду к вам на дачу. Да, сразу же. Спокойной ночи. Нет, не издеваюсь.


Ольга делает музыку радио громче. Город с любопытством смотрит на Риту, словно сравнивая со старым школьным фото, и подмигивает светофорами.

– Поможешь мне чаю выбрать? – спрашивает Ольга. – Мы почти приехали. Только в магазин зайдем.

Рита согласно кивает. Разговор с мамой оставил тяжелый след и неприятные перспективы в прогнозе – опять объяснять, убеждать, доказывать и разжевывать очевидные факты того, как Золотаревы не оставляют ей ни единого шанса в Городке заниматься тем, чем хотелось бы (вообще ничем!).