Ольга со своей кружкой в руках угрюмо проходит мимо, покидает кухню.

Гостья остается одна. Не понимая, она пожимает голыми плечами.


Несколько дней/раундов переговоров до сих пор ни к чему хорошему не привели. Ольга не участвовала в них – предложений вступить в делегацию не поступало (привет обоим Золотаревым), а сама напрашиваться она не стремилась. «Хотя, можно было бы…» – апатия навалилась вместе с подпортившейся погодой.

«Милаха мэр чувствует себя бывшей девственницей, потерявшей невинность по вине Компании. Старший Золотарь зачем-то пытается убедить его в обратном. Лучше бы кольцо пообещал. Номинальное»


Обнимая горячую чашку ладонями, Ольга шарит взглядом по странице чайного интернет-магазина.

«Как дела?» – прилетает месседж от Веры.

Хорошо, что она загружена сейчас работой, Ольга мысленно благодарит Семенова за его житейскую мудрость и здоровый пофигизм, помогающий ему управлять женой и Компанией.

«Леннон в последнее время чет зачастил…» – Ольга отправляет Вере ссылку на песню.

«И даже не один – в легендарном составе пели о безвозвратном вчера, затем вместе с Йоко о мире без войн».

Заказать чай в Городке отчего-то целая проблема, проще из Москвы оформить доставку.

Абонент «опера№ 5» безуспешно пытается достать Ольгу звонком. Кампински делает вид, что не замечает трезвонящего на всю квартиру рингтона.

«Почему не отвечаешь?» – ворчит Вера-мессенджер.

Ольга обреченно вздыхает.

«Тел где-то в куртке, лень вставать. Пиши сюда».


«Мне иногда кажется, что нас придумал кто-то. И просто записал, как красивую, невозможную в обычной жизни историю», – пишет от скуки в социальную сеть.


Встретиться с Ритой она больше не пыталась.

Иногда слышала сплетни филиальских работниц о кинувшей Золотарева-младшего жене, недоумевающих, «чего ей только нужно?» и «серьезно ли, надолго ли это?».

Мишка хранит для них загадочное молчание, проводит кастинг секретарш на освободившееся Джамалкино место.

Джамала в свою очередь отчаянно пытается скрыть новый роман от окружающих и окружающие ее сплетни от нового романа.

Золотарев-старший страшно боится вмешательства из Центра в его конфликт с мэром. Его команда все громче кричит о «засилии власти» и прочей ереси.

«Ну, а у меня пока, пока все окей» – поет Сергей Чижов из плейлиста вконтакте.


По оконным стеклам время от времени барабанит дождь.

Рита никогда не любила его раньше, а сейчас ей нравится, закрывая глаза, слушать рваный капле-ритм. Словно «танцующая в темноте» в нем она слышит уникальные музыкальные композиции, звучащие лишь сейчас, лишь здесь и лишь для нее.


«Возможно, так сходят с ума», – иногда еще Рита вспоминает о прошлом, настоящем и прочем мире, отсеченном от нее входной дверью, оконными стеклами и стеной воды.

Странное время – день за пять. И вроде календарных горсть, а прожитых уже словно несколько месяцев.

Иногда о себе и оставленном за бортом мире напоминает «бывший муж» – именно такое определение отныне соответствует Золотареву в ее вселенной. Она еще не подавала документы на развод. Но уже оповестила его о своем намерении. Он пытался достучаться в дверь, кричал, оскорблял, но наушники с громкой музыкой решили эту проблему. О том, куда муж делся через пару часов, Рита и думать забыла.

Пару раз Золотарев приезжал на дачу к Диане Рудольфовне с целью забрать Соню домой, о чем Диана тут же делилась с дочерью. Но девочка отказывалась уезжать без мамы, да и бабушка не отпускала внучку с невменяемым явно отцом.

– Можешь обвинять меня в чем хочешь, но лучше я для тебя буду ведьмой, чем потом в трауре носить цветы на могилу ребенка. Ты ж выглядишь, как безумец!


«Возможно, и я уже где-то в психушке», – время от времени Рита отвлекается от компьютера.

«Просто еще не осознала. Просто слишком глубоко заглянула в бездну и сама стала ею – тёмной, бездушной и бездонной пустотой».

Рита фокусирует взгляд на комнате в сумеречном свете непонятного времени суток. Заставляет себя есть, пить, стоять в «планке», ходить в душ, а потом непременно вернуться обратно в графический мир 3-D проектирования и геометрических фантазий. Как во дворце снежной королевы в нем все идеально, красиво. Не всегда просто/понятно, но зато логично, свободно и не больно…


«Скучно».

Очередная Ольгина ночь приходит/проходит бессонницей. Ожидание решения по «Северо-Западу» вымотало так, что даже работа не особенно отвлекает/радует в последнее время. Дабы не терять его попусту, взяла несколько удаленных расчетов – «копаюсь потихоньку».


Образы недавнего прошлого скользят бликами редких фар машин по экрану потолка.

«Стремно».

Ольга зевает, закрывает глаза. Гостьи не задерживаются больше суток, дольше – начинают раздражать. И хоть давно к тому шло, все-таки неприятно.


«Только Рита так свободно и просто влетела в мою жизнь, что даже странным это назвать будет странно», – читай – неверно.

Прокручивая в памяти события прошедшей весны, Ольга сама себе удивляется, насколько естественной в те дни казалась/ощущалась ей связь с Ритой.


Сейчас. Ольга поднимает глаза – разгар рабочего дня и разгар эмоционального совещания о будущем проекта, старт которого на несколько дней приостановлен местным мэром. В кабинете Генерального шумно. Высказываются все разом, расслышать кого-то в отдельности невозможно. Впрочем, ни Ольге, ни Михаилу не нужно. Только они не принимают участия в «сотрясании воздуха» и бессмысленном разглагольствовании о…

«Только бы они не принимали решений», – читает он по ее губам, неожиданно кивает в сторону двери.

«Выйдем?» – Ольга удивлена, но согласна. Нехотя поднимается.


В фойе значительно тише. Стоит кофейный аппарат. Экзотические растения в напольных вазах напоминают о жарких/далеких странах. Ольга ловит себя на мысли о собственной крайней рассеянности в последнее время. Там, позади, между прочим, люди горят за ее «Северо-Запад», впереди – Золотарев явно хочет предложить перемирие по той же самой причине – спасти проект, и только она сама размышляет об отпуске в экзотических кустах где-нибудь далеко-далеко отсюда.

– Если пойдет так дальше, то Задворский окончательно зарубит проект, – оглядываясь на Ольгу, Миша держит путь к «кофейнику». – Предлагаю перемирие, иначе нам всем здесь кранты. И Компании и проекту.

Золотарев смотрит на Кампински, а она нажимает «американо» заодно пытаясь вынырнуть из болота апатии или хотя бы выдать ее за глубокомысленный поиск истины.

– Думаю, у него куча своих людей среди наших, и каждое слово уже где-то записано. На перемирие согласна, – ее голос звучит спокойно, обезличенно. Так разговаривают даже не вагонные попутчики, роботы-автоответчики.


Миша слегка озадачен, кивает, повторяет ее выбор. Запах свежесваренного кофе заполняет свободное пространство между коллегами.

– Есть идеи? – ради «святого дела» Золотарев заставляет себя спокойно смотреть на Ольгу. Именно так его всегда учил отец.

– У тебя ведь всегда имеется парочка в багажнике, – это словосочетание знакомо со школьных времен. Кампински всегда подозревала о «семейности» этой фразочки. В свою очередь Ольга отвечает Золотареву прямым и немного странным взглядом (вынырнуть все же получается).

– Если тебя интересует моя идея, то Задворский не станет говорить ни с одним из нас. Твой отец у него уже в печенках сидит. Ни ты, ни Талгат для него не авторитеты. Я вообще чуть больше художника-мечтателя в его восприятии. «Че там пару домиков нарисовать по линеечке» – эти слова всплыли где-то в пересказе очередного подслушанного разговора мэра со своими «министрами».

– Для переговоров с ним нужен человек посторонний для Компании, одновременно заинтересованный и незаинтересованный, – озвучивает Ольга крайнюю мысль/решение внутреннего своего аналитика. – Я попробую объяснить, но, думаю, ты и сам поймешь.


Ожидая чего-то такого (или просто надеясь на чудо), Мишка усмехается, не отрицает, а Ольга продолжает чуть живей.

– Авторитетный, но равно чуждый и власти и строительству. Нейтральная сторона, для которой, тем не менее, решение этого дела жизненно важно. Такой человек-город, человек-общественность, эпохальный человечище, а не сборище этих товарищей из Филиала.

Слушая Ольгу, Миха понимает – нечто подобное витало в его сознании, но так и не скомпилировалось в окончательную мысль (вот так всегда с ней было и будет!).

Город, человечище, эпоха – Мишка вскидывает руку вверх, как ученик, раньше всех решивший трудную задачу:

– Я понял! Я знаю! Есть такой индивидуум! – он щелкает пальцами, а из глаз его разве что искры только не летят.

– И ты его знаешь! Мы все его знаем! Он еще у Задворского преподавал! – они с Ольгой впиваются друг в друга взглядами (и даже мозгами, если это возможно).

В паузе Золотарев ждет, что она догадается, но Ольга упорно молчит и в «холодно/горячо» играть не собирается.

– Ректор, мать его, Афанасьев! Вот кто! – победно шепчет Золотарев. – Он городчанин от городчан. Он раритет. Он…

– Его отец первым предложил «Северо-Запад», – Ольга задумчиво катает слова на языке. – Это может быть в минус.

– А может в плюс! Думаешь, Задворский об этом знает? – сомневается Михаил. – Я вот не уверен.

Мысленно Ольга прикидывает так и эдак. Тело получило свой адреналиновый заряд от решения задачи, апатия неохотно уступает место энергии. Оружие сверхточного наведения рассчитывает полет до цели и как ни крути, а все теперь сходится к Ритиному отчиму.